Королева голод (сборник) - Сергей Антонов

– К сожалению, нет, – Сергей мотнул головой. – А может, к счастью…

– Есть тут у меня одна занимательная кассетка. Записал на диктофон наш сексот.

Опер порылся в столе и вставил кассету в новехонький музыкальный центр.

– Братья! – донесся из динамика экзальтированный мужской голос. – Что есть наша жизнь, как не вечный страх? Мы боимся завтрашнего дня, боимся смерти, а лживые попы призывают нас бояться еще и карающей длани Господа! В случае ослушания нас пугают геенной огненной и вечными муками в загробной жизни. Я же говорю вам: после смерти никто не увидит ни рая, ни ада! За той чертой их не существует. Ад и рай находятся здесь, на земле! И перед нами стоит очень простой выбор. Можно усердно бить поклоны и поститься, чтобы затем превратиться в кусок падали, а можно взять от жизни все сегодня и сейчас! Сегодня и сейчас!

Гончаров надавил клавишу, и речь Чашникова оборвалась.

– Самое страшное в том, что Марат искренне верит в свое учение. А тут еще контузия…

– Понимаю. Трудно предсказать, что натворит Чашников, если у него окончательно поедет крыша.

– Может быть, своей публикацией вы заставите бывшего сослуживца перестать заниматься ерундой.

– Для начала хотелось бы увидеть Марата во всем блеске.

– Проблемы, в принципе нет. По моим сведениям Чашников будет толкать речь в ближайшее воскресенье, что-то около полуночи. Они соберутся в старой синагоге, но соваться, туда не советую. Во-первых, там будет несколько моих коллег из РОВД, которые отследят ситуацию, а во-вторых… Неизвестно, как поведут себя дьяволопоклонники, если увидят, что на их шабаш затесался журналист. Я буду держать вас в курсе событий.

Сергей направился к выходу, но, взявшись за дверную ручку, остановился. Гончаров оторвался от бумаг на своем столе.

– Что-то еще?

– Так, мелочь. Вы сказали, что провели детство в наших местах.

– Все верно.

– Значит, могли знать Катю Фролову.

– Ее школа шефствовала над нашим домом-интернатом. Катя даже была прикреплена ко мне, как к трудному подростку, – сыщик усмехнулся. – Все мы, знаете ли, в свое время были трудными. А почему вы о ней вспомнили?

– Мы с Катей… В общем, она ждала меня из армии.

– Понимаю. Жуткая, загадочная смерть.

– Да. А толку от того, кто был с ней в том чертовом подвале, уже не добьешься. Надежды на то, что к Мальченко вернется разум, нет. Единственный свидетель…

– Тут вы ошибаетесь. Лично я считаю, что в подвале был третий человек. И этот третий прекрасно себя чувствует.

12

Мужчина, склонившийся над шахматной доской, задумчиво постукивал пальцем по ее краю. Выстроившиеся фигуры освещались только светом луны и отбрасывали на доску продолговатые тени. В комнате не было мебели и человек сидел прямо на полу. Вся сцена напоминала картину Сальвадора Дали.

Прошло больше десяти минут, прежде чем рука мужчины потянулась к белой пешке. Первый ход был сделан и человек вновь принялся монотонно постукивать пальцем по доске.

Черная пешка сдвинулась со своей клетки без посторонней помощи, словно ее подтолкнули сильным и точным ударом невидимого кия. Последовал ответный ход и, вновь черная фигура поменяла первоначальное положение, повинуясь руке невидимого игрока.

– Довольно занимательная игра. Мне интересно.

Низкий, бесстрастный голос напоминал шелест сухих листьев. Выговаривая эту фразу, мужчина закрыл глаза. Он остался сидеть в той же позе, но каждый мускул его тела напрягся, будто натянутая струна. Несколько секунд тишину в комнате нарушал только стук дождевых капель по оконному стеклу. Наконец человек поднял руку, коснулся изогнутой шеи шахматного коня и тут же отдернул пальцы. После раздумий был сделан осторожный, без лишнего риска ход пешкой. Черный ферзь выдвинулся вперед на две клетки.

– За эти годы я многому научился у тебя, – опять начал чревовещать шахматист. – Но в человеческом языке, как и раньше, не хватает слов. Траудворг!

– Тот взрыв на атомной станции, Повелитель… Я уже в то время служил тебе.

– Забудь о нем. Хрошем! – черная ладья скользнула по шахматной доске. – Лично ты для этого ничего не сделал. Рартемод! Да люди умирали, как мухи! Мой холодный огонь проникал в их тела и пожирал изнутри. Погребальное пламя Великого Знича и сейчас пляшет по их пожелтевшим костям!

Белый слон атаковал фланг черного шахматного воинства, а конь противника, на мгновение, зависнув в воздухе, опустился на клетку, окруженную вражескими пешками.

– Так и должно быть, Хозяин. Но мне хотелось бы стать чем-то большим, чем просто человеком…

– Тебе представится такой шанс. Прошло пятнадцать лет и небесные светила заняли нужное положение. Мне надоело питаться падалью. Я хочу дотла выжечь этот городишко и двинуться дальше. Очертание материков сильно изменились, и будет интересно взглянуть на агонию тех, кто заселяет далекие земли. Крошиб!

Шахматная дуэль шла своим чередом, причем чаша весов склонялась на сторону белых. Рядом с доской уже стояли несколько вышедших из игры черных фигур.

– Я сделаю так, что их кожа покроется язвами, которые будут лопаться и сочиться желтой слизью, – по тону Знича чувствовалось, что он смакует каждое слово. – Ноги и руки распухнут и станут похожими на колоды. От нестерпимой боли люди станут выдавливать себе глаза. Слепые прозреют только для того, чтобы увидеть самый величественный из ликов смерти. Крошиб Тармагур-р-ах!

– Что должен сделать я? – человек сделал новый ход.

– Тебя и других направит длань того, кто был древним еще во времена Иешуа из Назарета. Рартемод! Того, кто был старым до того, как первый из фараонов воздвиг свою пирамиду. Для меня не существует тайн! Жители этого города принесут себя мне в жертву, а ты поможешь им в этом, организовав небольшой взрыв. Смотри!

Темнота, притаившаяся в углах комнаты, начала сгущаться и обволакивать все предметы. Вскоре антрацитовая мгла сделала неразличимым силуэт человека. Зато шахматная доска вспыхнула ядовито-зеленым светом. Очертания деревянных фигурок расплылись, а затем вновь стали четкими, но превратились в миниатюрные копии живых людей, которые двигались. Клетки стали улицами и домами. Мужчина, напряженно вглядывавшийся в доску, увидел город с высоты птичьего полета. Крыши пятиэтажек сменил шифер домов частного сектора, за которыми начиналось поле, разграфленное бетонными линиями взлетных полос. Мелькнули пустые ангары для самолетов. На поросшем кустами склоне одного из них виднелся черный прямоугольник прохода к подземным коммуникациям. Тускло заблестели рельсы, которые уходили под землю. По обеим сторонам узкоколейки мелькали бетонные стены с глубокими квадратными нишами. По мере спуска в пустых нишах появлялись бочки. Сначала по одной, затем по десятку. Подземная железная дорога закончилась полукруглым тупиком, на сером бетоне которого четко выделялись полутораметровые кроваво-красные буквы «За курение – под суд!». В этом месте бочки были составлены штабелями, уходившими под самый потолок. Буквы и цифры на одних были красными, на других – желтыми.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});