Периферийные устройства - Уильям Гибсон

Мэри встала.

– Уведи ее куда-нибудь, – потребовала Даэдра. – Нам надо поговорить.

Мэри взяла Даэдру-перифераль за руку и повела прочь. Флинн провожала ее взглядом, чувствуя странную неловкость.

– Ты считаешь, что здесь тебе ничто не грозит, – сказала Даэдра.

– Да, – ответила Флинн единственное, что пришло в голову.

– А зря. Где бы ты ни была, ты позволила этому идиоту привести себя сюда. – Она глянула на Уилфа.

Тот с болезненным выражением лица поставил стакан на ближайший столик.

– Демонтировать, – распорядилась Даэдра, указывая на Коннера.

Приказ, видимо, относился к двум рободевушкам. Флинн не успела толком заметить, как одна из них оказалась на потолке: на корточках, вниз головой. Руки у нее удлинились и стали как у богомола.

Коннер улыбнулся… и тут же исчез за черной стеной, которая возникла вокруг Флинн, Уилфа, Даэдры. Не выросла, а именно возникла, будто всегда здесь была. Флинн подняла руку периферали и постучала по стене костяшками пальцев. Больно.

– Она настоящая, – сказала Даэдра. – А тот, кто управлял твоим телохранителем, уже там, откуда вы взялись, говорит тем, кто вас послал, что твое дело плохо.

Флинн подумала, что так и есть: если девушки уничтожили пери Коннера, он сейчас очнулся в «Сольветре», рядом с Бертоном.

– Только он не знает, насколько плохо, – закончила Даэдра.

И тут сквозь стену шагнул человек с балкона. Прошел насквозь, будто ее нет или будто его тело и стена могут занимать одно пространство в одно время.

– Как ты это сделал? – спросила Флинн, потому что не могла увидеть такое и не спросить.

– Ассемблеры, – ответил он. – Так мы здесь живем. Мы – протеи. – И он улыбнулся.

– Протеины?

– Не имеем жесткой формы. – Он в качестве демонстрации махнул рукой сквозь стену. Затем подошел к другой стороне, за которой остался Коннер, просунул голову наружу и тут же выдернул обратно. – Пришли им подмогу, – сказал он Даэдре.

– Я не могу шевельнуться, – пожаловался Недертон.

– Разумеется, – сказал мужчина, потом глянул на Флинн. – Она тоже.

И он был прав.

Еще две рободевушки выбежали из стены там, где вошел мужчина, и скрылись с той стороны, куда он просовывал голову.

115. Диссоциативное состояние

Видимо, включили некое поле, как при проверке на входе, думал Недертон в лифте. Что-то вызывающее диссоциативное состояние. Неплохая замена алкоголю, так что грех жаловаться.

Однако было и что-то еще, сковывающее свободу движений. Недертон мог двигать глазами, идти, куда говорят Даэдра и ее приятель, встать, где они скажут, но не мог, например, поднять руку или – он проверил – сжать кулак. Впрочем, ему не то чтобы особо хотелось сжать кулаки.

Дверь лифта открылась прямо в круглой стене. Это сколько ж нужно ассемблеров? Недертону смутно помнилось, что есть ограничения, но, видимо, на Даэдру они не распространялись. А может, она ими пренебрегла.

С Флинн, по-видимому, было что-то похожее. Ее перифераль вела себя так, будто Флинн в ней нет.

Лифт остановился на первом этаже.

– На выход, – сказала Даэдра и толкнула его в спину.

Через вестибюль приятель Даэдры шел первым, и, когда он глянул влево, Недертон помимо воли глянул туда же. Затем оба вновь посмотрели вперед через стекло, туда, где был серый надувной замок. Теперь замок исчез, на его месте ждал черный автомобиль, покороче ЗИЛа. Митикоиды из замка, в серой форме, выстроились коридором, лицом друг к другу. Когда стеклянные двери со вздохом распахнулись и Недертон шагнул между двумя рядами почетного караула, сердце у него на миг зашлось от такой праздничной торжественности.

На полпути к машине он услышал или, возможно, почувствовал одну протяжную басовую ноту, откуда-то сверху. Приятель Даэдры, очевидно, услышал тот же звук и припустил бегом к открывшимся задним дверцам машины. Недертон, разумеется, тоже побежал. Через метель сверкающего конфетти из битого стекла, чуть золотистого, мягкого, как стружка, и настолько же безвредного.

Что-то белое, круглое и гладкое ударилось о мостовую за автомобилем и подпрыгнуло высоко над ним.

Голова митикоиды.

Затем белая рука, согнутая в локте, царапнула когтями по крыше автомобиля, напомнив Недертону застывший силуэт, который они с Рейни видели в трансляции с острова мусорщиков.

Кто-то – наверное, приятель Даэдры – грубо втолкнул его в перламутрово-серый салон. И заорал диким голосом, совсем близко, в брызнувшем фонтане крови.

116. «Бомбочка»

Летом они всей компанией ходили на городской пруд за управой шерифа и городской тюрьмой. Бертон и Коннер прыгали с трамплина «бомбочкой»: прижимали колени к подбородку, обхватывали ноги руками и врезались в воду, а когда выныривали, ребята кричали «ура!», а Леон иногда плюхался с того же трамплина пузом, с понтом: они напрягаются, а он – нет.

Об этом Флинн вспомнила сейчас, когда Даэдра вскинула голову на жуткий звук и Флинн тоже вскинула, из-за того непонятного, что заставляло ее обезьянничать. Артефакты видеокартинки, шлейфом за перифералью Коннера в черном костюме, «бомбочкой» летящей на мужика с балкона. Удар пришелся по митикоиде, которая заталкивала его в машину. Кровь точно в садистском аниме – митикоида и перифераль Коннера взорвались, как жуки на лобовом стекле, в двух футах от Флинн.

Даэдра схватила ее за шкирку и втащила в машину, изо всех сил лягнув в щиколотку, наверняка просто от злости. Мужик с балкона выл от боли, обнимая правую руку, весь в крови – Флинн не знала в чьей. Другая митикоида закрыла за ним дверь.

– В Ньюгейт! – скомандовала Даэдра, перекрывая его рыдания, и автомобиль тронулся.

117. Гранит, утыканный шипами

Одна из двух митикоид лечила бородатого, приложив к его правому плечу «медичи», – устройство вздувалось и опадало, окутав всю руку, в желтоватой жидкости клубилась кровь. Глаза у мужчины были закрыты, лицо безмятежно, и Недертон завидовал его диссоциативному состоянию.

Сам он, напротив, воспринимал реальность чересчур живо, прежняя оглушенность исчезла разом, возможно в тот момент, когда перифераль Пенске обрушилась на мужчину. Либо диссоциативное поле распространялось только на «Парадиз», от которого они отъехали уже довольно далеко. Так или иначе, одновременно он перестал копировать движения мужчины, то есть, наверное, перестал, судя по тому, что не закрыл глаза вместе с ним.

Недертон повернулся и глянул на Флинн. Она сидела рядом с ним на широком заднем сиденье и очень явственно присутствовала в своей периферали. На щеке у нее была кровь Пенске, точнее, его разбившейся пери. Кровь была и на платье, почти невидимая на черной ткани. Флинн глянула на него как-то странно. Недертон не понял, что она хотела этим сказать. Если хотела.

Митикоида, сидящая на корточках перед бородатым, убрала «медичи». Тот съежился, желтоватая жидкость потемнела. Уборщики – обычные бежевые шестиугольники – ползали по ковру на полу салона, отчищая кровь. Даэдра и бородатый сидели на противоположных концах длинного переднего сиденья, против хода движения; вторая митикоида между ними следила за Недертоном и Флинн, выпустив для этого еще несколько пар черных паучьих глаз. Ее руки вытянулись в длину, кисти приняли форму белых фарфоровых лезвий, наподобие заостренных лопаточек для торта, пугающих в своем изяществе.

Даэдра перевела взгляд с бородатого на Недертона:

– Знала бы, сколько от тебя будет неприятностей, сама бы тебя убила при первой встрече.

Ему еще не случалось отвечать на такие слова. Он молчал, пытаясь сохранять выражение лица – хотелось верить, что нейтральное.

– Жаль, что не убила, – продолжала Даэдра. – Знай я больше про твой кретинский подарок, про срез, в жизни бы его не приняла. Но ты знаком с Зубовыми, по крайней мере с их младшим сыном-идиотиком, и я решила, что полезно будет завязать контакт. И с Аэлитой тогда еще проблем не было.

– Молчи, – сказал бородатый, открывая глаза. – Здесь могут подслушать. Скоро приедем, там и говори что хочешь.

Даэдра нахмурилась, недовольная, что ей указывают.

– Тебе лучше? – спросила она.

– Значительно. Сломана ключица и три ребра, легкое сотрясение. – Он глянул на Недертона. – Вот подожди, приедем, устроим тебе то же самое. Для начала.

Окно деполяризовалось, – видимо, это сделал бородатый. Машина свернула в Чипсайд, и Недертон чуть не крикнул: «Эй, тут косплейная зона, сюда нельзя заезжать!» И тут он заметил, что улицы опустели. Ни телег, ни кебов, ни двуколок, ни лошадей. Автомобиль ехал на запад, мимо лавок с шалями и перьями, духами и серебром – тех самых, мимо которых он в детстве гулял с матерью, украдкой фотографируя волшебство живописных вывесок. Интересно, где теперь эти снимки? Вместо обычной вечерней толпы на тротуарах виднелись лишь одинокие пешеходы, растерянные и напуганные. До Недертона внезапно дошло, что это люди. Они не получили сигнал, отправленный перифералям под управлением облачных ИИ, – перифералям, что разыгрывали жизнь кебменов, портных-кустарей, праздных джентльменов и уличных мальчишек. При виде машины пешеходы прятали глаза, как в Ковент-Гардене, когда Лоубир достала приставский жезл.