Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью - Ольга Евгеньевна Суркова

Давали такие советы, что, если их послушать, можно было бы все дело погубить. То есть на словах-то все помогали, а на деле чинили всяческие препоны».

Домой мы возвращались вместе с Солоницыным. Он был, как говорится, «готов», и мы предлагали ему, как не раз бывало прежде, заночевать у нас. Но он категорически отказывался и все лепетал, что едет домой к своей «няне», то есть к Свете, своей второй жене, говорил, что совершенно с ней счастлив и живут они в полной гармонии: «ну вот клеточка к клеточке… вы не представляете даже себе!»… А потом, перед тем как нам расстаться на «Киевской», плакал, что его любимая доченька от первого брака Лялька (Лариса) прошла мимо него на «Молдова-фильме», не задержавшись…

Вот так итожился последний съемочный день второго «Сталкера».

19 марта 1979 года

Сегодня был назначен срок сдачи «Сталкера», но картину сдали еще 16 марта, то есть «досрочно», а это означает, что группа должна получить премию. Тарковский мне так и объяснил: «Нужно было дирекции сдать для премии».

Так что, на самом деле, сегодня, 19 марта, он еще сидит в студии перезаписи, как и полторы недели назад: просит добавить басов в финальную фонограмму, просит, чтобы звук движения стакана по столу был тише, не таким ясным и менее членораздельным…

Потом ему успевают показать две части рекламных роликов «Соляриса» и «Зеркала», подготовленных для «Совэкспортфильма»… А после этого Андрей направляется в монтажную, чтобы перемонтировать и переделать четыре части готового фильма…

Недатированная запись

Очередная встреча для разговоров по «Книге сопоставлений». Все начинается с критики Андреем Лотмана – ох, не любит он структуралистов! Но, как часто случается с ним, он быстро перескакивает на другие темы и начисто забывает, с чего мы начали… Сегодня он раскрыл свою сокровенную тетрадь, куда он записывает понравившиеся ему цитаты, и обрушивает их на мою голову просто так, одну за другой…

«Вот Достоевский писал: “Говорят, что творчество должно отражать жизнь и прочее… Все это вздор: писатель (поэт) сам создает жизнь, да еще такую, какой в полном объеме до него и не было!!!”» Андрей в полном восторге, но вдруг почему-то перескакивает на воспоминания о Биби Андерссон, которую он когда-то предполагал снимать в «Зеркале»: «Помнишь, как я Биби собирался снимать в роли Матери? А что? Гениально сыграла бы, а?» Но это ему вспоминается «между прочим», пока он роется в своей тетради в поисках другой цитаты, из Л. Толстого, которую хочет мне зачитать. Но, перелистывая страницы, он увлекается все новыми и новыми премудростями и вот уже читает мне рассуждения китайского философа о взаимосвязи музыки с эпохой…

«А вот смотри, что я еще в 70-м году записал: “Говорят, что Тарковскому разрешили взять на „Солярис“ приговоренного к смерти, чтобы он умирал на экране”?! А? Как? Вот это журналист!.. Вообще замечательно рыться в таких вещах… А вот Достоевский пишет: “Социализм – это отчаяние когда-либо устроить человека”. Он устраивает ему деспотизм и говорит, что это и есть “свобода”… А? Это он говорит о Свидригайлове…»

Постепенно я понимаю, что дело до Толстого не дойдет… «Смотри, Эйнштейн написал, что Достоевский дает ему больше, чем любой мыслитель, больше, чем Гаусс…»

«Да, Россия всегда была Россией», – задумчиво цедит Андрей, продолжая листать дневник. В этих словах, очевидно, реакция еще на какие-то записи, скользящие перед его глазами… Цитату Толстого он так и не находит…

После того как рукопись «Книги сопоставлений» была передана мной в издательство «Искусство», ее переслали на внутренние рецензии Далю Орлову и В. Муриану. Замечания, которые поступили в адрес книги, практически отменяли всю проделанную работу. И если бы Тарковский согласился им последовать, то это означало бы для нас писать новую книгу. Но Тарковский был непреклонен.

Недатированная запись

Мы встретились с ним на этот раз, чтобы он перечислил мне те замечания рецензентов, с которыми он совершенно не согласен и на основании которых мне поручалось написать письмо в издательство. Вот они:

1. Нужно сказать о том, что мы не согласны с предложением рецензентов сократить общефилософские и общеэстетические размышления, укрупнив чисто профессиональную проблематику.

2. Авторам инкриминируется отсутствие в тексте книги анализа произведений советской кинематографии. Действительно, это не входило в круг интересов авторов – точно так же и вполне справедливо можно утверждать, что в книге отсутствует анализ произведений западного кино.

3. Напиши, что у нас вызывает чрезвычайное удивление очень низкий, можно сказать, дилетантский уровень суждений обоих рецензентов книги. В конце концов, мы и не могли ожидать большего от Д. Орлова, который руководит кино, но никогда не являлся профессиональным кинематографистом или искусствоведом. Но, к сожалению, уровень суждений кандидата философских наук В. Муриана также оставляет желать много лучшего.

4. Авторы согласны пересмотреть проблему, связанную с взаимоотношениями художника и зрителя, но пересмотреть ее только для того, чтобы углубить и развить намеченные прежде проблемы.

5. Меня лично удивляет упрек в «субъективизме» моих взглядов на кино – какие иные взгляды может высказывать художник? Мы написали не учебник и не директивы. Как правильно замечают рецензенты, с другими точками зрения читатель может познакомиться в других работах, более того, может воспринимать нашу работу в контексте других идей – и мы даже рассчитываем на это.

6. Задача комментатора книги О. Сурковой состоит в том, чтобы углубить, продолжить и разъяснить точку зрения режиссера, рассказывающего о своем «субъективном» опыте, а вовсе не в том, чтобы поправлять его и указывать путь к истине, как того хотят рецензенты.

В связи с вышеизложенным прошу в кратчайший срок сообщить мнение редакции о возможности нашей дальнейшей совместной работы.

Авторы, то есть мы, удивлены, что в течение двух лет редакция не попыталась прояснить дальнейшие взаимоотношения с нами – или редакция в целом принимала нашу постановку вопроса?

Если теперь редакцию устраивает высказанная нами позиция по отношению к рукописи, то мы готовы сдать новый вариант через месяц.

Народный артист РСФСР

А. Тарковский

В оригинале дневника стоит оригинальная подпись Тарковского, которую он мне дал, как образец – чтобы после его обработки этого текста я могла посылать письмо без него, но от его имени, за него расписавшись.

7 апреля 1980 года

Напутствия Тарковского перед поездкой в Италию.

«Прежде всего, я оставляю тебе для обработки пленки обсуждения “Зеркала” в Академгородке в Новосибирске. Публика говорит о нас гораздо интереснее, чем мы сами о себе говорим. Хотелось бы, чтобы в твоей обработке ушла небрежность некоторых зрительских писем.

Нам не хватает здесь глубокого осмысления того, что есть искусство, взаимоотношений искусства и зрителя, уточнения роли художника.

Ведь по существу искусство призвано размягчить человеческую душу, но оно апеллирует к душам, находящимся на определенном уровне. Публика зреет, растет внутренне для того, чтобы родить из себя художника. Но, являясь