Нарративная экономика. Новая наука о влиянии вирусных историй на экономические события - Роберт Шиллер

периодически возникали на протяжении всего современного этапа экономической истории. Всякий раз бойкот длится лишь до тех пор, пока стоящий за ним нарратив сохраняет силу. Когда этот нарратив ослабевает, бойкот также в конечном счете сходит на нет.

Истории о спекулянтах, давшие новую жизнь нарративу о бойкоте в период Первой мировой войны

С бойкотами был связан зарождавшийся нарратив о спекулянтах. На рис. 17.1 отражен эпидемический рост популярности нового слова «спекулянт», ассоциировавшегося с гневом, который вызывала у простых людей деятельность бизнесменов. Согласно данным Оксфордского словаря английского языка, этот термин начал применяться в 1912 году. Он чрезвычайно часто упоминался в период Первой мировой войны и непосредственно после ее завершения, а максимальной популярности достиг во время депрессии 1920–1921 годов. Слово “profiteer” («спекулянт») образовано по аналогии с более старым словом “privateer” («каперское судно»), которым именовался пиратский корабль, капитан которого пользовался поддержкой правительства и занимался охотой за вражескими иностранными судами. Столь яркая умозрительная аналогия способствовала росту популярности слова «спекулянт». Слово «сверхприбыль», а также, как было отмечено ранее, слово «бойкот» в то время были ассоциативно связаны с упомянутым выше нарративом.

В последний год Первой мировой войны – в 1918 году – в газете New York Tribune представили такой пример этих нарративов:

«В газете The Cleveland Plain Dealer была опубликована история, как двое мужчин в трамвае рассуждали о великой битве и один из них сказал: “Для моего завода война стала подарком судьбы”, на что второй, усмехнувшись, ответил: “Если она продлится еще пару лет, я буду купаться в деньгах”. После чего, как гласит история, встала женщина и ударила обоих мужчин зонтом, воскликнув при этом с горечью: “Если так вы относитесь к войне, то вот что значат для меня ваши слова!”» (4).

В сопровождении этого эффектного визуального образа разгневанной женщины, использующей зонтик в качестве оружия, нарратив стал чрезвычайно популярен. Этот и подобные ему нарративы сохранились после войны и еще на протяжении нескольких лет оказывали сильное влияние на отношение общественности к бизнесу.

Самая жесткая депрессия в истории США с момента появления современных методов статистической оценки, при которой были отмечены самый быстрый спад и восстановление, произошла в 1920–1921 годах. В то время люди называли эту депрессию послевоенной – post-war, также появился вариант слитного написания этого слова – postwar. Эти слова ассоциировались непосредственно с Первой мировой войной, которую тогда считали единственным поворотным моментом истории. Во время Первой мировой войны и после ее завершения стала очень популярной фраза, описывающая те события: «война, которая положит конец всем войнам». Несколько десятилетий спустя Вторая мировая война затмила Первую, и слово «послевоенный» начали использовать уже применительно к событиям, происходившим после окончания Второй мировой. В результате депрессия 1920–1921 годов утратила свое уникальное название. В своей одноименной книге, увидевшей свет в 2014 году, Джеймс Грант предложил называть ее «забытая депрессия».

Рис. 17.1. Частота использования слова «спекулянт» в книгах (1900–2008) и в новостных материалах (1900–2019)

Эпидемия популярности слова «спекулянт» была сильной и короткой, началась она во время Первой мировой войны, а своего пика достигла лишь в период депрессии 1920–1921 годов.

Источники: Google Ngram, без сглаживания, расчеты, выполненные автором на основании данных ресурса ProQuest News & Newspapers.

Во времена Великой депрессии 1930-х годов тем не менее большую значимость сохранял нарратив о депрессии 1920–1921 годов. Он отчасти сформировал сценарий развития новой депрессии. Наконец, каждое значимое событие со времен депрессии начала 1920-х годов и вплоть до завершения Великой депрессии 1930-х рассматривалось в контексте эмоционального разделения их на «довоенное» и «послевоенное». Например, выжившим участникам Первой мировой войны, которым тогда было по 20 лет, в 1933 году было уже за тридцать, и они все еще поддерживали дружеские отношения. Многие из них все еще залечивали боевые ранения. Обе депрессии также породили атмосферу общественного возмущения деятельностью бизнесменов, примером чего стала разгневанная женщина, бросившаяся на бизнесменов с зонтом.

Возвращение к «нормальности»

После окончания Первой мировой инфляция подскочила до 100 %. В результате к 1920 году сформировался нарратив о дефляции. История о резком падении цен на потребительские товары была чрезвычайно обсуждаемой, поскольку в сознании людей была связана с нарративом о спекулянтах. В период депрессии 1920–1921 годов авторы тысяч новостных статей отмечали, что цены на отдельные товары действительно снизились до уровня 1913–1914 годов. Авторы и редакторы печатных изданий знали, что читатели положительно отреагируют на такие истории, поскольку большинство людей полагали, что после завершения войны цены естественным образом должны вернуться к своему прежнему уровню. Это должно было стать для потребителей важным показателем «возвращения к нормальности» и могло впоследствии побудить их к покупке дома или автомобиля, однако лишь после того, как цены достигнут минимальных показателей.

Идея о том, что цены должны достигнуть довоенного уровня подкрепляли дискуссии в период президентской кампании 1920 года. Кандидат в президенты Уоррен Хардинг популяризировал слово «нормальность», которым он описывал ситуацию в мире до Первой мировой войны, и обещал восстановить жизнь такой, какой она была в тот период. Имеются свидетельства, что слово «нормальность» использовалось задолго до 1920 года – это не изобретение Хардинга. Однако до 1920 года его использовали настолько редко, что многие люди полагали, что придумал его именно Хардинг. Он использовал слово «нормальность» столь же часто, сколь часто обещавший вновь сделать Америку великой Дональд Дж. Трамп произносил слова «колоссально» и «огромный» в ходе своей предвыборной кампании 2016 года. В ходе как предвыборной кампании Хардинга, так и кампании Трампа слова делали нарратив более детальным, часто становились предметами шуток и, казалось, давали название самому нарративу. С точки зрения Хардинга, слово «нормальность» объединяло в себе истории о депрессии 1920-х и до сих пор ощущавшейся травме войны, создавая таким образом эмоционально наполненный нарратив о том времени.

В марте 1921 года в своей инаугурационной речи в качестве нового президента Соединенных Штатов Хардинг резюмировал то, о чем говорил на протяжении всей избирательной кампании:

«Деловой мир отражает потрясения, вызванные войной. Он является основой нашего материального существования. Экономический механизм сложен, части его взаимозависимы, он подвергся шокам и потрясениям, связанным с аномальным спросом, кредитной инфляцией и скачками цен. Нормальный баланс был нарушен, каналы сбыта перегружены, а в отношениях между работниками и работодателями царила напряженность. Перестраивая систему, мы должны проявить осторожность и мужество. Наш народ должен не только отдавать, но и получать. Цены должны отражать идущую на спад панику военного времени. Возможно, мы никогда уже не увидим прежних цен на товары, поскольку война неизбежно меняет размер заработных плат, и стоимость предметов первой необходимости продемонстрирует эту неразрывную взаимосвязь. Но мы должны стремиться к нормализации жизни для достижения стабильности» (5).

Покупать или не покупать

В атмосфере 1920-х годов, которая все еще была напряженной,