Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II - авторов Коллектив

А на звездолёте «Данте» в эти минуты Линна Θоор снова сидела за пультом музыкальной настройки. Как обычно перед сеансом Дальней связи, она выбрала отрывок из очень старого и давно любимого ею произведения – Четвёртой бразильской бахианы Вилло-Аобаса. Песня без слов, полная светлой немой печали, словно бы пронзала безмерные дали пространств и времён, и напоминая о вечно сопутствующем человеку роковом «никогда», и утешая своею почти немыслимой, почти невозможной нежностью и гармонией.

С последним вздохом органа золотистое освещение фонотеки сменилось на изумрудно-зелёное – в Посту Дальней связи ждала группа поддержки: командир корабля, астрофизик и врач экспедиции Офаза Джаэ. Там же в гостевых креслах расположились астронавигатор Звельт Коре и пилот Као Гохр.

За десятки парсеков от «Данте» восемнадцать человек бесшумно сошли в Посту Дальней связи с движущейся ленты под звуки другой древней мелодии. Астронавты не знали, что чудом дошедшая из глубины веков музыка, навевавшая им мысли о бесконечности космоса и бесчисленности его далёких, почти недосягаемых миров, была некогда финалом первого акта классического русского балета, утверждавшего победу любви и добра над силами тьмы.

Небеса вокруг купола были спокойны, и ничто в наступившей тишине не нарушало торжественности великого часа.

Минда Кэри протянула руку вперёд, давая знак своему СДФ. Тотчас же на прозрачном куполе возникли светящиеся часы, чей ход был ещё на Земле тщательно, до ничтожных и непредставимых долей секунды, согласован с ходом таких же часов на звездолёте «Данте». Чувствительные приборы «Данте» и «Лоэнгрина» автоматически компенсировали изменения, связанные с движением звездолётов на субсветовых скоростях, их близостью или удалённостью от больших скоплений материи и погружениями в нуль-пространство.

Плавно скользящая серебристая стрелка часов совместилась с ярким сиреневым делением огромного циферблата. В тот же миг изображение погасло, но зато из восемнадцати С ДФ, расположившихся по периметру купола, раздались голоса органа: зазвучало «космическое» адажио Альбинони – Джадзотто[18]. (В то же мгновение та же мелодия наполнила зал Дальней связи звездолёта «Данте».)

Всё совершалось быстро. Длинные, но не тонкие пальцы изощрённых рук Вит Свана извлекли из тёмно-серого эллипсоида антимагнитного футляра необычный и смертельный для неподготовленных предмет – тяжёлую иридиевую диадему с тремя ярко засиявшими в дневном свете кристаллами… Минда, принявшая драгоценность из рук командира корабля, подошла к Ирцельду и возложила на него диадему. Венерианский фаант приходился в точности над серединой лба, полупрозрачные серые камни легли на виски связиста.

Участники экспедиций не носили длинных волос, но Минда Кэри на миг представила себе тёмные локоны Ирцельда, струящиеся из-под диадемы на серебристый плащ.

Оа Рцел сделал шаг вперёд и оказался на возвышении в центре Поста. Непосредственно перед ним находился пульт, ещё не нужный; справа и слева на уровне головы параболически вогнутые зеркальные пластины были расположены на оси, перпендикулярной силовым линиям квазимагнитного поля планеты.

Группа поддержки выстроилась на небольшом отдалении за спиной связиста, и только Лэда Виль встала с противоположной стороны купола, лицом к возвышению. Между нею и центром Поста, посередине небольшого бассейна с водой из бьющих на горе ключей, тихо и ровно горело в серебристой чаше бездымное пламя, ибо никакие генераторы поля и никакие магниты не заменят человеку живого огня.

Роботы СДФ развернули в полутора метрах впереди и выше Ирцельда поразительное в своей реальности объёмное изображение хрустального шара с наклонной оптической осью. Из глубины миража протянулись тонкие лучи к трём кристаллам иридиевой диадемы.

В ту же секунду музыкальное вступление сменилось лейтмотивом. Сознание было совершенно ясно, и Ирцельд напряг всю свою волю, сосредоточиваясь на призыве к сестре.

И вдруг он увидел её лицо, увидел зал Дальней связи звездолёта «Данте» – единственное просторное помещение перегруженного приборами корабля. Окружающая реальность не исчезла. Но подобно тому, как очень усталый человек, которому по каким-то причинам необходимо бодрствовать, видит сны не засыпая – и, понимая, что это сны, сохраняет нормальную реакцию на всё происходящее вокруг, так видение «Данте» не оттеснило реальностей Соноры в восприятии связиста, а добавилось к ним. Только состояние Ирцельда не походило на сон – скорее напротив, обычное состояние было некоей полудремотой в сравнении с этим сверхбодрствованием? сверхбдением, когда органы чувств легко, радостно и свободно вбирали в себя каждую мельчайшую деталь, каждый штрих окружающего Ирцельда близкого мира и далёкой частицы земного человечества – звездолёта «Данте».

Картина исчезла. Дальнейший приём скорее походил на яркое воспоминание, если к пси-связи вообще применимы подобные аналогии.

Шли ряды образов, зыбких, неуловимых и ускользающих, как сновидения, которые даже тренированая психика Оа Рцела едва способна была сохранить в памяти – с тем, чтобы после сеанса можно было обсудить их с Лэдой Виль и её коллегами из Академии пределов знания.

Вскоре Ирцельд почувствовал сигнал, означавший, что Линна Θоор начинает следующую часть передачи, для неё – особенно трудную.

Контакт был безупречен. Никогда ещё близнецы не испытывали такого необорного ощущения полноты жизни: как если бы всё прожитое до сих пор – лишь потому имело какое-то значение, что увенчалось сегодняшним днём. Но странным образом Оа Рцел чувствовал и глубокую печаль, недавно разлившуюся в душе сестры и гулко отдающуюся в сердцах её спутников. Небольшой экипаж межгалактического корабля представлял собой то, что древние люди, едва нащупывавшие пути к объяснению способностей Прямого луча, называли не очень афишируемым термином «эгрегорное сообщество». Такие группы людей, соединённых безотчётной симпатией, складывались (в прошлом – только стихийно) на основе биофизической совместимости полей, так же не зависящей от сознания, как биохимическая совместимость (или несовместимость) по группе крови. Любой в таком сообществе мог быть «донором» любого, и все усиливали каждого. В старину члены таких сообществ, наблюдая феномен, но будучи не в состоянии объяснить его, обычно полагали, что черпают силы в общих со своими товарищами убеждениях.

Экипаж звездолёта «Данте», тщательно подобранный биофизиками, уже стал сплочённым вдвойне, пройдя через испытания небывало опасной и дерзкой экспедиции.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});