ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер

Гувер и приближенные к нему люди видели эти протесты сквозь старую призму международного коммунистического заговора. «Демонстрации были отмечены растущей воинственностью, — написал Гувер в письме ко всем специальным агентам ФБР. — С приближением лета потенциальные возможности для вспышек насилия будут неизмеримо увеличиваться независимо от того, направлены ли демонстрации на оппозицию внешней политике Соединенных Штатов во Вьетнаме или это протесты, связанные с расовыми вопросами. Мы должны не только усилить или расширить охват… но и обеспечить обнаружение признаков таких вспышек»[427].

Гувер сказал своим людям: «Мы разведывательная организация, и как от таковой от нас ожидают, что мы знаем о том, что происходит или произойдет по всей вероятности».

У агентов ФБР настали тяжелые времена в получении таких знаний по мере усиления этих баталий 60-х годов. Они не годились для проникновения в среду «новых левых». И Гувер становился осторожным в отношении проверенных временем методов Бюро — незаконных обысков и проникновений в помещения, прослушивания помещений и телефонных линий и вскрытия корреспонденции. Он не утратил воли к политической войне. Президент тоже не утратил аппетита к политической разведке. Но Верховный суд и члены конгресса стали все с большим подозрением относиться к власти и вездесущности тайной правительственной разведки. Ни Джонсон, ни Гувер не хотели быть пойманными на слежке за американцами.

«У меня не было иллюзий»

Будучи аристократом, но при этом политически хитрым человеком, Николас де Катценбах — протеже Бобби Кеннеди и его преемник на посту министра юстиции — воевал с Гувером из-за жучков и прослушивания телефонных разговоров. Он понял, что за ними нет контроля. Министерство юстиции не вело записей об их установке. Когда Гувер получал добро на установку прослушивающей аппаратуры, он считал, что это навсегда. Гувер утверждал, что ФБР может устанавливать жучки по своему усмотрению, не информируя об этом высшую власть. Он сказал Катценбаху, что эту власть ему на неограниченный срок дал Франклин Делано Рузвельт четверть века назад.

«Честно говоря, я был поражен, услышав это, — рассказывал Катценбах. — У меня не было иллюзий относительно того, что я подчиню себе ФБР. Но я все же полагал, что возможно ввести более упорядоченную процедуру»[428].

Он начал требовать от ФБР факты и цифры; Бюро раскрывало их медленно. С 1950 года Гувер своей властью установил 738 жучков[429]. Министры министерства юстиции были проинформированы лишь о 158 из них — грубо говоря, об одном из пяти. Установка жучков в домах, кабинетах, квартирах и гостиничных номерах обычно требовала тайного проникновения в них, что было незаконно. Бюро осуществило неисчислимое количество незаконных вторжений и обысков по распоряжению Гувера.

Министр юстиции предложил, чтобы начиная с этого момента прослушивающие устройства на телефонах и в помещениях устанавливались с его письменного разрешения. Он был даже еще больше удивлен, когда Гувер как будто с этим согласился. Джонсон ясно дал понять обоим, что он хочет, чтобы прослушивание телефонных разговоров было сведено к минимуму, за исключением тех случаев, когда дело касалось его противников из числа «левых». Катценбах с готовностью одобрил слежку за активистами антивоенного движения «Студенты за демократическое общество» (СДО).

СДО возглавило первые массовые антивоенные марши на Вашингтон. ФБР следило за этой организацией на протяжении трех лет с момента ее возникновения. Первый манифест СДО гласил: «Коммунизм как общественное устройство основывается на подавлении организованной оппозиции. Коммунистическое движение потерпело поражение во всех смыслах». Но Гувер по-прежнему видел студенческое движение сквозь советскую призму. Для него чисто американский протест против власти был немыслим. После того первого марша Гувер доложил в Белый дом о том, что «движение «Студенты за демократическое общество»[430], которое в значительной степени наводнено коммунистами, разработало план антивоенных протестов еще в 85 городах. Он пообещал Джонсону полный отчет о влиянии коммунистов на демонстрации против войны во Вьетнаме».

Гувер приказал начальникам отделов разведки и внутренней безопасности «проникнуть в движение «Студенты за демократическое общество», чтобы у нас была соответствующая сеть осведомителей, схожая в той, которая у нас есть в ку-клукс-клане и самой коммунистической партии… Срочно уделите этому вопросу внимание как первоочередной задаче, так как президент очень озабочен этой ситуацией и хочет немедленных и быстрых действий». Но у Бюро было очень мало источников информации в среде «новых левых». Ни одна подпольная группа еще не проникла в кофейни и колледжи — еще нет. В высшей степени важно было электронное наблюдение, если Гувер хотел получать разведданные.

«Прослушивающие устройства и микрофоны, — напомнил Гувер министру юстиции, — дали возможность ФБР получить чрезвычайно важную разведывательную информацию для оказания помощи тем людям, которые делают нашу внешнюю политику, равно как и держать под контролем антиправительственные элементы внутри страны»[431]. И все же Катценбах отказался дать санкцию на установление новых скрытых микрофонов для прослушивания «левых» студентов. Он мучительно сознавал, что за Мартином Лютером Кингом установлено всестороннее наблюдение, и боялся политических последствий разоблачения этого факта.

Гувер сказал, что он «чрезвычайно озабочен» этим решением. Но он сообщил, что «полностью прекратил использовать микрофоны» и «жестко ограничил» установление новых прослушивающих устройств на телефоны участников антивоенного движения и движения за гражданские права.

Озадаченные агенты ФБР задавались вопросом: уж не теряет ли старик самообладание? Что делает Гувер? Почему он делает это? Очень немногие знали ответ. У Гувера была причина бояться, что нарушение закона Федеральным бюро расследований будет разоблачено.

Демократ из Арканзаса сенатор Уильям Фулбрайт и председатель Комитета международных отношений угрожал создать новый комитет для контроля за разведывательной деятельностью ФБР. Президент Джонсон предупредил Гувера, чтобы тот внимательно присматривал за Фулбрайтом, которого он подозревал в проведении тайных встреч с советскими дипломатами. Гораздо менее известный сенатор от демократов — Эдвард Лонг из Миссури начал незапланированную серию слушаний о прослушивании телефонных разговоров правительством США. «Ему нельзя доверять»[432], — звучало предупреждение от куратора ФБР.

Гувер подозревал, что сенатор Роберт Ф. Кеннеди «сливает» информацию о том, что ФБР практикует установку жучков. Он вступил в конфронтацию с Катценбахом. Министр юстиции это отрицал. «Каким же легковерным он может быть!»[433] — написал Гувер.

«Гувер вывел нас из дела»

Гувер знал, что политически взрывоопасное дело о незаконном прослушивании ФБР разговоров некоего сомнительного вашингтонского лоббиста находится на пути в Верховный суд США.

Подсудимым был Фред Блэк — могущественный «торговец влиянием», подавший апелляцию по приговору «уклонение от уплаты налогов». ФБР прослушивало номер люкс Блэка в гостинице «Шератон-Карлтон» в Вашингтоне в 1963 году и записало его разговоры с адвокатом. Сделанные тайно записи были незаконными на первый взгляд, как и несанкционированное проникновение в номер с целью установления жучков. Гувер отчаянно боролся с министерством юстиции за легальную необходимость раскрытия этих фактов в Верховном суде, так как это решало дело Блэка против Соединенных Штатов.

Гувер использовал судью Эйба Фортаса, который недавно был назначен на этот пост Джонсоном, в качестве доверенного информатора по этому делу. Дик Делоуч — связной между ФБР и Белым домом — выступал в роли посредника. За завтраком в его доме судья Фортас изложил политическую стратегию, как спихнуть вину за жучки на Бобби Кеннеди. «Он всегда был готов помогать ФБР»[434], — написал Делоуч, отмечая, что поведение судьи при обсуждении этого дела в суде было «откровенно неэтичным».

Несмотря на все усилия Гувера, заместитель министра юстиции США Тургуд Маршалл рассказал суду о действиях Бюро. (Маршалл был объектом наблюдения ФБР на протяжении многих лет как главный юрист Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения.) Суд отклонил обвинение. В последовавшие месяцы судьи вынесли постановление, что электронный контроль ФБР за общественным телефоном противоречит конституции, и сравнили подслушивание со стороны правительства с «ордерами на задержание», которые использовали британские колонизаторы для подавления американской революции.