Решающее лето - Памела Джонсон

— Нет, — ответила она, — лучше не надо. И пожалуйста, не звоните. Мне очень жаль… право, очень жаль.

Да, это был конец.

В последующие недели я страдал так, как не страдал уже давно. Даже теплое, солнечное, столь долгожданное лето причиняло мне мучения. Я, так любивший жаркие летние дни, жаждавший их прихода, теперь молил, чтобы они сменились серым туманом и холодным дождем, который скрыл бы от меня нестерпимо яркие краски. Иногда, доведенный до полного отчаяния, я начинал фантазировать, строил планы бурного примирения, которое произойдет через день, через час, сию минуту. Я избегал Чармиан, потому что боялся, как бы она не заговорила об Элен. Я читал, что-то писал, почти не выходил из дому. Пару раз попробовал напиться, но облегчения это не принесло.

Так прошло две недели, и вдруг я получил приглашение от Колларда — он предлагал мне приехать к нему на север и погостить неделю, и кстати ознакомиться с его коллекцией. Обрадовавшись, я тут же принял приглашение, дал телеграмму, что еду, и уехал на следующий же день.

Коллард оказался крохотным старичком, в элегантном костюме, с живым, быстрым взглядом и острым слухом. Он жил в удивительно безобразном каменном особняке в миле от города, куда выезжал лишь в дни богослужений в церкви местной религиозной общины. Он держал кухарку, совершенно не умевшую готовить, грязнулю экономку, горничную, которую, если бы в доме была настоящая прислуга, скорее, можно было бы назвать девчонкой на побегушках, и никудышного садовника, совсем ничего не смыслившего в растениях. Коллард не брал в рот спиртного, а в еде слыл оригиналом, ибо то и дело изобретал для себя невообразимые диеты. Сейчас он был помешан на приготовлении пищи на пару и пичкал своих гостей утром и вечером настоем из чернослива. Гостями были Росс и я; мы вежливо принимали стаканы с черносливовым настоем и у себя в спальне тут же выливали их в таз.

В субботу мы выслушали длинный монолог хозяина на тему о пользе отделения церкви от государства. Колларду явно хотелось, чтобы Росс или я поспорили с ним, но мы предпочли отмолчаться, так как были полными профанами в этом вопросе. Мы сидели на лужайке под чилийской сосной, прямо перед нами в сумерках тлел огненный ковер герани.

В воскресенье утром хозяин повел нас в церковь. Днем, после обеда, состоявшего из сваренной на пару рыбы, тушеных овощей и парового пудинга, Коллард настоятельно порекомендовал Россу прилечь отдохнуть, а меня повел наконец в свою картинную галерею, занимавшую весь верх дома. Он заставил меня галопом пробежать по залу, а затем привел в маленькую комнатушку в конце зала и в чопорном и строгом молчании показал десяток непристойных гравюр Фюзели. Я не мог не оценить совершенной техники рисунка и громко выразил свое восхищение.

— Хорошо, — сказал он, — очень хорошо, — и сунул их обратно в ящик стола. — Мне нравится ваш подход, — добавил он. — Важен правильный подход. Итак, что бы вы хотели теперь посмотреть?

— Я хотел бы более внимательно познакомиться с вашими картинами, — ответил я.

— Хорошо, вы с ними познакомитесь. Сначала живопись, потом графика. В моем собрании насчитывается около тысячи одних только рисунков, Пикеринг, это итог почти всей моей жизни. Всей моей жизни, — повторил он медленно. — Вы мне скажете свое мнение. Мне важно его знать. Росс много болтает, но в искусстве смыслит мало. Вернее, как все, ни черта не смыслит, — серьезно и торжественно изрек он.

Теперь уже он не торопил меня. Я увидел два великолепных изумрудно-голубых пейзажа Палмера, небольшое глянцевое полотно Констэбля, две картины Этти, уступающие, однако, моей последней находке, большое аляповатое полотно Уилки, сомнительного Ромни, два полотна Россетти, пейзаж Гейнсборо в плачевном состоянии, портрет девушки на берегу реки в бледно-голубых тонах, бесспорно, того же Гейнсборо, чудесного Бонингтона, два полотна Орпена, три сомнительных Морланда, заход солнца Крома и великолепный вид Дьеппа кисти Сикерта. Все это занимало три стены, на четвертой же была только французская коллекция: Коро, два полотна Добиньи, Ле Сидане, Бастьен Лепаж, Будэн — сценка на пляже, поддельный Энгр, ужасный Гюстав Моро, Домье, потускневшее и выцветшее панно Буше и неожиданно великолепный, таинственный и нежный Одилон Редон.

Коллард лопался от нетерпения поскорее узнать мое мнение.

— Ну? — не переставая твердил он, неотступно семеня за мной. — Ну как?

Я начал было выражать свое восхищение, но он тут же прервал меня.

— Нет, это может сказать мне каждый. Что вы скажете о Ромни? Утверждают, что это не оригинал. А я считаю, что это настоящий Ромни. Я молил о прозрении, и всевышний услышал меня. Однажды утром я понял — это настоящий Ромни.

— Сомневаюсь, — ответил я, — я хотел бы получить более точное подтверждение.

— О, это вам не удастся. — Он забегал взад и вперед в своих башмаках на какой-то специальной толстой подошве, которые он носил, очевидно, для того, чтобы казаться выше ростом. — Что еще?

— Энгр — явная подделка.

— Вы так считаете? Что еще?

— Возможно, Морланд, тоже.

— А возможно, и нет, — язвительно заметил он. — Ну, дальше. Крушите, ломайте!

Ободренный столь неожиданным образом, я сказал, что пейзаж Гейнсборо надо немедленно отдать реставратору. Не стесняясь в выражениях, я высказал свое сомнение относительно подлинности Буше.

— Вы так считаете? — буркнул Коллард. — Что ж, посмотрим, посмотрим.

Затем мы спустились двумя ступеньками ниже в помещение, напоминающее запасник, где он с какой-то обезьяньей суетливостью и непонятным раздражением стал показывать мне великолепнейшее собрание рисунков, какого мне никогда еще не доводилось видеть. Один за другим он швырял мне рисунки на колени, спрашивал мое мнение, и тут же просил оценить. Я едва успевал их проглядывать. Через десять минут такого беспорядочного просмотра я категорически заявил, что, если он хочет получить хотя бы мало-мальски вразумительный ответ относительно того, чего они стоят, он должен оставить меня в покое и дать мне самому разобраться. Я не профессиональный эксперт, заявил я. Свое первое впечатление я могу подкрепить оценкой технических достоинств рисунка, но, когда речь идет о том, подлинник это или нет, я предпочитаю выслушать мнение людей более компетентных.

Он отмахнулся от моих слов и что-то пробурчал относительно ложной скромности.

— Сколько понадобится времени, чтобы составить каталог? Вы пока не видели всего собрания. Внизу у меня еще полотен пятьдесят, а то и шестьдесят. Есть Уилсон и Тиссо. Вам нравится Тиссо? Сколько времени, по-вашему, уйдет на составление каталога?