Глаза ворона - Татьяна Русуберг

Токе не смотрел на церруканца во время унизительного осмотра: горящие серые глаза были устремлены на капитана гайенов. Но Клык не принял вызов. Его темное широкоскулое лицо оставалось таким же равнодушным и холодным, как и тогда, когда он смотрел на молящую о пощаде Майкен. От Скавра, однако, не укрылась безмолвная дуэль:

— Ого! А паренек-то с характером… — произнес он задумчиво и перешел к Каю, который был последним в цепочке. — Ну и образина! — не удержался от комментария церруканец. — Что у него с глазами? Уж не слепца ли ты мне всучить хочешь, а, Клык?

— Зачем обижаешь? — нахмурился гайен. — Разве я тебя когда обманывал? Урод получше нас с тобой видит! Копыту копье всадил со ста шагов — прямо под лопатку! Из лука троих моих положил, как плюнул. А ты — слепец! Он опасный. Уже на борту, связанный, опытного пса прикончил. Гривиным собственным ножом. Вогнал в грудь ногами. Не поверил бы, если бы сам не стоял рядом! Я его тогда не убил, потому что думал, ты хорошую цену дашь.

— Бежать, что ли, пытался? — заинтересовался Скавр, ощупывая Каевы бицепсы. Кай стоял спокойно, расслабленно, и, казалось, рассматривал мясника с неменьшим интересом, чем тот — его самого.

— Зачем бежать? — удивился Клык. — Поспорил он с Гривой. Ну и, видать, не смогли они согласиться о том, кто проиграл.

— Интересный способ разбирать споры, — весело прокомментировал Скавр и развернул Кая спиной. — Н-да… — протянул мясник, рассматривая что-то, чего Токе со своего места было не видно. Он ума не мог приложить, что в Каевой спине могло бы занимать Скавра, — ведь спутник Мастера Ара никогда не показывался в караване без одежды. — Кто ж это парню так шкуру попортил?

Клык подошел к церруканцу и, подогревая любопытство Токе, стал разглядывать спину раба так, будто бы обнаружил там по меньшей мере карту тайной сокровищницы амира. Заметив косой взгляд товарища, Кай подмигнул и скорчил умопомрачительную рожу — благо ни покупатель, ни продавец не могли этого видеть. Токе закусил губу: не хватало еще только заржать, чтобы его тоже огрели бянь.

— Это не наша работа, — покачал гайен головой. — Он таким нам достался.

— Так-так-так… — закивал Скавр, как будто это все объясняло. Внезапно он вытащил из-за пояса кинжал. Не успел Токе испугаться, мясник быстрым движением разрезал грязные тряпки, которыми всегда были обмотаны — неизвестно зачем — Каевы кисти. Затем последовал короткий осмотр, и раба, поспешившего принять серьезный вид, снова развернули лицом к покупателю. Токе заметил, что взгляд Скавра изменился: юмор из глаз пропал, они стали деловыми и цепкими. Мясник отер руки белоснежным платком и начал торг с Клыком:

— Сорок циркониев за всех четверых.

— Это несерьезно, Скавр. Ты же знаешь, я всегда отбираю для тебя лучший товар. Твои знаменитые бойцы — Серп, Оса, Могол — помнишь, кто тебе их продал? Поверь, эти — не хуже. А Тот, Кто не Смотрит, но Видит, еще дальше пойдет. Я это носом чую.

— Чуешь, говоришь… А Могол-то теперь на золотых полях. В последний день кремня его в мертвецкую сволокли.

— А сколько он был на арене? Год? Ну так ты на нем неплохо карман набил, Скавр, грех жаловаться.

Церруканец сплюнул и прищурился:

— А ты в мой карман не заглядывай. Сколько ты за этих хочешь?

— За этих троих, — Клык ткнул в Токе, Аркона и Бекмеса, — по сто циркониев за каждого. За Того, Кто не Смотрит, но Видит, — двести.

Скавр, ничего не говоря, развернулся и сделал движение уходить.

— Погоди, я не договорил, — бросил ему в спину Клык. — Возьмешь всех, я сотню скину. Четыреста за четверых.

Мясник остановился вполоборота к гайену:

— Послушай, Клык, — словно маленького, увещевал свирепого воина церруканец. — Будь же разумен. Ну кого ты мне продаешь? Четырнадцатилетнего пацана?

— Мне семнадцатый год! — не выдержал Токе, за что тут же схлопотал бянь.

А Скавр продолжал, будто ничего не слышал:

— Урода, которого в клетке за пару медяков показывать можно? Раненого, которого еще надо лечить? Тут на лекаря больше уйдет, чем он сам стоит! Да после вашей заботы и ласки им всем, по большому счету, лекарь нужен — вон как у сопляка щека располосована. И пока это отребье снова к чему-нибудь будет пригодно, они одной каши сожрут… Короче, двести за всех.

— Триста пятьдесят.

Токе стало тоскливо. Ими торговали, прямо как баранами дома, на ярмарке. Аркон следил за происходящим с волнением на лице. «Наверное, боится, что Скавр не купит», — догадался Токе. Кай казался больше заинтересованным тем, что происходило вокруг, будто это и не его сейчас один грязный торговец продавал другому. Бекмес мрачно уставился в землю: наверное, ему тоже было противно.

Наконец, триста циркониев поменяли владельца, и пленники перешли в собственность Скавра. Гайены мгновенно растворились в толпе, а на свист мясника подбежали двое вооруженных мечами и копьями воинов.

— Отведите этих к остальным, дайте воды, — распорядился Скавр. — Дождетесь меня, и — в школу. Со Слепого глаз не сводить! Кстати, он не слепой.

С этими словами новый хозяин удалился по своим мясницким делам, а воины погнали рабов сквозь толпу. Долго идти не пришлось. В небольшом закутке за помостом аукциона поджидала пара воинов, на взгляд Токе как близнецы-братья похожих на их конвоиров. Они стерегли двух связанных рабов, сидевших в тени какой-то фуры. Точнее, в короткой предполуденной тени развалился здоровенный бугай — Аркон и Бекмес вместе взятые, — а второй раб, худой парень с замкнутым, но симпатичным лицом, сидел чуть в сторонке на солнцепеке. Бугай Токе сразу не поправился: уж очень хамовато он поглядывал вокруг — такие у малышей леденцы отнимают. Насчет второго он пока еще не составил мнения. На здоровяка парень походил только чудной прической: у обоих головы были выбриты, за исключением полосы коротких волос ото лба до макушки.

Воины усадили вновь прибывших на землю рядом с хохлатыми. Каю пришлось усесться, скрестив ноги, прямо напротив странной парочки, конечно, так, что у Токе не было возможности рассмотреть его спину. Но тут случилось нечто, заставившее Токе позабыть о мучившей его загадке. Некоторое время пялившийся на необычную физиономию и белые косички Кая бугай небрежно пнул своего товарища:

— Глянь-ка, Элиас! Еще одна девчонка, только не в моем вкусе — мордой не вышла! — Верзила загоготал, показывая щербатые зубы. Названный Элиасом его не поддержал, только молча уставился в пыль у своих ног. Кай улыбнулся растянувшемуся в тени хохлатому:

— Не советую со мной ссориться. — Голос его был совершенно спокоен, и это, вкупе с улыбкой, Токе очень не понравилось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});