Ученица дракона (СИ) - Халкиди Марина Григорьевна

Даре не удержался от маленькой шалости и послал энергический импульс, напитывая чешуйку пламенем. Джеймс вздрогнул, когда ощутил тепло на груди. Он протянул руку и прикоснулся к талисману, который, казалось, горел. «А может и правда», — промелькнула всего лишь одна мысль. А затем Луде вспомнил о том, что многие из его предков не раз оказывались между жизнью и смертью, но все же всегда выживали. Как будто эта чешуйка и впрямь хранила их.

Даре подумал, что порой человеку было надо так мало, чтобы поверить в чудо. И пусть в большей степени это была вера в себя и свои возможности. Кто знает, возможно, эта вера могла в предстоящем бою спасти жизнь Лудсу. Главное, он был готов поверить в белую чешуйку дракона.

Герон… Даре даже не узнал его сегодня, когда увидел во дворе крепости. И дело было не в шрамах, полученных в бою с разбойниками. Нет, аура у капитана стала другой, с последней встречи несколько лет назад она значительно потускнела. Как- будто все яркие краски жизни стерлись из истории Герона.

Отчаянье и уныние, вина и сожаление, они разрушали сущность капитана. И Даре сомневался, что даже с целительскими способностями Эйвена можно было ему помочь. К тому же целительская магия врачевала тела, а не искру жизни. И не всех можно было спасти, особенно если человек не желал быть спасенным. Если он потерял надежду, а его аура выглядела серой массой, а не радугой. Даже читая мысли Герона, в его чувствах трудно было разобраться.

Даре разминулся с принцем Зекаром, так что он мог увидеть только через чужие мысли то, как изменился наследник престола. Хотя в будущем, дракон не сомневался, он еще успеет встретиться с Зекаром, и, возможно, принц сможет помочь другу разобраться в себе. Но все же и Даре не мог закрыть глаза на ауру Герона, он не мог не вмешаться. Дракон добавил всего лишь несколько красок в ауру капитана, стирая темные пятна. Это была не целительская магия, ведь ее Герон мог и не принять, это была запрещенная магия. Еще несколько лет назад Даре не осмелился бы внести изменения в чужую ауру, но демоны, и в этом Калид оказался прав, повлияли на молодого чтеца.

Герон вздрогнул и поднял взгляд, заглянув в глаза дракона. Смерть наставника, терзавшая его долгое время, наконец-то стала только воспоминанием, будто ее вычеркнули из прошлого.

«Это слишком опасно», — подумал Эйвен, который заметил манипуляции брата.

«Одно дело позволить кому-то умереть на поле боя, если это невозможно изменить. И совсем другое — видеть, как кто-то сам убивает себя своими мыслями и эмоциями. И иметь возможность ему помочь, но пройти мимо из-за глупых правил».

Эйвен ничего не подумал в ответ, вернее он закрыл свои мысли, не желая вступать с братом в спор. И эта привычка Эйвена в последнее время злила Дарса. Он пытался несколько раз поговорить с братом, но тот со своим обетом молчания, очень редко вступал в разговор даже мысленно.

Даре перевел взгляд дальше, задержав его только на мгновение на Калебе. В другое время он изучил бы этого бойца в прошлом и наемника сейчас. Но время, оно было сейчас слишком большой роскошью даже для бессмертного.

Глостер, пожалуй, был единственным, кто не испытал сожалений и вины. Он просто делал то, что считал необходимым в данный момент. И если для него задание Сендельмена — охранять принца — было просто работой, за которую достойно платили. То сейчас речь шла не о вознаграждении и дрязгах в королевской семье, сейчас на кону были Сердели. И Глостер не боялся отдать жизнь, чтобы остановить мажадов. И что, как ни удивительно, он верил не в демонов и драконов, он верил в великого Сендельмена, мага, который на протяжении столетий стоял на страже Сердели.

Даре тоже безмерно уважал порой молчаливого или саркастичного мага, но вот найти способ, чтобы остановить мажадов… дракон покачал головой. Все же он надеялся, что родителям удаться отыскать старого отшельника в деймене и получить у него ответы о ключах калхары. Хотя Даре и хорошо знал о том, какими бывают древние авары. И слишком хорошо он понимал, что если демон не пожелает принять гостей и ответить на их вопросы, то ничто не заставит его передумать.

К тому же оставался третий вариант, и демон ничего не знал о том, как остановить мельхеров. Но ведь кому-то много тысячелетий назад уже удалось закрыть пожирателей в одном мире. Но как? — не понимал Даре. У кого было столько силы? Да и смелости — отдать целый мир на откуп мельхерам.

Эгр был единственным орком, которого пригласили на совет. Но он привел с собой своих помощников — Яджала и Урика. Это была демонстрация силы орков, ведь они составляли костяк армии защитников крепости. Но если помощники вожака не вмешивались в разговор и не принимали участия в обсуждении, хотя очень внимательно следили за людьми, и не только ими, то Эгр собирался отстоять жизни своих воинов, не позволив всем оркам сложить головы под стенами человеческой крепости.

Дарса заинтересовал орк еще на поле боя, когда тот покинул крепость, чтобы прикрыть отступление Лара, которого оглушило после использования заклятия. На самом деле Лару, который в свое время был наставником Дарса, ничего не угрожало. Эйвен был готов в любую секунду защитить дракона. Но орк этого не знал, хотя и понимал, что ему не выстоять против пожирателей.

Орков, как и темных драконов, не любили в Изолере. Но если дрейфусам могли противостоять только одалимы, с орками можно было сражаться, хотя они и были хорошими воинами.

А этот орк, чуть нахмурился Даре, был слишком хорош на поле боя даже для своего народа. Да и орк ли, было усомнился дракон, но после того, как изучил его магическим зрением, решил, что да, Эгр был орком, вот только в его венах текла не только кровь и других рас, но также и измененная кровь. Магические эксперименты? А цвет глаз — побочный эффект? Ответов на эти вопросы не было в голове орка, ведь сейчас он думал не только о своем клане, но также и о юной воительнице. И хотя Витни пыталась не думать об Эгре, она-то знала о способностях Дарса, но у нее это плохо получалось.

Мысли, у каждого из присутствующих в зале заседаний в голове были сотни мыслей, и Даре на мгновение прикрыл глаза. И хотя он ни разу в своей жизни не видел старого демона Марака, он был готов согласиться с ним, порой, чужие мысли не давали ни одной минуты покоя…

— Колдунья и эти мажады не будут ждать, когда мы найдем способ уничтожить их, — в это раз слова коменданта прервали поток чужих мыслей в голове Дарса. — Вскоре они нанесут новый удар.

Даре подумал, что это произойдет гораздо раньше, нежели думает комендант и его помощники. Ведь в этот мгновение он с братом ощутил огромный всплеск энергии. Даре сначала решил, что колдунья открыла портал в другой мир и призвала всех мажадов. Но ткань мироздания оставалась нетронутой. А вот Эйвен со своим целительским даром первым догадался, что за энергию они учуяли. Энергия, которая была ненавистна каждому целителю и лекарю, энергия смерти… Колдунья не решилась вновь приоткрыть портал, нет, она отдала трем мажадам жизни сотни людей, чтобы они получили силу. И судя по некротической энергии, Алерна отыскала где-то и магически одаренных, которых также отдала пожирателям. Так что у защитников Оширской крепости не было даже суток, речь шла о часах перед следующей схваткой.

И в этот раз Эйвен не промолчал. Было заметно, как он побледнел, ведь он сильнее брата ощущал смерть — людей, магов и детей. И все же подумал он не об этих смертях.

«Они нашли проход в горах. Через час почти вся армия перунцев будет здесь».

Даре ощущал магию, но вот проход в горах…

«Откуда?»

Но Эйвен только пожал плечами, не желая сейчас обсуждать и этот вопрос. Даре вздохнул, а ведь когда-то у них с братом не было секретов друг от друга. Но это было раньше, в то время, когда они были детьми и подростками. А сейчас каждому было что скрывать.

— В крепости много женщин и детей, — Витни не сводила взгляда с лица коменданта.

— Мы не можем приговорить этих людей к смерти.