Дом Цепей - Стивен Эриксон

— Небольшую ложь, — подчеркнул Леомен. — Ша'ик сообщили, что Бидитал снова начал охоту на детей…

— Но не про особую страсть к Фелисин.

— Избранная не должна подвергать опасности восстание ради личных любимчиков. Она станет действовать слишком поспешно…

— Думаешь, Леомен, я хоть медный грош дам за восстание?

Воин улыбнулся, откидываясь на подушку. — Ты ни о чем не заботишься, Геборик. Даже о себе. Но нет, я сказал неправду. Есть Фелисин. Дитя.

Геборик встал. — Я закончил.

— Иди с миром, друг. Помни: твое общество нам всегда желанно.

Бывший жрец двинулся к лестнице. Помедлил у подножия. — Я было поверил, что из ямы изгнали всех змей.

Леомен усмехнулся: — Холод всего лишь заставил их… дремать. Осторожнее на лестнице, Руки Духа.

Едва старик скрылся из вида, Тоблакай вложил меч в ножны и встал. — Он пойдет прямиком к Ша'ик.

— Пойдет ли? — Леомен пожал плечами. — Нет, я думаю, не пойдет. Не к Ша'ик…

* * *

Среди храмов, построенных народами Семи Городов, лишь святилища одного бога походят по своей архитектуре на руины Круга. Значит, как полагал Геборик, в выборе Бидиталом места обитания не было ничего случайного. Имей развалины, в которых поселился Верховный Жрец, стены и своды, все видели бы низкий и странно вытянутый купол, стоящий на полукруглых, напоминающих ребра или шпангоуты большого корабля арках. Брезентовый шатер, прикрывший провалившиеся и выветренные остатки храма, крепился к немногим оставшимся опорам арок. Они, как и план фундамента, давали хорошее представление о прежнем облике храма; в Семи священных Городах и во многих менее славных, но еще более многолюдных поселениях можно увидеть храмы, напоминающие стиль здешних руин.

Геборик подозревал здесь некую тайну. Бидитал не всегда был Верховным Магом. Хотя бы по титулу. На языке добрийцев его звали Рашан» аиз. Архисвященник культа Рашана, существовавшего в Семи Городах задолго до того, как Трон Теней был вновь занят. Кажется, извращенные умы людей не находят ничего нелепого в поклонении пустому трону. Это не страннее, чем падать ниц перед Летним Вепрем, богом войны.

Культ Рашана плохо принял возвышение Амманаса Темного Трона и Веревки, захват ими власти над Садком Тени. Геборик знал очень немногое, только то, что культ распался. В стенах храмов пролилась кровь, после осквернивших святыни убийств среди паствы остались лишь признающие господство нового бога. Изгнанники уползли прочь, горько стеная и зализывая раны.

Люди вроде Бидитала.

В Вихре бывший Рашан» аиз нашел убежище. Вот еще одно доказательство, что Вихрь — это всего лишь фрагмент разбитого садка, а именно Садка Тени. Если это так — какая тайная цель держит Бидитала около Ша'ик? Воистину ли он верен Дриджне Открывающей, священному пожару во имя свободы? Но ответы на такие вопросы получить непросто. Неведомые игроки, незримое течение под мятежом — более того, под Малазанской Империей — вот кто такие правитель Тени и его смертельно опасный компаньон. Амманас Темный Трон, бывший Келланвед, император Малаза и завоеватель Семиградья. Котиллион — Танцор, глава «Крючка» и самый умелый ассасин империи, гораздо искушеннее Угрюмой. «Боги подлые, здесь что-то шевелится… я уже гадаю, чья же это война?»

Занятый такими мыслями, он шел к убежищу Бидитала. Геборик не сразу понял, что его позвали по имени. Слабые глаза пытались обнаружить того, кто назвал его имя… он вдруг вздрогнул, потому что на плечо легла рука.

— Извини, руки Духа, если я напугал тебя.

— Ах, Л'орик, — ответил он, узнав наконец высокого, облаченного в белое человека. — Ты ведь не будешь притворяться привидением, как обычно?

Улыбка мага была какой-то болезненной. — Сожалею, если кажусь привидением. Или употребление этого слова было случайным?

— Ты имеешь в виду безрассудным. Да. Я был в компании Леомена и вдохнул пары дурханга. Что я хотел сказать — что редко вижу тебя в здешних местах, вот и все.

— Это объясняет твою озабоченность, — пробормотал Л'орик.

«Встречей с тобой, дурхангом или Леоменом?» Высокий маг — один из трех верховных служителей Ша'ик — был по природе человеком скрытным, не склонным к драматическим жестам. Геборик понятия не имел, какой садок он использует для колдовства. Возможно, это знала одна Ша'ик.

Миг спустя Верховный Маг продолжил: — Твой маршрут намекает на встречу с неким обитателем Круга. Более того, я ощущал вблизи тебя бурю эмоций; следует предположить, что грядущая встреча окажется бурной.

— Ты имеешь в виду, что мы с Бидиталом можем поссориться, — проворчал Геборик. — Что же, это чертовски вероятно.

— Я сам только недавно его покинул, — сказал Л'орик. — Можно предупредить? Он чем-то сильно взволнован, он в дурном настроении.

— Может быть, из-за твоих слов?

— Вполне возможно, — согласился маг. — Если так, позволь извиниться.

— Фенеровы клыки, Л'орик! Что ты забыл в треклятой армии ядовитых змей?

Снова кривая улыбка, неуверенное движение плечами. — В племенах Маттока есть женщины и мужчины, танцующие с яркошейками, теми, что встречаются иногда в высокой траве. Это сложной и очень опасный танец, однако он наделен известным очарованием. Их упражнения привлекают.

— Ты наслаждаешься риском, даже если твоя жизнь в опасности.

— Я сам мог бы спросить, зачем ты пришел, Геборик. Желаешь вернуться к профессии историка, позаботиться, чтобы сказание о Ша'ик и Вихре прозвучало до конца? Или ты действительно скован верностью благородному делу свободы? Или будешь утверждать, что верно и первое и второе?

— Я был в лучшем случае посредственным историком, Л'орик, — буркнул Геборик, не желающий объяснять свои резоны. Да в этом не было бы смысла — Ша'ик наверняка его не отпустит.

— Тебе не терпится расстаться со мной. Что же, предоставляю тебя твоим заботам. — Л'орик слегка поклонился и отступил.

Геборик неподвижно стоял, смотря в спину уходящему магу. Потом продолжил путь. «Бидитал взволнован, вот как? Спор с Л'ориком — или что-то произошло за гранью?» Обиталище верховного мага уже было перед ним: брезентовые стены и двускатная, закопченная, выгоревшая от солнца крыша, запорошенные пылью пурпурные пятна на камнях основания. Около полога скорчилась грязная, покрытая солнечными ожогами фигура. Она что-то бормочет на непонятном языке, лицо скрыло длинными прядями сальных волос. У этого человека нет ног и рук; культи стали гладкими, но все еще выделяют молочно-желтоватую сукровицу. Он выводит обрубком руки рисунки в пыли, окружая себя — круг за кругом — звеньями цепей. Каждый новый рисунок уничтожает ранее проведенные линии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});