11/22/63 - Стивен Кинг

Я взял приборчик с прилавка.

– И что делает «Эхо», когда сидит дома, положив ноги на пуфик?

– Это то самое подслушивающее устройство, которое вы хотите приобрести. Оно маленькое, потому что в нем нет вакуумных ламп, и работает оно не от батареек. Использует обычный переменный ток, как и бытовые приборы.

– Его втыкают в розетку?

– Конечно, почему нет? Ваша жена и ее бойфренд увидят его и скажут: «Как здорово, в наше отсутствие кто-то поставил подслушивающее устройство. Давай с шумом повозимся на кровати, а потом поговорим о личных делах».

Чудик, конечно, но не зря говорят, что терпение – залог успеха. А мне требовалось то, что только он и мог предложить.

– Так что с ним делают?

Он постучал пальцем по цилиндру.

– Вот это устанавливается в основании лампы. Не напольной лампы, если, конечно, вы не хотите услышать, как мыши бегают по половицам, понимаете? Настольной лампы, на том уровне, где говорят люди. – Он провел рукой по проводкам. – Красный и желтый соединяются со шнуром лампы, который и вставляется в розетку. Устройство не работает, пока кто-то не включит лампу. А как только включит – бинго, все в ваших руках.

– Вторая часть – микрофон?

– Да, очень неплохой для сделанного в Америке. А теперь... видите два других проводка? Синий и зеленый?

– Да.

Молчаливый Майк открыл картонную коробку с японскими иероглифами, достал кассетный магнитофон. Больше пачки сигарет «Винстон», которые курила Сейди, но не так чтобы намного.

– Эти проводки подсоединяются сюда. Цилиндр устанавливается в лампу, магнитофон кладется в ящик комода, возможно, под нижнее белье вашей жены. Или просверлите дырочку в стене и положите его в стенной шкаф.

– Магнитофон также подсоединен к шнуру лампы?

– Естественно.

– Могу я получить два этих «Эха»?

– Я достану вам и четыре, если хотите. Займет неделю.

– Двух хватит. Сколько?

– Эти штуковины не из дешевых. Пара обойдется вам в сто сорок баксов. Это моя последняя цена. И заплатить придется наличными. – В его голосе слышалось сожаление, словно мы вместе любовались очень милой техногрезой, а теперь вот приходилось возвращаться к серым будням реальности.

– Во сколько мне обойдется установка? – Я заметил тревогу в его глазах и поспешил ее рассеять. – Я говорю не об установке на месте, ничего такого. Просто вставить эти штуковины в пару ламп и подсоединить к магнитофонам... это вы сможете?

– Разумеется, смогу, мистер...

– Скажем, мистер Доу. Джон Доу.

Его глаза блеснули, как, наверное, блеснули глаза Э. Говарда Ханта[112], когда перед ним поставили весьма сложную задачу: обеспечить прослушку «Уотергейта».

– Хорошее имя[113].

– Благодарю. И хорошо бы иметь провода разной длины. Короткие, если я захочу поставить магнитофон близко, и подлиннее, если потребуется спрятать его в шкафу или с другой стороны стены.

– Я могу это сделать, но длина не должна превышать десяти футов, иначе голоса станут неразборчивыми. Опять же, чем длиннее провод, тем выше шанс, что кто-то его найдет.

Это понимал даже учитель английского языка и литературы.

– Сколько за все?

– Ммм... сто восемьдесят?

Чувствовалось, что он готов уступить, но у меня не было ни времени, ни желания торговаться. Я выложил на прилавок пять двадцаток.

– Остальное получите, когда я буду забирать устройства. Но сначала мы их проверим и убедимся, что все работает. Согласны?

– Да, отлично.

– И еще. Используйте старые лампы. Обшарпанные.

– Обшарпанные?

– Как будто их купили на дворовой распродаже или на блошином рынке за четвертак. – После того как поставишь несколько пьес (считая поставленные в ЛСШ, «О мышах и людях» была для меня пятой), начинаешь кое-что смыслить в декорациях. Мне меньше всего хотелось, чтобы кто-нибудь украл лампу с подслушивающим устройством из частично обставленной квартиры.

С мгновение он недоуменно смотрел на меня, потом его лицо расплылось в понимающей улыбке.

– Ясно. Реализм.

– Он самый, Майк. – Я двинулся к двери, потом вернулся, облокотился на стенд с транзисторными радиоприемниками, заглянул в глаза владельцу магазина. Не могу поклясться, что он видел перед собой человека, убившего Фрэнка Даннинга, но и я обратном не поклянусь. – Вы ведь никому не собираетесь об этом рассказывать?

– Нет! Разумеется, нет! – Он провел двумя пальцами по рту, словно застегивая молнию.

– Это правильно, кивнул я. – Когда?

– Дайте мне несколько дней.

– Я вернусь в следующий понедельник. Когда вы закрываете магазин?

– В пять.

Я прикинул расстояние от Джоди до Далласа.

– Я прибавлю еще двадцатку, если магазин останется открытым до семи. Раньше я не успеваю. Вас это устроит?

– Да.

– Хорошо. Подготовьте все.

– Обязательно. Что-нибудь еще?

– Да. Какого черта вас называют Молчаливым Майком?

Я надеялся услышать: Потому что я умею хранить секреты, но напрасно.

– Ребенком я думал, что та рождественская песенка обо мне. Вот прозвище и прилипло.

Больше я спрашивать ничего не стал, но на полпути к автомобилю сообразил, что к чему, и засмеялся.

Молчаливый Майк, святой Майк[114].

Иногда мир, в котором мы живем, действительно странное место.

3

По возвращении в Соединенные Штаты Ли и Марина сменили несколько дешевых съемных квартир, включая и одну в Новом Орлеане, в том доме, который я видел. Однако исходя из записей Эла я полагал, что особое внимание надо уделить двум. Одной – в доме 214 по Западной Нили-стрит в Далласе. Вторая находилась в Форт-Уорте, и туда я поехал после разговора с Молчаливым Майком.

Я сверялся с картой, но мне все равно пришлось трижды останавливаться и спрашивать дорогу. В итоге пожилая негритянка за прилавком семейного магазинчика указала мне правильный путь. И когда я все-таки нашел то, что искал, мне стало понятно, отчего возникли такие сложности. Дальний конец Мерседес-стрит не закатали в асфальт, и вдоль полосы твердой как камень глины выстроились дома-развалюхи, мало чем отличавшиеся от лачуг испольщиков. Выходила улица на большущую автомобильную стоянку, практически пустую, где по потрескавшемуся асфальту ветер гонял перекати-поле. За стоянкой высилась шлакоблочная стена склада. На ней белели десятифутовые буквы: «СОБСТВЕННОСТЬ «МОНТГОМЕРИ УОРД», и «НАРУШИТЕЛИ БУДУТ НАКАЗАНЫ», и «ОХРАНЯЕТСЯ ПОЛИЦИЕЙ».

Воздух вонял нефтью из Одессы-Мидланда и гораздо более близкой канализацией. Из открытых окон лился рок-н-ролл. Я услышал «Доувеллс», Джонни Бернетта, Ли Дорси, Чабби Чекера... и это только на первых сорока ярдах. Женщины развешивали выстиранную одежду на ржавых вертушках. В широких платьях, купленных, вероятно, в «Зейре» или «Маммот-марте», все они выглядели беременными. Грязный маленький мальчонка и не менее грязная маленькая девчушка стояли на потрескавшейся глине подъездной дорожки и наблюдали, как я проезжаю мимо. Они держались за руки и выглядели слишком похожими, чтобы не быть близнецами. Мальчонка, голый, если не считать одного носка, держал игрушечный пистолет. Девчушка в отяжелевшем подгузнике под футболкой «Клуб Микки-Мауса» сжимала пластиковую куклу, такую же грязную, как и она. Двое раздетых по пояс мужчин перебрасывали футбольный мяч из одного двора в другой, у каждого из уголка рта свисала сигарета. Позади них петух и две облезлые курицы что-то клевали в пыли неподалеку от тощей собаки, то ли спящей, то ли дохлой.

Я остановился перед домом 2703, тем самым, куда Ли приведет жену и дочь после того, как больше не сможет терпеть убийственную материнскую любовь Маргариты Освальд. Две полосы из бетонных плит вели к прямоугольнику земли, покрытому пятнами масла, на котором ничего не росло. Я понял, что в лучшие времена там стоял гараж. Пустырь, заросший росичкой, заменял лужайку. На нем валялись дешевые пластиковые игрушки. Маленькая девочка в рваных розовых шортах снова и снова ударяла ногой по мячу для соккера, отправляя его в стену дома. Всякий раз, когда мяч отскакивал от дощатой обшивки, она кричала: «Чамба!»

Из окна высунулась женщина с накрученными на большие синие бигуди волосами и сигаретой в зубах и заорала:

– Если ты не прекратишь, Розетта, я сейчас выйду и надеру тебе задницу! – Тут она увидела меня. – Чё надо? Если это счет, я те ничем не помогу. Этим занимается мой муж. Он сегодня работает.

– Это не счет. – Розетта пнула мяч в мою сторону, скорчив гримасу, которая сменилась неохотной улыбкой, когда я остановил его ногой, а потом мягко катнул назад. – Я просто хочу поговорить с вами.

– Те придется подождать. Я неодета.

Голова женщины исчезла. Розетта вновь ударила по мячу, он полетел по высокой дуге в сторону от меня под крик: «Чамба!» – но мне удалось поймать его прежде, чем он врежется в стену.