Спитамен - Максуд Кариев

— Господин, ты хочешь его победить? — спросил он, слегка дрожащий голос выдавал его волнение.

Спитамен долго молчал, и Зурташу подумалось, что он не слышал его вопроса.

— Ты спрашиваешь, хочу ли я победить?.. — ответил Спитамен, обернувшись к нему. — Конечно, хочу. Я хочу победить Искандара. Но если Ахура — Мазда не поможет мне в этом, то я хотя бы сделаю так, чтобы Двурогому не жилось у нас, как в раю…

В лагерь они вернулись на рассвете, когда в небе, словно леденцы, уже таяли звезды.

Юноны все еще не давали о себе знать, и это начинало беспокоить Спитамена. Лагерь проснулся и гудел, как улей, воины приводили в порядок оружие, проверяли на конях подпругу.

Наконец лиловое небо на горизонте отделила от земли желтая полоса, которая стала быстро накаляться и разливаться вширь, и Спитамен увидел стремительно приближающихся трех всадников. Гонцы дозорных! Да, это были они. Спитамен прыгнул в седло и пустился им навстречу. Все четверо осадили коней.

— Кратер только что расположился лагерем там!.. — показал один из гонцов в ту сторону, где разгоралась заря. — К ним присоединились юноны, вышедшие из Мараканды, и дружина Намича!..

Конечно, Кратер не настолько глуп, чтобы бросить свои фаланги с марша прямо в пекло. Он решил дать им перед сражением отдохнуть. А Спитамен возьмет, да и отменит распоряжение фрурарха юнонов.

Он почти не сомневался, что ему придется атаковать первым.

Спитамен развернул Карасача и поскакал обратно. Кони гонцов, бедняги, от бешеной скачки выдохлись и сразу отстали. А Спитамен не хотел терять ни минуты. Он уже знал, как поступит.

В таких случаях юноны мгновенно строят «железную крепость». Их действия отработаны. Гипасписты — щитоносцы ставят на землю в ряд прямоугольные щиты в рост человека, а педзэтайры[87] выставляют свои сариссы четырехметровой длины в два ряда — нижний нацелен в коней, верхний во всадников. И серый волк не проскользнет меж них, не напоровшись на жало. Немало воинов потерял Спитамен, пытаясь штурмовать подобные крепости. Но сколь бы отважны ни были атакующие, а увидев, как «железная крепость» вдруг ощетинивается длинными копьями, невольно придерживали коней, однако свернуть в сторону уже невозможно, а сзади напирают, и начинается неразбериха. И тогда из-за щитов летят в них тучи стрел. А с флангов наваливаются конные тяжеловооруженные гетайры.

Если не научиться брать эти «железные крепости», тогда придется рано или поздно согласиться с тем, что юноны действительно непобедимы. Но не для того Спитамен поднял народ на войну с ними, чтобы признать это.

Спитамен отобрал из войска самых сильных и ловких джигитов — таких было немало в каждом отряде — и стал отрабатывать с ними приемы: строили «крепость», как у юнонов, и «брали» ее. Правда, во время этих «игр» вместо сарисс выставлялись длинные палки, и кони атакующих оставались живы, но в боевых условиях им придется приносить коней в жертву Ахура — Мазде, которому они перед началом боя молятся и у которого просят послать им победу…

Воины уже были в седлах, построились в длинную шеренгу в семь рядов. Подъезжая, Спитамен высоко поднял руку, и предводители отрядов, пришпорив коней, поскакали к нему.

— Атакуем мы! — сказал Спитамен. — Пришлите ко мне «летающих» джигитов. Я поведу их сегодня на штурм «железной крепости»!.. Пусть пересядут на жертвенных коней.

— Спитамен! Позволь это сделать мне! — сказал Датафарн.

— Вы оба нужны мне на флангах. Ты поведешь правое крыло войска, а Хориён — левое. Да смотрите зорче, чтобы гетайры не стиснули меня с боков.

Предводители понеслись к своим отрядам.

Спитамен спешился. Попрощался с Карасачем и передал его коноводу, щуплому мальчишке — сироте, приставшему к его отряду в одном из сожженных юнонами кишлаков. Воинская одежда на нем была не по росту, сидела мешковато. Родителей его убили юноны, и он страсть как хотел с ними поквитаться. Спитамен погладил мальчишку по голове и пересел на коня золотистой масти.

Тем временем к возвышенности, где он стоял, отовсюду скакали всадники, и спустя не более четверти часа за его спиной собрался отряд из двух сотен отборных джигитов.

— Пора! — сказал Спитамен. — Да поможет нам Ахура — Мазда, — и тронул коня.

Солнце уже поднялось, нагревая края облаков. Воины пустили коней рысью. По степи прокатился гул.

Спитамен не сомневался, что юноны уже знают об их приближении и готовятся встретить. Миновали небольшую саксауловую рощу, вспугнув четырех степных лис. Въехав на покатый и длинный увал, увидели юнонов. Серебром отливала стена, составленная из щитов. За ней стояли в пять-шесть рядов самоуверенные педзэтайры, держа сариссы жалами кверху.

— Друзья! — сказал Спитамен, обернувшись к «летающим джигитам», и высоко поднял меч. — Покажем юнонам, на что мы способны!

Поле с увала еле приметно шло под уклон. Кони с места взяли в галоп. Атака была стремительной. Ветер свистел в ушах, гудела под копытами земля, и над нею летел, высоко взмывая к небу, воинственный клич атакующих. «Железная крепость» все ближе. «Не сдали бы нервы у моих молодцов в последний миг!..» — подумал Спитамен и тут же увидел, как высокая серебристая стена слегка колыхнулась и из-за нее выметнулся частый гребень горящих на солнце, будто только что вынутых из кузнечного горна, сарисс. Теперь лишь надо точно рассчитать. И не придерживать коней, на что делают ставку юноны, а наоборот, поддать им в бока шпорами. Лавиной, разливающейся вширь, конница неслась вперед. «Молодцы, джигиты — ы!..» — заорал Спитамен, оборачиваясь к ним. И низко пригнулся к седлу. Сарисса, нацеленная в него, тоже опустилась ниже. Спитамен освободил ноги из стремян, вскочил в седло и сильно оттолкнулся. «Прости!..» — успел еще подумать и взвился в воздух, увидев, как обе сариссы глубоко вонзились в грудь коня; полосатым рыжим зверем перелетел Спитамен через щиты и приземлился в самой гуще обороняющихся, опрокинув наземь ударом ноги сразу двоих. Потрясенные юноны не успели сообразить, человек или тигр прыгнул на них сверху, как он уложил мечом еще двоих. Боковым зрением Спитамен отмечал, как взлетают в воздух из-за «стены» его джигиты и с устрашающим воплем обрушиваются на головы врагов, успевая на лету рубить наотмашь. Некоторые, совершив лихой кувырок в воздухе, ударяли юнонов ногами в грудь, и удары их были столь мощны, что поверженные уже не поднимались. «Железная крепость» распалась, как глинобитная хижина во время паводка. Гипаспистам пришлось бросить щиты и выхватить из ножен мечи. А педзэтайрам сариссы теперь только мешали, и они прибегли к дротикам…

Завершить этот бой оставалось Датафарну и Хориёну, пока ошеломленный Кратер не ввел в сражение основные силы. И Датафарн с Хориёном — молодцы! — не заставили себя ждать: их конница ударила с двух сторон по юнонам, и те дрогнули…

К Спитамену на всем скаку подлетел юный коновод, ведя в поводу Карасача. Глаза мальчишки сияли. Глядя на него, Спитамен вспомнил сыновей. «Не взять ли мне с собой старшего? А то все держится за материнскую юбку, не к лицу уже…» Вскочив на вороного, он легонько стегнул его плеткой и понесся. Зурташ и Шердор помчались за ним…

Знаменитый фрурарх[88] Александра, за шесть лет войны одержавший немало побед и имеющий основания быть в себе уверенным, искусный стратег Кратер построил гетайров в боевые фаланги, чтобы ввести их в бой сразу же, как только варвары расшибут лоб о «железную крепость», когда их тела будут нанизаны на сариссы, точно туши ланей на вертел, когда они в неминуемой давке начнут подминать конями своих, когда их растерянные предводители станут драть горло, тщетно пытаясь отвести конников назад и осыпая их проклятьями… Но все обернулось совсем иначе. Кратер неожиданно увидел бегущих в панике педзэтайров и преследующих их варваров, которые были верхом и легко настигали их, кололи пиками и рубили мечами. И вряд ли кто из педзэтайров остался бы в живых, если бы Кратер сразу не повел в атаку гетайров, у которых уже чесались руки, а кони от нетерпения били копытами. Он намеревался вклиниться между отступающими македонянами и преследователями, окружить варваров и постепенно сужать кольцо, не давая врагу развернуться и маневрировать. И тогда главное, чтобы рука не устала рубить, колоть…

Но варвары по сигналу своего предводителя, мчащегося на черном рослом коне, описали дугу, плавно, подобно излучине стремительной горной реки развернулись влево и унеслись в степь, оставив позади себя клубящуюся пыль. Тяжеловооруженные гетайры вскоре отстали от них и потеряли из виду…

Кратер, тяжело дыша, остановил коня, снял с тетивы стрелу; скрипнув зубами, сломал ее и бросил на землю. Затем снял шлем и отер с лица пот…

Александр всю ночь провел в пути, не слезая с седла. Отправив вперед несколько фаланг гетайров и гипаспистов во главе с Кратером, он двигался с остальным войском не торопясь, в полной уверенности, что этот зарвавшийся и уже доставивший ему немало хлопот варвар по имени Спитамен будет наконец достойно наказан если не гипотоксотами Менедема и Фарнуха, загодя направленными через южный перевал, то уж наверняка тяжеловооруженной конницей Кратера. С этого дня, надо думать, навсегда у него отпадет охота ввязываться в драку с непобедимыми македонянами. Иногда руки царя машинально дергали за повод, а ноги поддавали белому коню в бока, торопя его; время от времени выплывала в памяти Роксана, и он давал волю воображению — как прибудет ни свет ни заря, застанет ее спящую в постели…