ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер

Через четыре дня после отказа Джонсона участвовать в президентских выборах Гувер написал своим агентам на местах быть начеку в отношении сил, которые он заклеймил как «Черная ненависть»: «Негритянскую молодежь и людей умеренных взглядов следует заставить понять, что если они поддадутся революционному учению, то станут мертвыми революционерами»[446].

Следующим вечером Мартин Лютер Кинг был убит в Мемфисе.

Это убийство дало волю прорвавшемуся гневу по всей стране; пламя горело близко от Белого дома. Возвращаясь с похорон Кинга в Мемфисе, министр юстиции Рэмси Кларк взглянул из своего самолета вниз на Вашингтон, округ Колумбия. Горящий город, пламенеющий в ночи, был в тисках самого опасного бунта со времен войны 1812 года. Убийца Кинга Джеймс Эрл Рей избежал крупнейшей в истории ФБР охоты на человека, сев на автобус в Торонто, а затем на самолет в Лондон. Детективы Скотленд-Ярда арестовали его шестьдесят шесть дней спустя, когда он пытался сесть на рейс в Брюссель.

23 апреля «Студенты за демократическое общество» захватили Колумбийский университет. Через шесть дней полиция провела штурм территории университета и арестовала семьсот студентов. У ФБР ушло десять дней на то, чтобы отреагировать. Ответом стала контрразведывательная программа «Новые левые».

Первая волна общенационального наступления ФБР на антивоенное движение включала подробные инструкции от Гувера и Салливана всем отделениям ФБР на местах: разжигать конфликты среди лидеров «новых левых», использовать расхождения между движением «Студенты за демократическое общество» и соперничающими с ним группировками, создавать ложное впечатление, что у каждого почтового ящика стоит агент ФБР, а их ряды наводнены осведомителями, использовать дезинформацию с целью подрыва движения, доводить их до бешенства. Но за этой хитростью стояла контрразведывательная программа. Более ста университетских городков по всей стране уже были охвачены студенческими беспорядками. Участники маршей возводили баррикады, а на их краю находились активисты, готовые бросать «коктейли Молотова» и даже больше. Гувер послал горячий призыв «К оружию!» своим специальным агентам по всей Америке. «Меня ужаснула реакция некоторых наших отделений на местах на некоторые акты насилия и терроризма, которые имели место… на территории студенческих городков, — написал он. — Я ожидаю немедленной и агрессивной реакции»[447].

Гувер прекрасно видел сгущающиеся тучи, как ничто другое со времен крупных забастовок полицейских, рабочих угольной и сталелитейной промышленности, которые пронеслись по стране, когда после Первой мировой войны подняли головы американские «левые». Но у ФБР не было ответа на насилие и гнев, которые сотрясали Америку той весной.

Роберт Кеннеди был убит в Лос-Анджелесе 6 июня. Миллионы американцев возлагали на него свои надежды. У Гувера был более трезвый взгляд. «Он стал кем-то вроде мессии для конфликта поколений и отдельных людей, которые были и остаются сторонниками Кинга»[448], — написал Гувер в служебной записке своим ближайшим помощникам после смерти Роберта Кеннеди. Избрание Кеннеди положило бы конец власти Гувера.

Это убийство оставило открытой дорогу в Белый дом человеку, который поклялся восстановить власть закона и порядка. Теперь у Гувера была причина надеяться на реставрацию, возвращение к республиканским истинам и возрождение для ФБР. В ноябре его старый друг Ричард Никсон мог оказаться избранным президентом.

Положение было очень рискованное. Соперничество между Никсоном и вице-президентом Линдона Джонсона Хьюбертом Хамфри раскачало общественное мнение о войне во Вьетнаме. Теперь там сражались полмиллиона американских солдат; каждую неделю они там умирали сотнями. За десять дней до выборов после встречи со своими ближайшими военными помощниками и помощниками по разведке, продлившейся всю ночь, Джонсон был полон решимости объявить о прекращении американских бомбардировок Вьетнама и плане переговоров о мире. Но в последнюю минуту президент Южного Вьетнама Тхе уперся.

«Мы потеряли Тхе, — сказал Линдон Джонсон своему помощнику накануне выборов. — Он думает, что мы его ликвидируем»[449].

ФБР обнаружило доказательства заговора с целью саботажа планов Джонсона по прекращению огня во Вьетнаме. Заговор показался президенту делом рук организаторов избирательной кампании Никсона.

За три дня до выборов Джонсон сказал, что он «лично следит за информационным потоком» — телефонными звонками и телеграммами, перехваченными в посольстве Южного Вьетнама сотрудниками ФБР и АНБ, — и что он выявил план Никсона торпедировать мирные переговоры. Он отдал приказ ФБР поместить под наблюдение Анну Шенно — самую известную представительницу китайских антикоммунистов.

Линдон Джонсон заподозрил, что она посредник у Никсона. Из штаб-квартиры ФБР было послано совершенно секретное сообщение президенту в понедельник 4 ноября — в день накануне выборов: «Анна Шенно отправилась в своем «линкольне-континентале» из дома во вьетнамское посольство, где оставалась приблизительно тридцать минут». После этого, по сообщению ФБР, она доехала до дома номер 1701 по Пенсильвания-авеню и вошла в комнату 205 — необозначенный офис избирательной кампании Никсона.

Джонсон суммировал то, что он узнал о деле Шенно, накануне выборов. «В посольстве Южного Вьетнама она говорит, что она курьер, — и так оно и есть… Она сказала: «Я только что узнала от своего босса… А вы скажите своему начальству, что нужно продержаться еще немного». В этом все дело».

Никсон выиграл президентское кресло с очень небольшим перевесом, который составил меньше полумиллиона голосов, ориентировочно — 1/7 процента избирателей. Мирное соглашение, безусловно, сработало бы в пользу Хамфри.

Линдон Джонсон был убежден, что Никсон вступил с правительством Южного Вьетнама в тайную сделку, чтобы добиться победы на выборах. Суть была вот в чем: не заключайте мирного соглашения с Джонсоном и Хамфри, подождите, пока меня не изберут в президенты, я предоставлю вам лучшие условия.

«Ну, такая вот история, Дик, — сказал Джонсон в напряженном телефонном разговоре с Никсоном после выборов, почти обвиняя его в действиях, равносильных предательству. — Грязная история».

Никсон отрицал это до последнего дня своей жизни. Но этот разговор оставил у него неизгладимое впечатление о том, что президент Соединенных Штатов использовал ФБР для слежки за ним.

Президент и не думал публично выдвигать обвинение. Сам факт того, что он приказал ФБР поставить избирательную кампанию Никсона под наблюдение, был бы достаточно взрывоопасным. Но публичное обвинение в том, что Никсон торпедировал мирные переговоры, стал бы в политическом смысле эквивалентен ядерной войне.

Джонсону пришлось заключить с ним мир. 12 декабря он пригласил Никсона в Белый дом на двухчасовую встречу. Они нашли взаимопонимание в обоюдном восхищении работой Дж. Эдгара Гувера.

В Овальном кабинете Джонсон поднял телефонную трубку, и состоялся трехсторонний разговор между ним, Гувером и Никсоном. Этот звонок не был записан на пленку. Но Никсон запомнил, что президент сказал: «Если бы не Эдгар Гувер, я не смог бы выполнять свои обязанности главнокомандующего. Дик, вы придете к тому, что будете полагаться на Эдгара. Он оплот силы в городе слабых людей»[450].

Глава 33. Последнее оружие

Ричард Никсон пришел к власти с высокими представлениями о мире на Земле. Если ему будет сопутствовать успех, он думал, что сможет заново объединить нацию, находящуюся в состоянии войны с собой. Если нет — он боялся, что Соединенные Штаты могут рухнуть.

Он хотел найти выход из войны во Вьетнаме. Он полагал, что может положить конец холодной войне с Россией и Китаем. Его политический расчет цены компромисса с лидерами мирового коммунизма был жестким: «Риск войны уменьшается, но риск завоевания без ведения войны, путем подрывной деятельности и с помощью тайных средств возрастает в геометрической прогрессии»[451].

Его надежды были тесно связаны с тайным правительством в Америке. Его политика и планы — от ковровых бомбардировок до дипломатии разрядки — были тайными, скрытыми ото всех, кроме немногих доверенных помощников. Но он знал, что шансы добиться абсолютной секретности, к которой он стремился, были шатки.

«Я предупрежу вас сейчас, — сказал ему Линдон Джонсон в Белом доме в декабре 1968 года, — утечки информации могут погубить вас». Он посоветовал Никсону полагаться на Гувера, и только лишь Гувера, хранить его тайны и защищать его власть: «Вы будете полагаться на него снова и снова, чтобы поддерживать безопасность. Он единственный человек, которому вы можете полностью доверять»[452].