Сокрушитель - Евгений Лукин

По темному покрытию сумрачного зала беззвучно прозмеился огромный огненный иероглиф, и оба вскочили. Переглянулись.

— Шлюмка? — хрипло спросил Крест.

Василий пожал плечами, досадуя, что забыл выяснить у Сократыча значение этих струящихся знаков. В прошлый раз, помнится, алый иероглиф скользнул по полу, когда тарелка уже собиралась улетать…

Сообщники стояли, напряженно озираясь, минуты три. Вроде нигде ничего… На всякий случай обошли тонущую в сумерках пятиэтажку, стараясь не ступить невзначай в светлое пятно скока. А на потолке?

Не сговариваясь, запрокинули головы. Тоже пусто… В подавленном настроении вернулись к подъезду.

— Облом, — вынес приговор Крест и шагнул в. осветившееся парадное.

— Ты куда? — Он обернулся.

— Там же Маша! — напомнил Василий.

— Ну…

Оба непонимающе смотрели друг на друга. Потом в голове Василия забрезжила догадка — настолько жуткая, что он даже попятился.

— Ты… к ней, что ли?..

— А лучше за свайку держаться? — огрызнулся Крест и, повернувшись, с какой-то особой щегольской вихлецой пошел вверх по лестнице. Подъезд провалился во тьму.

— А если шлюмка нарисуется? — крикнул вдогонку Василий, но ответа не получил. Отступил на несколько шагов, оторопело глядя, как по очереди, не, спешно вспыхивают и гаснут окна второго этажа — то бледно-синеватые, то малиновые, то прозрачно-желтые… Потом начали вспыхивать и гаснуть окна третьего.

Мысль об интимной близости с куклой Машей казалась Василию отвратительной и противоестественной. Он вспомнил надвигающийся на него безликий ужас и простертые объятия бледных четырехпалых ручек. Бр-р…

Перевел взгляд на черное прямоугольное жерло подъезда — и, вздрогнув, отступил еще на шаг. Из непроглядного мрака на него смотрели два круглых желто-зеленых, глаза. Это еще что такое? Воображение мигом дорисовало змеиную голову и туловище, и Василий мысленно себя проклял. Во-первых, за то, что не остановил дурака-сообщника, а во-вторых, за то, что запихнул железяку неизвестного назначения на козырек подъезда. В руках, в руках ее надо было держать! Не выпуская!

Бочком-бочком, опасаясь повернуться спиной к гипнотически мерцающим глазам, Василий добрался до угла дома и, обливаясь потом, двинулся, крадучись, вдоль стены к подъезду, готовый ежесекундно отскочить назад. До железяки оставалось четыре… три… два метра… Василий прыгнул, правой ухватил железяку, а левой что было сил оттолкнулся от края козырька. Отбежал, пятясь, шагов на десять… Никаких глаз в гулком черном жерле подъезда уже не наблюдалось.

Перевел дыхание, взвесил на ладони увесистую железяку и, подойдя к парадному, переступил порог.

Вспыхнул свет, расплылись смутные тени. На первой ступеньке коротенькой лесенки, присев и распушась взрывообразно, в ужасе смотрел на Василия лупоглазый человекоподобный зверек. Отскочил на следующую площадку — и снова замер.

— Ффух… — выдохнул Василий и расслабился. — Телескоп ты! — с упреком сказал он зверьку. — Нельзя же так пугать!

— Гать? — чирикающим голоском переспросил тот. Василий моргнул.

— Ну ни хрена себе… — озадаченно пробормотал он и вдруг насторожился.

Такое впечатление, что где-то снаружи разговаривали. Поспешно вышел из подъезда и вскинул глаза к одинокому озаренному прозрачно-желтым светом окошку на третьем этаже. Там, надо полагать, уже вовсю упивались сладострастием.

Василий выругался — и тут же вновь насторожил ухо. Нет, в самом деле, где-то поблизости разговаривали… Точнее — говорили. Взволнованный сбивчивый голос, кажется, принадлежал мужчине и вроде бы доносился из-за угла.

— …обо всем человечестве… — удалось разобрать Василию. — …да и кого еще, скажите… если бы я верил в Бога… мы запутались, мы разрушили…

Может, это там дедок с ума сходит? Кроме него, здесь, пожалуй, никто таких слов и в заводе не держит.

Василий заглянул за угол. Никого. Или это он на той стороне речи толкает?..

Василий обошел здание с торца и выглянул на ту сторону. По серому пористому покрытию разбросаны были овальные светлые пятна скоков. А неподалеку от противоположного угла, раскинув мощные посадочные опоры, стояла летающая тарелка. Из открытого люка лился нежный розовый свет.

— Крест! — заорал Василий. — Слазь с мохнатки! Шлюмка нарисовалась!

Не тратя ни секунды, метнулся назад, к подъезду. Чуть не наступив на шарахнувшегося с писком Телескопа, следившего, видать, за Василием из-за угла, подскочил к козырьку парадного и сорвал один из пластиковых мешков. Из отверстых темных проемов слышался приглушенный грохот — это с третьего этажа кувырком по лестнице спускался Крест.

«Не успеем!» — в отчаянии подумал Василий.

Снова выбежал на ту сторону и увидел, что космический аппарат стоит, по-прежнему разинув сияющую розовую пасть как раз ему навстречу. Рывок Василия был мощен. Как он умудрился не влететь по дороге в какой-нибудь скок, которых там было разбросано в изобилии, для него так и осталось загадкой. Подбегая, метнул в люк мешок, потом — железяку, и наконец прыгнул сам. Отбив колени и локти, упал на броневую плиту и судорожно заполз внутрь. Тут на голову ему шлепнулся еще один пластиковый мешок, по озаренному розоватым свечением коридорчику запрыгали капсулы, и в тарелку, поддерживая плетеные на манер корзины штаны, забрался Крест.

Обессиленно привалясь спинами к стенке, оба с одинаково шальными улыбками долго отдыхивались и ждали, когда закроется люк.

Люк все не закрывался, и Василий, заподозрив неладное, подполз поближе к выходу — посмотреть, в чем дело.

— Вот это ни хрена себе… — пораженно вымолвил он, поднимаясь на колени.

В сужающуюся щель между корпусом и основанием аппарели была воткнута мужская туфля. Не веря глазам, Василий высвободил ее и осмотрел.

(Сорок первый размер, с правой ноги, ношеная, нечищеная, сильно стоптанная, коричневатого цвета, чье производство — неясно…) Каким же хладнокровием должен был обладать человек, если перед тем, как покинуть летающую тарелку, он сообразил заклинить люк туфлей!

* * *

Когда серая броневая плита с державной неспешностью опустилась перед Никитой Кляповым, открывая путь в иной мир, он почему-то первым делом сорвал с лица очки. Мысль о том, что представители высшего разума вместо глаз увидят эти уродливые толстые линзы, ужаснула его. Коридорчик сразу утратил очертания, люк слегка размыло, а наклонная броневая плита, ведущая к иной жизни, словно бы распушилась по краям.

В результате Никита едва не ступил мимо трапа, заклинил в непонятно откуда взявшейся щели правую туфлю и лишь чудом достиг земли, не причинив себе при этом серьезных увечий. Холодноватое жемчужное мерцание обняло его и наполнило трепетом. Возникло ощущение, что он стоит на дне огромного замершего в ожидании амфитеатра. «Свершилось», — внятно произнес кто-то в гулкой голове Никиты Кляпова.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});