Ради жизни на земле-86 (сборник) - Михаил Ильин

Глава 9

В оборонительном сражении на Курской дуге, которое в прах развеяло наступательные планы гитлеровцев, огромная роль принадлежала советской авиации. Уже на исходе третьего дня боев стало ясно: господство в воздухе немцы потеряли, и потеряли навсегда…

Контрнаступление Советской Армии поддерживали с июльского жаркого неба четыре тысячи триста краснозвездных самолетов!

Силы, казалось, напряжены до предела. Но замполит знала: потребуется больше — смогут. Всего тяжелее переносить потери. И здесь женщинам — более ранимым, более эмоциональным, чем мужчины, — труднее.

Пришли сообщения из авиационного полка, в котором сражались несколько бывших летчиц 586-го: героически погибла в бою Катя Буданова…

В полевой сумке капитана Тихомировой бережно хранилась газета «Пионерская правда», привезенная ею из Москвы. Праздничный, первомайский номер.

Перед самым отъездом на фронт Вера прочла напечатанное в «Пионерке» письмо летчика-истребителя Екатерины Будановой к пионерам: «…Я вас часто вспоминаю… Я еще училась на летных курсах. Утром летала, а вечером повязывала пионерский галстук и приходила к вам в школу… Я рассказывала вам, как маленькой девочкой решила стать летчицей. Теперь я летчик-истребитель. Дралась под Сталинградом и на Южном фронте и сбила шесть вражеских самолетов.

Однажды после выполнения боевого задания возвращалась на свой аэродром. Неожиданно со стороны солнца появились два вражеских самолета и бросились на меня. Приняла бой. Не уступать же фашистам! Недаром изучала технику высшего пилотажа.

Мне удавалось увертываться от преследования врага и в то же время оттягивать самолеты противника к своему аэродрому. Бой длился двадцать пять минут. Наконец один самолет задымил и полетел вниз…

…Дорогие ребята! Когда-то вы делились со мной своими мечтами о будущем. Многим из вас предстоит преодолеть немало трудностей. Не бойтесь их. Всего в жизни можно добиться. Будьте только упорны и настойчивы в труде и учебе».

Золотоволосая и ясноглазая, стремительная Катюша… Вера хотела лично передать ей праздничный номер «Пионерки» с письмом. Не довелось… Героической смертью, смертью храбрых погибла Екатерина Буданова. В последнем бою она уничтожила двух фашистов, увеличив счет сбитых самолетов до десяти.

Вера сделала исправление в тексте Катиного письма: вместо «шесть» — «десять». Размашисто написала на листке бумаги: «Не страх, но ненависть к врагу, желание мстить беспощадно за гибель подруг стучат в наших сердцах!»

Девушки столпились перед стендом и долго читали. Потом, не сговариваясь, встали плотным кольцом, прижавшись друг к другу, и тихо, почти шепотом, запели любимую Катину песню. Слова ее звучали как клятва.

…И снова бой в раскаленном небе. Радио приглушенно доносило на КП сдерживаемую ярость слов: «За Катю, за Райку!»

И снова, мысленно кляня свою аэродромную службу, всматривались технари в расплавленную синеву над головами.

Наконец чей-то возглас — словно вздох облегчения:

— Иду-у-ут!

Пара за парой приземляются «яки».

— Нет пары Памятных — Кузнецовой! Томительно, как часы, тянутся минуты. Нескончаемые,

таящие смерть, они гулко отбиваются стуком сердец. Где же летчицы — героическая Тамара Памятных, о которой знает весь фронт, и Машенька Кузнецова, ведомая? В полку две Марии Кузнецовы: высокая, строгая, всегда в белом, как снег, подшлемнике, обрамляющем юное лицо с вздернутым носиком, — Маша; маленькая, нежная, чуткая на земле до чужой беды, а в воздухе, в бою отважная, мастерски, как настоящий ас, владеющая боевым истребителем, — Машенька.

И вот — точка над кромкой высоких облаков. Она быстро увеличивается, приближается, уже видны очертания самолета…

Машенька лихо приземляется, быстро выпрыгивает на дорожку, бежит к командиру.

— Докладываю… — Голос прерывается. — Докладываю: на подходе к аэродрому нас атаковал выскочивший из облаков немецкий истребитель. Командир эскадрильи Памятных сб… сб… — Прозрачные в три ручья слезы так и брызжут из Машенькиных глаз.

Но Гриднев вроде бы и не слышит горького доклада: чутким опытным ухом улавливает другое — приближающийся знакомый гул мотора.

— Иде-е-ет! — неровный хор голосов — как взрыв.

И только зареванная Машенька все еще растерянно смотрит на улыбающееся лицо командира.

Самолет Памятных горит, объят дымными, струящимися языками, но летчица ведет его уверенно, заходит на посадку, спокойно приземляется. Замполит вместе с другими кидается к противопожарным средствам, хватает баллон, тащит его к самолету.

Жива Тамарка! Краснощекая Томка, уралочка Томка, героиня Тамара Памятных — жива!

В самолете был пробит бензобак, струились нары бензина, фашистский снаряд чудом не попал в голову летчицы; на счастье, Тамара резко повернулась, и снаряд прошил бронеспинку…

Летчице помогают вылезти, отстегивают парашют, она пытается улыбнуться, но как подкошенная падает на траву. Больше не нужны здесь, среди своих, самообладание и поистине стоическая выдержка.

Десятки мелких осколков извлекла полковой врач Раиса Бенгус из тела летчицы.

Вечером, перед самым отбоем, замполит в который уж раз навестила Тамару.

— Спит, — сказала Раиса, — только-только уснула. На ней живого места нет, а улыбается вместо жалоб…

«Это и есть то главное, чего никак не могут понять фашисты, то главное, чего никогда не мог учесть ни один враг, посягавший на нашу свободу, — сила духа советского человека, его воля к победе. Вместо одного павшего в бою пойдут на врага десять…» — так думала замполит. Так говорила она, выступая на собрании, посвященном приему в партию, великую партию коммунистов. В дни формирования полка в его составе было тридцать членов ВКП(б). В разгар битвы на огненной Курской дуге их стало семьдесят…

Глава 10

Первый салют в Москве! Слышится знакомый деловитый шум московских улиц: шелест шин по асфальту, разноголосье автомобильных сигналов, всплески разговора, смеха… Вера любила стоять у открытого окна и слушать Москву. Такая далекая, Москва приблизилась сегодня с радостным сообщением Совинформбюро. Словно наяву увидела Вера: взлетают красные, синие, зеленые огни, озаряя по-военному суровые улицы. Сквозь пыльные стекла их с Петром комнаты, крест-накрест пересеченные бумажными полосками, падает разноцветный отсвет салюта на письменный стол с книжками и тетрадями, на старенькое кресло, в котором очень уютно сидеть, поджав ноги…

— Товарищ капитан! А что, если война кончится неожиданно, как и началась? И наступит мир! — У техника Иры Фаворской от несбыточности, невозможности высказанной вслух мечты глаза расширены, видят что-то свое, прежде далекое, а теперь приблизившееся вдруг вплотную…

— Наступит мир, Ира, да только не вдруг… Биться с врагом еще долго придется, чтобы победить. Но вот что я думаю: у каждой человеческой мечты, особенно той, что высказала ты сейчас вслух, есть реальная основа. Смотри, Ира, ведь думала ты о первом салюте в Москве, и это подтолкнуло мечту!

— Конечно, не случайно… Мы дождемся мира. Нет, что это я: мы завоюем мир!

Подошла Галина Бурдина, ладная, строгая.

— Если нашу Галю одеть в шелковое платье… в горошек например, туфельки резные, беленькие — прямо актриса! — продолжала Ира мечтать.

«Такие простые, такие естественные для восемнадцатилетних девушек — и такие несбыточные сегодня желания», — подумала Вера. А вслух сказала:

— Платье — что! — И улыбнулась заговорщически: — Платье любая девушка может сшить или купить в магазине… А вот гимнастерку носят только лучшие, только храбрые, только сильные, как вы.

Она уже знала — через несколько дней в полку будут вручать награды. Прилетит сам командующий Западным фронтом ПВО генерал-полковник Громадин.

Замполит не раз встречалась в штабе дивизии с командующим и знает: под внешней суровостью скрывает он глубокое уважение, удивительную нежность к отчаянным девушкам из 586-го истребительного…

И вот торжественный день наступил.

В воздух подняты две пары истребителей — встречают самолет командующего. На старте около дежурных «ястребков» выстроен личный состав полка. Взволнованные, с блестящими глазами, похорошевшие и праздничные, девушки не спускают глаз с выцветшего от солнца летнего неба.

На пункте связи возле старта дежурная радистка принимает приветствие командующего, посланное с борта самолета. Замполит слышит, как невидимая Клава Панкратова, одна из встречающих, по рации бойко благодарит генерала Громадина, посылает воздушное приветствие от личного состава полка.

Замер строй. Приземлился, заруливает самолет. Выходит командующий.

— Полк, сми-ир-но! Командир полка отдает рапорт.