11/22/63 - Стивен Кинг

– Давайте резво начнем эту вечеринку приветом из прошлого, рок-н-ролльным реликтом, золотом, что блестит, старой лошадкой, которая не испортит борозды. Шевелите ногами под действительно крутой бит «Дэнни... и ДЖУ-У-У-УНИЕРСОВ».

Песня «На танцах» взорвала зал. Начали, как и практически всегда в шестидесятых, девушки. Ноги в туфельках взлетали. Нижние юбки кружились. И через какое-то время начали появляться разнополые пары... особенно на быстрых танцах вроде «Проваливай, Джек» и «Без четверти три».

Не многие из этих деток смогли бы попасть в шоу «Танцы со звездами», но на их стороне были молодость и задор, и они отлично проводили время. Глядя на них, я чувствовал себя счастливым. Позже, если бы Донни Б. не хватило здравого смысла притушить свет, я собирался сделать это сам. Сейди поначалу нервничала, ждала беды, но эти детки пришли сюда, чтобы поразвлечься. И никаких тебе орд незваных гостей из Хендерсона или других школ. Она это видела и постепенно начала расслабляться.

После сорока минут музыки в режиме нон-стоп и четырех красных бисквитных пирожных я наклонился к Сейди.

– Надзирателю Амберсону пора сделать первый обход и убедиться, что ни в здании, ни во дворе никто не позволяет себе лишнего.

– Хочешь, чтобы я пошла с тобой?

– Я хочу, чтобы ты приглядывала за чашей с пуншем. Если какой-нибудь молодой человек приблизится к ней с бутылкой, пусть даже сиропа от кашля, пригрози ему казнью на электрическом стуле или кастрацией, уж не знаю, что ты сочтешь более эффективным.

Она привалилась к стене и смеялась, пока в уголках глаз не заблестели слезы.

– Убирайся отсюда, Джордж, ты ужасен.

Я ушел. Радовался тому, что рассмешил ее, но после трех лет пребывания в Стране прошлого так легко забывалось, насколько острее звучали здесь шутки с легким налетом секса.

Я застал парочку, обнимавшуюся в одной из самых темных ниш у восточной стены зала. Он исследовал территорию под свитером, она пыталась засосать в рот его губы. Когда я похлопал юного исследователя по плечу, они отскочили друг от друга.

– Этим займетесь после танцев. А теперь возвращайтесь в зал. Идите медленно. Остыньте. Выпейте пунша.

Они пошли, она – одергивая свитер, он – чуть наклонившись вперед, хорошо известной и характерной для юношей походкой под названием «яйца свело».

Два десятка красных светлячков подмигивали мне за металлическим ангаром. Я помахал рукой, и двое или трое учеников, сидевших в курилке, ответили тем же. Заглянув за угол деревообрабатывающей мастерской, я увидел то, что мне определенно не понравилось. Майк Кослоу, Джим Ладью и Винс Ноулс стояли кружком, что-то передавая друг другу. Я подскочил, схватил это что-то и выбросил через забор прежде, чем они поняли, что уже не одни.

Джим на мгновение опешил, а потом одарил меня ленивой улыбкой футбольного полубога.

– Добрый вечер, мистер А.

– Со мной без этого можно обойтись, Джим. Я не девушка, которую ты обаянием хочешь вытащить из трусиков, и точно не твой тренер.

На лице Джима отразился шок и даже испуг, но никак не уверенность в том, что ему все должны. Думаю, такое могло бы быть, если бы дело происходило в одной из больших школ Далласа. Винс отступил на шаг. Майк не сдвинулся с места, однако выглядел потерянным и смущенным. Более чем смущенным. Стыдился случившегося.

– Бутылка на танцах под проигрыватель, – продолжил я. – Дело не в том, что я ожидаю от вас выполнения всех правил, но почему вы ведете себя так глупо, когда их нарушаете? Джимми, если тебя поймают на пьянстве и вышвырнут из футбольной команды, что будет с твоей спортивной стипендией в Алабаме?

– Может, только отстранят от игр, – ответил он. – Этим все ограничится.

– Точно, и год ты не будешь играть. Тебе придется отрабатывать свои оценки. И тебе, Майк. Опять же, тебя выгонят из драматического кружка. Ты этого хочешь?

– Нет, сэр, – произнес он чуть ли не шепотом.

– А ты, Винс?

– Нет, мистер А. Абсолютно. Мы будем ставить эту пьесу с присяжными? Потому что, если мы...

– Разве ты не знаешь, что должен молчать, когда учитель отчитывает тебя?

– Знаю, сэр.

– В следующий раз поблажки не будет, но этот вечер – счастливый. Что вы сегодня получите, так это дельный совет: не поганьте свое будущее. Во всяком случае, из-за пинты «Пяти звезд» на школьных танцах, о которых через год не вспомните. Вы понимаете, о чем я?

– Да, сэр, – ответил Майк. – Извините меня.

– Меня тоже, – поддакнул Винс. – Абсолютно. – И, улыбаясь, перекрестился. Некоторые такие от рождения. Но ведь миру нужны остряки, чтобы оживлять жизнь, правда?

– Джим?

– Да, сэр. Пожалуйста, не говорите отцу.

– Само собой, это останется между нами. – Я оглядел их. – В следующем году, уже в колледже, вы найдете много мест, где можно выпить. Но не в нашей школе. Вы меня слышите?

На этот раз они хором ответили:

– Да, сэр.

– А теперь идите в зал. Выпейте пунша, чтобы от вас не пахло виски.

Они пошли. Я дал им время, потом последовал за ними, опустившими головы, засунувшими руки в карманы, пребывающими в глубоком раздумье. Но не в нашей школе, сказал я им. Нашей.

Приходите к нам и учите детей, услышал я от Мими. В этом ваше призвание.

2011 год никогда не казался таким далеким, как в тот вечер. Черт, Джейк Эппинг никогда не казался таким далеким. В самом сердце Техаса, в спортивном зале, превращенном в танцплощадку, звучал саксофон. Теплый ветерок дул сквозь ночь. Ударные поднимали со стульев, вовлекая в танец.

Думаю, именно тогда я решил, что уже не вернусь.

6

Хрипящий саксофон и бойкие ударные аккомпанировали группе «Даймондс». Песня называлась «Стролл». Детки этот танец не танцевали. Во всяком случае, не танцевали правильно.

Стролл стал первым танцем, который разучили мы с Кристи, когда начали посещать танцевальный класс вечером по четвергам. Это танец для двух пар, предназначенный для того, чтобы снять напряжение: каждая пара движется по коридору, образованному хлопающими парнями и девушками. Но, вернувшись в зал, я увидел совсем другое. Здесь юноши и девушки подходили друг к другу, обнявшись, делали полный оборот, словно вальсируя, разделялись, отходили на исходные позиции. И, разделившись, шли на каблуках, одновременно вращая бедрами. Получалось и приятно глазу, и сексуально.

Пока я наблюдал, стоя у стола с закусками, Майк, Джим и Винс присоединились к мужскому ряду. Винс ничего собой не представлял – слова, что он танцевал, как белый парень, прозвучали бы оскорблением для белых парней, – но Джим и Майк двигались, как спортсмены, можно сказать, с врожденной грацией. И очень скоро большинство девушек смотрело на них.

– Я уже начала волноваться! – крикнула Сейди, перекрывая музыку. – Все в порядке?

– Все отлично! – прокричал я в ответ. – Что это за танец?

– Мэдисон! Его весь месяц показывают по «Эстраде». Хочешь, чтобы я тебя поучила?

– Леди, – я взял ее за руку, – это я собираюсь поучить вас.

Детки увидели, что мы выходим на площадку, и освободили нам место, хлопая в ладоши и крича: «Так держать, мистер А!» и «Покажите ему, как это делается, миз Данхилл!» Сейди рассмеялась и поправила резинку на конском хвосте. Щеки горели румянцем, превращавшим ее в красавицу. Она отошла на каблуках, хлопая в ладоши и тряся плечами, как и другие девушки, потом двинулась в мои объятия, подняв голову и глядя мне в глаза. Я порадовался, что мне для этого хватает роста. Мы закружились, как жених и невеста на свадебном торте, потом разошлись. Я низко наклонился и повернулся на пальцах ног, вытянув руки перед собой, совсем как Эл Джолсон, поющий «Маму». Последовали новые аплодисменты и пронзительные вопли девушек. Я не выпендривался (ладно, может, самую малость). Просто мне нравилось танцевать. И давно уже не доводилось.

Песня закончилась. Рычащий сакс растворялся в рок-н-ролльном небытии, которое нашему юному диджею нравилось называть кладбищем бороздок, и мы уже уходили с танцплощадки.

– Господи, как же весело. – Сейди сжала мою руку. – С тобой весело.

Прежде чем я успел ответить, по громкой связи загремел голос Дональда:

– В честь присматривающих за нами, которые действительно умеют танцевать – впервые в истории нашей школы, – послание из прошлого, покинувшее хит-парады, но не наши сердца, то золото, что по-прежнему блестит, жемчужина из коллекции моего отца, который не знает, что я привез ее с собой, и если кто-нибудь из вас скажет ему, мне кранты. Врубайтесь, нынешние рокеры, так играли, когда мистер А и миз Ди учились в старшей школе!

Они все повернулись к нам, и... что ж...

Вы знаете, каково это, когда ночью, под открытым небом, видишь, как край облака освещается ярко-желтым, и знаешь, что через секунду-другую взойдет луна? Именно такое чувство испытал я в тот миг, стоя под чуть покачивающимися бумажными лентами в спортзале Денхолма. Я знал, какую сейчас услышу мелодию, я знал, что мы будем под нее танцевать, и я знал, как мы будем танцевать.