Василий Шульгин: судьба русского националиста - Святослав Рыбас

А пока Дума продолжала дискуссии о внутреннем положении, которое все заметнее ухудшалось — наступил продовольственный кризис.

2 декабря эту тему продолжил депутат М. П. Дмитриев, член Прогрессивного блока, крупный землевладелец (Херсонская губерния): «…Говорили о тракторах, сложных машинах, но забыли то, что для этих тракторов нет ни людей, нет ни угля, нет нефти, а о простой веялке, о простой косе забыли, и получилось то, что ни за какие деньги в деревне нельзя было достать ни простой веялки, ни простой косы, ни простого плуга… Прибавьте, гг., к этой картине полное отсутствие в деревне таких предметов первой необходимости, как керосин, уголь, железо, сахар, одежда, и вы увидите ту непроглядную тьму, которая окутала деревню, которая обессиливает ее, которая заставляет мало-мальски способного человека бежать без оглядки в город, бросая на произвол судьбы свои поля и нивы. К этому прибавьте, гг., деятельность уполномоченных то по хлебу, то по скоту, то по углю, то по перевозкам, все реквизирующих, всем распоряжающихся — и не только продукты сельского хозяйства, но и то, гг., как керосин и уголь, — уполномоченных, девиз которых, гг., тащи и не пущай. И все стройное здание удручающего положения в деревне завершается тем, гг., что государство Российское оказалось поделенным на удельные владения, где царствует и распоряжается главноуполномоченный, то особоуполномоченный, то просто уполномоченный, издавая одно другого нелепее распоряжения, обязательные постановления, циркуляры. Создаются новые внутренние границы, заставы, таможни, вследствие этого являются новые внутренние враги контрабандисты, которых ловят и сажают за то, что они перевезут несколько фунтов хлеба из владения одного сатрапа во владение другого. Одним словом, нарушились все условия нормальной сельскохозяйственной жизни… Короче говоря, воцарился полный хаос на земле русской»[228].

16 декабря 1916 года, говоря о постановлениях прошедших в Москве съездов Земского союза и Союза городов, Милюков заявил: «…Гг., свершилось то, чего мы хотели и к чему стремились: страна признала нас своими вождями»[229].

Милюкова поддержал Коновалов, потом Керенский добавил: «Вы, гг., до сих пор под словом „революция“ понимаете какие-то действия антигосударственные, разрушающие государство, когда вся мировая история говорит, что революция была методом и единичным средством спасения государства. Это есть напряженнейший момент борьбы с правительством, губящим страну»[230].

После рождественского перерыва 14 февраля Дума продолжила свою работу. Обсуждали продовольственную проблему, которая обострилась из-за введения государственного регулирования зернового рынка (чтобы пресечь спекуляцию). К тому же дорогое зерно было непосильной тяготой для государственного бюджета. В результате проблема не имела решения. Разве что установление диктатуры.

Министр земледелия Риттих: «Но введенные твердые цены оказались к этому времени несколько ниже рыночных. Последствия — по общему голосу тех земских деятелей, которых я видел и с которыми говорил (число их очень большое), по общему их голосу, — последствия этого были прямо замечательны в этой местности по своей быстроте: зерно совершенно исчезло с рынка, даже то, которое было привезено, — его повернули крестьяне назад, и подвоз на базары, на рынки сократился до крайности и вскоре совершенно прекратился»[231].

Керенский: «Поняли ли вы, что исторической задачей русского народа в настоящий момент является уничтожение средневекового режима немедленно, во что бы то ни стало, героическими личными жертвами тех людей, которые это исповедуют и которые этого хотят?.. С нарушителями закона есть только один путь — физического их устранения»[232].

С. В. Левашев, доктор медицины, бывший ректор Новороссийского (Одесского) университета, председатель Общества русских врачей, член СРН: «…министр земледелия сообщил вам важнейшие данные относительно продовольствия страны и войска, указал на важные препятствия, которые правительство встречает в таком страшно важном деле, как продовольствие армии, а Дума постановила отложить обсуждение этого заявления и перейти к общеполитическим речам. Вот, гг., ваша тактика»[233].

Однако хлеб в стране имелся в достаточном количестве, были задержки с его транспортировкой по железным дорогам. Даже накануне революционных выступлений в столице 21 февраля 1917 года правительство приняло обязательство продать Англии и Франции 25 миллионов пудов пшеницы, и, как указывалось в протоколе, «…с возможностью увеличения поставок в зависимости от условий рынка и перевозочных средств»[234].

Общий настрой поддержал В. В. Шульгин: «Во-первых, надо, чтобы во главе власти был не кн. Голицын, а человек типа Ллойд Джорджа, железный человек, который, когда он забирает через министра внутренних дел хлеб у населения, заставил бы во что бы то ни стало министра промышленности дать этому сельскому населению все то, в чем оно нуждается, — железо, кожу, удобрение, инструменты и т. д., человек, который за горло бы схватил министра путей сообщения, который остановил бы ему транспорт из-за того, что каких-то контрактов с копями не заключено, человек, который бы с военными властями спорил бы до судорог по вопросу о правильном распределении живой силы в стране, человек, который, наконец, отдал бы под суд того министра внутренних дел, который в самую трудную минуту позволяет себе до такой степени возмутительно раздражать рабочее население, как это сделано в последнее время. Гг., у такого первого министра должен был бы быть и соответствующий аппарат на местах из очень хорошей бюрократии, как правительственный, так и земский. Вот каковы условия, при которых, я думаю, военный социализм мог бы иметь некоторый шанс на успех. Гг., из этой огромной задачи что же в наших русских условиях было осуществлено? Только одна мера была осуществлена — введение твердых цен на хлеб, в то время как твердые цены на все предметы, которые входят как составные в производство этого хлеба, не были введены. Таким образом, гора нашего военного социализма родила мышь. И даже не мышь, а зловредную хлебную крысу, которая очень портит и даже в корне испортила хлебное дело»[235].

Предвидел ли Василий Витальевич появление реального «железного человека», трудно сказать. Но ведь пройдет всего пять безумных лет, и не «железный», а «стальной человек» станет генеральным секретарем ЦК Российской коммунистической партии большевиков.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});