Беги, хватай, целуй - Эми Сон

– Зачем ты это сделала? – спросил Тернер, когда я умолкла.

– У меня есть уважительная причина! – вспылила я.

– Хотелось бы услышать.

– Я жутко сомневалась в преданности Адама и решила, что надо сделать так, чтобы он меня приревновал! Но я не смогла заставить себя по-настоящему обмануть его, вот и придумала историю!

– Это и есть уважительная причина? – с гневом произнес Дженсен.

– Да.

– Ты хоть понимаешь, что поставлено на карту из-за твоих экстремальных игр второкурсницы? Из-за этого нам, возможно, придется закрыть газету!

– Я…

– А как насчет других твоих колонок? Ты врала еще где-нибудь? – спросил Тернер.

– Я по существу не врала. Может, преувеличивала.

– Разве мы не дали тебе понять с самого начала, что ты должна писать правду?

– Мужики, только не говорите мне, что вы действительно принимали все написанное мной за чистую монету! Не бывает таких развратных девчонок!

– А мы считали тебя такой! – заорал Дженсен. – Зачем, по-твоему, мы тебя наняли?

– Я…

– Ну и в какой степени ты преувеличивала все с самого начала?

Я вдруг запаниковала. Может, лучше молчать? Именно так вели себя преступники в фильмах про полицейских. Все это начинало смахивать на сцену допроса. Дженсен был плохим полицейским, а Тернер – хорошим.

– Не знаю, стоит ли вам рассказывать, – засомневалась я.

– Все сильно усложнится, если ты нам не поможешь, – сказал Дженсен.

Я ждала, когда он схватит меня за волосы и шмякнет головой об стол.

– Мне жаль, – сказала я, – но больше вы от меня ничего не услышите.

– Прекрасно, – заявил Дженсен, вставая и нервно дергаясь. – Ты уволена.

Впервые за двадцать два года я лишилась дара речи. Я тупо кивнула, пытаясь сохранить на лице спокойствие, и пошла в сторону лестницы.

Едва спустившись в вестибюль, я завыла. У меня отнимали единственную стоящую вещь, ради которой имело смысл влачить двойное существование, и все из-за этой ревнивой сучки, подружки Бена Уэйнстейна! Что за бред? Его симпатия казалась такой искренней. Он даже дал мне свой телефон. Вытащив коробок, я помчалась по улице к таксофону и набрала номер. Сработала голосовая почта.

«Вы позвонили Бену Уэйнстейну, – говорил он. – Я сейчас либо отошел от своего стола, либо отвечаю на другой звонок. Оставьте свое сообщение, и я вам перезвоню». Бог ты мой, да он дал мне свой рабочий номер! До чего трусливый и хитрый подонок! Слава Богу, я с ним не трахнулась!

Я медленно пошла по Бродвею в сторону станции метро «Эф» и, сев в поезд, заметила девушку моего возраста с сумкой через плечо – она читала «Уик». Я пододвинулась к ней поближе, чтобы лучше рассмотреть. Девушка читала «Берлогу Лена». Рот ее слегка приоткрылся, а на лице одновременно читались испуг и веселье.

Мне захотелось перекинуть ее через плечо и притащить в кабинет Дженсена, чтобы он убедился в том, какую огромную ошибку совершает. Неужели он не понимает, сколько читателей потеряет? Я заставляла людей смеяться! Я заставляла их чувства бить струей! Не будь меня, всем молодым городским хипстерам пришлось бы рыться в стоящих под кроватями пыльных коробках из-под обуви, чтобы извлечь оттуда давно забытые источники порнухи. Девчонки станут отряхивать пыль с потрепанных экземпляров «Маленьких птичек» Анаис Нин, «Навсегда…» Джуди Блум и «Моего тайного сада», а мальчишки вернутся к своим «Хаслерам» и «Пентхаусам». Парням, подтиравшим моей колонкой задницы, ничего не останется, кроме как покрываться коркой, а тем, кто использовал «Уик» в качестве мишени для выброса семени, придется вернуться к пятнанию стен.

Население города в целом станет более подавленным и напряженным, пары вернутся к никудышному сексу, которым они занимались до «Беги, хватай, целуй», потому что мужчины не смогут больше фантазировать на мой счет, трахая своих любовниц, а извращенцы снова примутся изводить женщин, вместо того чтобы отправляться домой и читать мою колонку. Войдут в раж неугомонные грабители, стремительно возрастет уровень преступности, и весь город снова превратится в преисподнюю, как это было до моего появления.

Придя домой, я позвонила Адаму.

– Бред какой-то! – сказал он. – Неужели они не понимают, что все обозреватели всегда приукрашивают?

– Боюсь, что не понимают.

– Но ведь ты…

– Величайшая порнописательница со времен Миллера? Знаю.

– Я собирался сказать: «Одна из основных причин, почему люди вообще читают эту газету».

– О-о!

– Думаю, это не самая страшная вещь на свете. Перемена может пойти тебе на пользу. Мадонна раз в несколько лет придумывает себе новый имидж. Теперь и у тебя появился шанс это сделать.

– И какой, по-твоему, я должна теперь придумать себе имидж? Внештатная лжесвидетельница?

– Можешь заниматься чем угодно. Подожди немного. У меня такое чувство, что все должно скоро устроиться.

А у меня такого чувства не было.

Окончив разговор с Адамом, я позвонила родителям за город. Ответил папа, которому я и сообщила новость.

– Должен тебе сказать, – начал он, – что, как бы я ни злился на этих бумагомарак, я покривил бы душой, говоря, что не испытываю облегчения.

– Что ты имеешь в виду?

– Во-первых, я страшно рад, что ты не обманывала Адама. Мы с мамой боялись, что ты разрушишь ваши отношения. Во-вторых, мы все здорово от этого выигрываем. Мне не будет больше докучать Ларри Стенли. Мама снова сможет посещать собрания Лиги израильских женщин. А друзья Зака перестанут обзывать его братом шлюхи.

– Приятно слышать, что вы поддерживаете меня в беде.

– Не думаю, что тебе будет трудно устроиться на новую работу. У тебя удивительная способность сплавлять воедино дешевку с выдумкой. Не хочешь попробовать свои силы в рекламе?

Потом я позвонила Саре.

– Я уже знаю, – сказала она.

– Откуда?

– Только что звонил этот гад. Просил меня назвать настоящие имена всех парней, о которых ты писала, чтобы он мог с ними связаться.

– И ты назвала?

– Нет. Я сказала: «Пососи мой клитор. Если вы собираетесь сжечь ее заживо, то уж обойдитесь как-нибудь без моего участия».

– Ты так и сказала?

– Ну, честно говоря, я назвала другую часть тела.

– Что он, по-твоему, собирается делать?

– Скорее всего, обойдет все упомянутые тобой бары и будет расспрашивать постоянных посетителей. Пока не расшифрует твои псевдонимы. Что не слишком-то сложно.

– Ты действительно думаешь, что он способен так унижаться?

Сара не ответила.

Вскоре ко мне на автоответчик пришло несколько странных сообщений.

Чарлтон оставил такое: «Я просто рассказал все, как оно было. Пришлось. Надеюсь, это не значит, что мы не можем остаться… друзьями».