Гладиатор Гора - Джон Норман

— Нет, господин, — закричала Тафрис и, вскочив на ноги, поспешила за водой к деревянной бадье в углу сарая.

Она быстро вернулась, неся наполненный черпак, взглянула на Баруса, затем встала передо мной на колени и крепко прижала черпак к своему обнаженному животу, опустив голову. Затем подняла черпак, поднесла его к губам и поцеловала. После этого она предложила его мне, стоя на коленях, вытянув руки, опустив между ними голову.

— Говори! — приказал я ей.

— Я принесла тебе питье, господин, — произнесла Тафрис.

Я взял черпак из ее рук и выпил, не спуская с нее глаз. Как хороша она была, как естественна, обнаженная, на коленях перед мужчиной. Как мне хотелось ее изнасиловать.

— Дайте мне бросить ее спиной на песок, — взмолился я, обращаясь к Барусу.

Тафрис отпрянула, глядя на него. Она знала: достаточно его малейшего знака или разрешающего жеста — и изнасилование неизбежно.

— Нет, — ответил Барус, внимательно посмотрев на нее, — она не должна быть использована для удовольствия мужчин. Госпожа дала строгие распоряжения — до получения ее прямого приказа не разрешать тебе баловаться с девицами.

Я отвернулся и, разъяренный, стукнул кулаком по стене инкубатора. Барус велел:

— Положи черпак в бадью, Тафрис.

Я в гневе бросил черпак на песок, но Барус не сделал мне замечания.

— Да, господин, — услышал я и заскрипел зубами, отвернувшись к стене.

Когда я повернулся, Тафрис обнаженная, на четвереньках уже таскала в зубах поленца в топку. Так и хотелось схватить и изнасиловать ее. Она боялась встретиться со мной глазами.

— Сюда, Джейсон, — позвал меня Барус, — иди сюда! Слушай!

Я подошел туда, где он стоял на коленях. Песок начал понемногу проседать. Я увидел, как на его поверхности образуется воронка. Потом внезапно из песка показался рогатый нос тарлариона. Малыш хлопал глазами. Язык то появлялся, то исчезал в пасти, слизывая песок с челюстей. Его голова была шириной около восьми дюймов.

— Ремни для носа, — скомандовал Барус.

Я схватил один из длинных кожаных ремней, лежащих под рукой. Голова детеныша, около восьми дюймов в ширину и фута в длину, теперь полностью показалась наружу.

Он шипел. Я накинул ремень для носа на его челюсти и плотно связал. Тарларион извивался. Он уже наполовину вылупился из яйца.

— Подай пеленку, Тафрис! — приказал Барус.

Вдвоем мы вытащили детеныша из песка. Ногой я выровнял образовавшуюся в песке воронку.

— Берегись хвоста! — сказал Барус, обращаясь к Тафрис.

Она отступила назад.

Мы с Барусом повалили детеныша на спину и, перекатывая, завернули его туловище в складки пеленки. Это должно было защитить новорожденного от холодного воздуха в туннеле, пока мы будем нести его в питомник. Я нагнулся и с помощью Баруса взвалил детеныша на плечи.

Его голова с завязанными челюстями болталась на шее длиной около двух футов. Она била меня по бедру. Новорожденное животное весило, я предполагаю, около ста сорока — ста сорока пяти фунтов. Барус поднял решетку в стене сарая. Осторожно я начал спускаться по грунтовому пандусу. На дне туннеля, в центре, лежал дощатый настил. Это позволяло не сбиться с дороги в темноте. Просто надо было ступать по доскам. При наличии небольшой практики, поначалу в сопровождении факела, пройти по туннелю совсем не трудно.

— Джейсон! — позвал меня Барус.

— Да, господин, — ответил я, поворачиваясь на пандусе со спокойным, хоть и озадаченным детенышем на плечах.

— Когда доставишь детеныша в питомник, возвращайся в инкубатор. Не сомневаюсь, сегодня ночью вылупятся и другие.

— Да, господин, — ответил я.

— Завтра можешь отдыхать, — сказал он.

Я удивился.

— Да, господин, — ответил я.

— Джейсон?

— Да, господин?

— Завтра вечером тебе надлежит быть в доме.

Я не понял, что он сказал. Барус пояснил:

— Ты был прав, когда предположил, что госпожа в хорошем настроении.

— Да, господин.

— Сегодня вечером прибывают ее гости, основная часть под покровом темноты, — продолжил он.

— Да, господин. — Я внимательно слушал.

— Она очень ждет завтрашнего вечера, — продолжал он, — говорят, она планирует какое-то экзотическое развлечение.

— И мне надо быть в доме завтра вечером? — уточнил я.

— Да, — подтвердил он.

— Я буду участвовать в развлечении? — спросил я.

— Не исключено, — ответил Барус.

— Вы знаете, что это будет?

— Нет, но я могу предугадать, что это может быть.

Я озабоченный стоял в туннеле.

— Детеныш не должен остыть, — проговорил Барус. — Неси его в питомник.

— Да, господин. — Я повернулся и пошел вперед.

— Подождите, господин, — услышал я крик Тафрис, оглянулся и увидел, как она, быстро натягивая через голову одежду, осторожно спускается по пандусу.

Я повернулся и пошел по туннелю. Сверху за нами закрылась дверь, и туннель мгновенно погрузился в темноту. Я осторожно нащупывал путь к питомнику, стараясь идти по центральной доске.

— Подожди, раб, — повелительно закричала Тафрис.

Но я не остановился. Я хорошо знал туннель.

— Подожди, раб! Постой, раб! — со злостью кричала она.

Потом я услышал, как Тафрис побежала, пытаясь догнать меня.

— Я в ярости из-за того, что Барус заставил меня стоять перед тобой на коленях. Я — любимица госпожи! Я — любимица госпожи! Я — домашняя рабыня, домашняя рабыня! Я не конюшенная девица! Я — домашняя рабыня! — орала Тафрис.

Я продолжал идти по туннелю. А она все кричала:

— Я — домашняя рабыня!

Тафрис была источником беспокойства и неприятностей. Мне надоело, что она преследует меня. Кеннет и Барус тоже устали от ее постоянного шпионства и докладов хозяйке. Они бы с удовольствием освободили от нее конюшни.

— Подожди, раб! — продолжала кричать Тафрис.

Я мог положить детеныша на землю и, вернувшись к Тафрис, до смерти изнасиловать ее в темноте туннеля. Но я не сделал этого. Не потому, что боялся хозяйки, а потому, что не хотел, чтобы детеныш простудился. Я ждал момента его рождения. Я чувствовал свою ответственность за него. И я уважал его. Это было свободное животное, он не был рабом.

22. ГОСТИ В ДОМЕ ЛЕДИ ФЛОРЕНС. МЕСТЬ ЛЕДИ ФЛОРЕНС. МНЕ ДАЮТ РАБЫНЮ, ЧТОБЫ ПОРАЗВЛЕЧЬСЯ

— Не знаю, как я смогу отблагодарить вас, леди Флоренс, — выдохнула леди Мелпомена.

— Не стоит благодарности, — ответила леди Флоренс, — у нас общий Домашний камень, и мы настоящие подруги.

— Как я жалею о наших прежних разногласиях! — воскликнула леди Мелпомена, сжимая двумя руками ладони леди Флоренс. Та кивнула в ответ. Черты ее лица были хорошо видны сквозь легкую домашнюю вуаль, вполне подходящую для неформального ужина с друзьями. На леди Мелпомене оказалась такая же. Обе были богато разодеты.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});