Спитамен - Максуд Кариев

Спитамен обернулся к Датафарну:

— Пусть сворачивают шатры и грузят арбы. Мы уходим.

Спитамен снял осаду и увел свое войско в степь.

Уже отдалившись на значительное расстояние, он услышал, как радостно затрубили в Мараканде карнаи и сурнаи. У всех ли там сейчас празднично на душе?.. А сколько таких, кто закрыл в собственном доме двери и ставни, чтобы никто не видел на глазах у него слез?..

Спитамен ехал впереди войска и, заслонясь рукой от солнца, обозревал горизонт. Эту степь он знал, как свои ладони. И мысленно уже выбрал место, где бы ему хотелось встретиться лицом к лицу с юнонами. Он уже прикинул, как будет разворачиваться сражение, продумывал мелочи. Конечно, редко все происходит так, как предполагаешь, и все же…

Спитамен остановил коня. Подъехавшим Датафарну и Хориёну показал на холмы, цепочкой убегающие вдаль и напоминающие верблюжьи горбы. В незапамятные времена намело тут песчаные барханы, поросли они верблюжьей колючкой, саксаулом да прочей выносливой, устойчивой к засухе травой и кустарником, и осталась тут на веки вечные гряда подковообразных холмов. Слева пять-шесть пологих небольших, затем цепь словно обрывается… а далее, правее, снова восстанавливается и тянется до самого горизонта.

— Здесь мы их и встретим, — сказал Спитамен. — Ты, Датафарн, встанешь со своими джигитами вон на тех холмах, что слева, да так, чтобы вас было хорошо видно… А ты, Хориён, со своей сотней и двумястами массагетов займешь те, что правее…

Хориён кивнул, однако понимал, что Спитамен сказал еще не все. Переглянувшись с Датафарном, ждали, когда скажет. А Спитамен продолжал разглядывать горизонт. Зрачки его то расширялись, то сужались, он напряженно о чем-то думал.

Над холмами справа курилось дрожащее марево, которое возникает при испарении влаги. Там был лес, хотя в это трудно было поверить. Ведь вокруг, насколько хватает взгляд, земля истрескалась от безводья, тверда, как камень, и горе лошади, если нога провалится в трещину; но местным коням привычно скакать по такой земле… И невозможно предположить, что на расстоянии всего семи — восьми верст отсюда лес, непроходимые тугаи. Потому что там Политимет: он, изогнувшись петлей, достигает этих мест.

— Юноны издалека заметят нас. И наверняка подумают, что вы только того и ждете, чтобы они направились вон в тот широкий проход между холмами. Однако они ни за что на это не пойдут, ибо сразу вспомнят Маг и Тал, хотя между теми скалами и этими холмами никакого сходства… Как ты думаешь, Датафарн, как они поступят?..

— Какой же дурак сунет голову в петлю? Конечно, они пойдут в обход!

— И с какой стороны юнонам удобнее обойти нас?

— С этой, — показал рукой Датафарн влево. — Им не составит труда обогнуть пяток холмов. За ними степь ровная, как дастархан, можно не опасаться засады.

Спитамен перевел взгляд на Хориёна.

— Датафарн прав, — сказал тот. — Справа холмы идут сплошной стеной. За ними может укрыться большое войско… Юноны пойдут слева.

— Я тоже так думаю, — сказал Спитамен. — Они решат, что наши главные силы скрыты холмами. И дай — то Бог, чтобы мы не ошиблись в своих расчетах, — проговорив это, Спитамен провел по клиновидной бородке ладонями. — Когда они начнут тебя, Датафарн, обходить, ты боя не принимай. Челюсти у крокодила крепкие… Уходи в степь. И постарайся как можно больше напылить — чтобы они не сразу заметили, что за холмами никого нет. Они начнут тебя преследовать. Привыкли, что противник от них только и знает, что бежит… А ты, Хориён, останешься на холмах с массагетами. Только после того, как часть юнонов бросится в погоню за Датафарном, вступишь в бой. А до того — ни с места, слышишь? Твоя вторая задача — перекрыть юнонам путь, когда они, спасаясь, побегут к Мараканде…

— Побегут?.. — усмехнулся Хориён. — Пока что чаще бегут от них…

— Побегут, — сказал Спитамен. — И еще как!.. — он снова внимательным взглядом окинул горизонт, который постепенно становился желтым. Значит, к небу поднималась пыль. Только ветер мог взметнуть ее так высоко или копыта многочисленных коней. Ветра не было, не шевелилась ни одна былинка.

— Нам, кажется, надо спешить, — сказал Спитамен и посмотрел в глаза Датафарну; в его взгляде были и просьба беречь себя, и желание передать свою уверенность, и прощание: — Постарайся, чтобы юноны, преследуя тебя, прошли как можно ближе к тугаям. Я, Зурташ и Шердор будем там.

Теперь Датафарну и Хориёну все стало окончательно ясно.

Обмениваясь рукопожатиями, они мысленно пожелали друг другу удачи: развернув коней, разъехались в разные стороны и подали знак своим отрядам следовать за ними…

С покатых, словно черепашьи спины, холмов было видно далеко. Туча пыли, приближаясь, все росла. Так обычно движется самум, ломая старые саксаулы, занося песком целые караваны… Вскоре у основания рыжей тучи стала приметна черная лава, а из нее постепенно стали выпрыгивать отдельные конники, арбы с поклажей и верблюды. Юноны, видно, тоже издалека приметили на холмах всадников, на ходу стали разворачивать ряды и охватывали все большее пространство степи.

Приблизившись на расстояние, когда стали различимы древки копий, мерцание шлемов и оружия, юноны остановились, вглядываясь, вероятно, в холмы и прикидывая, что предпринять… Наконец правое крыло их войска стало вытягиваться, расти. Они ринулись в обход холмов.

У Датафарна радостно забилось сердце. Исторгнув торжествующий клич, он высоко поднял меч и стремительно съехал с холма. И войско с гиканьем устремилось за ним. Этот неожиданный маневр вызвал в рядах юнонов замешательство. Воинство Датафарна состояло из степняков и горцев, с детства привыкших к охоте, им ничего не стоило сбить с дерева яблоко, не испортив плода и не задев ветви. Ураганом проносились они мимо юнонов, едва различимых в пыли, и выпустили в них стрелы, по нескольку каждый, метя в шею, живот. И горе тому, кто не успел прикрыться щитом. Немало их, коротко вскрикнув, повалилось с коней.

Македоняне выставили сариссы — длинные копья, готовясь принять бой. Но варвары промчались мимо, осыпав их тучей стрел, и направились в степь, закинув за спину щиты.

Фарнух спохватился первым. Он вспомнил, что варвары имеют обыкновение исчезать в степи, как иголка в стоге сена. Попробуй их потом найти. Вряд ли Александру понравится, если они их упустят.

— Вперед, вперед!.. Не терять из виду! — заорал Фарнух, пришпоривая коня и держа наготове сариссу, которой он пронзит спину врага, как только расстояние между ними сократится настолько, чтобы можно было добросить копье…

Деревья джиды и тамариска были низкорослы, разрослись, не в высоту, а вширь и больше походили на огромные кусты. Ветки их были сплошь покрыты огромными шипами, и воинам Спитамена стоило немалого труда пробраться в тугаи, да еще провести и коней. Теперь они стояли, держа коней в поводу, и, точно из-за зеленой сети, наблюдали за тем, как разворачиваются события около холмов.

Всего шагах в двустах от тугаев промчался, отстреливаясь, отряд Датафарна, подняв облако пыли. И не стих еще гул копыт уносящихся коней, как со стороны холмов стала накатываться вторая громыхающая волна, и сквозь едва поредевшую клубящуюся завесу Спитамен увидел несущихся с копьями наперевес юнонов… «Благодарение Ахура — Мазде», — подумал он и проверил, надежно ли закреплены на голой руке налокотники, сделанные из трех слоев толстой бычьей кожи. Из такой же кожи панцирь защищал грудь и спину, поверх него была накинута тигровая шкура; шлема Спитамен не надевал — так легче уклониться от ударов и, стало быть, уберечь голову.

Наконец, сотни Фарнуха достаточно оторвались от илы Менедема. Спитамен прыгнул в седло и рванул из ножен меч…

Македоняне заметили, как слева от них в зарослях вдруг вырос целый лес копий и, словно из-под земли, возникли всадники. Передние уже пронеслись мимо, а задние стали осаживать коней…

Спитамену издали было видно, как массагеты Хориёна лавиной схлынули с холмов и как за их коричневыми горбами, словно растрепанные рыжие космы, поднялась пыль. «Пора!..»

Конница Спитамена вылетела из зарослей, как пущенная из лука стрела, врезалась в левый фланг юнонов, отсекая их арьергард…

Датафарн ждал этого момента, чтобы, описав по степи дугу, повернуть обратно и встретиться лицом к лицу с Фарнухом…

Битва разворачивалась, как запланировал Спитамен. Юноны поняли, что их перехитрили. Теперь лишь личная доблесть и уменье владеть оружием могли помочь им и спасти. Бились они отчаянно. Сражение длилось до вечера, перемещаясь то на одну сторону холмов, то на другую. Все перемешались, согдийцы и юноны. Не сразу можно было разобрать в пыли, где кто. Слились в сплошной вой, какой сопутствует самуму, крики бьющихся насмерть воинов, ржанье и храп коней, звон мечей и треск ломающихся копий.