Обещания богов - Жан-Кристоф Гранже

гонке, все больше напоминавшей бег с препятствиями. Железнодорожники с криком кидались в стороны, лошади с истошным ржанием вставали на дыбы, Минна выворачивала руль то в одну сторону, то в другую, жала на газ, и все это в чудовищном облаке пыли.

Симону потребовалось время, чтобы понять ее замысел — в просветы между стоящими на приколе платформами и локомотивами она следила за продвигающейся вперед цепочкой красных вагонов. Если ей удастся удержаться на той же траектории, они сумеют перехватить Краппа, когда он будет выходить из поезда.

Минна даже не искала больше переездов, а просто перескакивала через рельсы, едва замечала свободное пространство между вагонами, тяжело прыгая по путям и периодически приземляясь на щебень, когда машину заносило.

Наконец они сравнялись с составом, замедлявшим ход при приближении к тупиковому упору. Прозвучал свисток — невидимый начальник станции контролировал маневр. Минна ударила по тормозам. В едином порыве четверо членов команды выскочили из машины. Над ними нависал локомотив — черный, огромный, весь окутанный длинными струями белого пара.

Знаком Бивен приказал Симону и Динамо перейти на другую сторону и следить за противоположным боком вагона. Они бегом двинулись вдоль поезда с пистолетами наготове, подстерегая убийцу.

Симон в очередной раз подумал, что все это полная бессмыслица. Крапп мог соскочить на ходу еще до станции или вообще на въезде, за несколько километров. Или же затаиться в одном из вагонов — а их по меньшей мере штук тридцать. А может, он даже не садился в этот поезд.

Вдруг облака пара прорезала желтоватая вспышка. И сразу же за ней раздался хлопок выстрела. Или до нее. Ощущения были такими острыми, что мозг Симона за ними не поспевал. Он окликнул Хёлма. Ноль ответа. Он ничего не видел. Пар. Слезы. Шоковое состояние.

Он споткнулся о тело. Хёлм, сложившись пополам, скорчился между шпалами, прижав руки к животу. Пуля попала ему в правый бок. Симон стащил с себя пиджак и прижал его к ране.

— Серьезно задело?

Между двумя вагонами возник Бивен.

— Нужно вызвать «скорую».

— Где эта сволочь?

Симон машинально повернул голову в сторону открывшегося слева пустыря. Там со всех ног бежал человек в мундире. Издалека он походил на перекати-поле, эти сухие растения, которые ветер без конца носит по пустыне.

К ним присоединилась Минна. Она хотела помочь Симону, но Бивен не дал ей времени.

— Возвращайся в машину, — приказал он, сунув ей в руки гестаповский жетон. — Обогни станцию, по дороге предупреди полицейских и жди меня на станции Эберсвальдерштрассе. На этот раз он от нас не уйдет.

Симон увидел, как Минна исчезает между буферами и сцепками вагонов, в то время как Бивен уже кинулся в противоположную сторону. Он опустил глаза на Динамо, взглядом спрашивая, что делать.

— Давай за ним! — прошептал гестаповец.

Симон поднялся и бросился вслед за Бивеном. Он понял его приказы, только добравшись до станции. Линия метро U-Bahn-2 была наземной и выглядела как гигантская система арок. Железобетонную ферму было видно из любой точки квартала, и Минна без труда засечет Краппа… если он действительно двинется туда.

Он нагнал Бивена у подножия колонн виадука. Над их головами с грохотом землетрясения проносились поезда метро. Желтые вагоны мелькали как плотные спрессованные кусочки солнца, как расплавленный звездный поток, уносимый собственным порывом.

— А что теперь? Что будем делать?

— Вниз.

Симон повернул голову и увидел Йозефа Краппа при полном параде, взбегавшего по лестницам, ведущим к платформе. Его лицо — его маска — видна была во всей своей неподвижности. Симон и Бивен знали, каким было настоящее лицо этого солдата — вернее, то, что оставила от него война. Маска создавала иной облик, но не менее ужасающий. Застывший, надменный, нечеловеческий лик.

Они побежали ко входу на станцию — Минна пропустит все самое интересное. А поскольку Бивен отдал ей свой жетон, ему пришлось объясняться с контролерами. Собственная физиономия была его лучшим козырем, и парни с U-Bahn-2 их пропустили.

— А теперь без глупостей, — приказал он сквозь сжатые губы, чуть втянутые внутрь в гримасе ярости. — За тобой левая платформа, за мной правая. Он мне нужен живым, я…

Грохот над их головами объявил о прибытии нового поезда. Перескакивая через ступеньки, они кинулись каждый на свою сторону. Симон чувствовал, как люгер в кармане бьет его по ляжке. А еще в голове звучали последние слова Бивена: «Он мне нужен живым». Ну и шуточки у него…

Под скрепленным крупными болтами сводом станции берлинцы входили и выходили из вагонов. Многие в форме: этим погожим воскресеньем Берлин кишел офицерами в парадных мундирах. Симон заметил Краппа, заходящего в поезд метрах в двухстах перед ним. Ему хватило времени только нырнуть в первый попавшийся вагон. Где Бивен?

В это мгновение у него перехватило дух от сцены, разыгравшейся за окнами вагона. На противоположной платформе, несмотря на приближающийся поезд в другую сторону, гестаповец только что спрыгнул на пути, перебираясь через рельсы. В проникающем сквозь стеклянный потолок свете картина словно застыла, повиснув в ирреальной белизне.

Симон стоял, приклеившись лицом к стеклу. Его поезд уже тронулся. Он ничего больше не видел, кроме встречного состава, въезжающего на станцию. Неужто Бивен попал под поезд? Или он успел вцепиться в последний вагон? Симон должен был найти Краппа, и точка. Может, ему удастся проследить за убийцей на расстоянии так, чтобы тот его заметил.

Он двинулся вдоль сидений, расталкивая пассажиров. Его лицо натыкалось на спины и плечи, в ноздри лез запах подмышек всех, кто, подняв руки, держался за перекладины. Будь проклят мир недоростков…

Добравшись до другого конца вагона, он ухватил железную ручку, открыл переходный тамбур, и ему в лицо ударил наружный рев. Грохот несущихся на полной скорости, едва скрепленных между собой конструкций оглушал. Он прошел и закрыл за собой дверь.

И снова начал проталкиваться вперед через более или менее плотную толпу, более или менее вонючую. Он уже почти дотащился до конца вагона, когда поезд остановился, издав яростный свист. Надписи на перроне сориентировали его: «Шёнхаузераллее».

Сиденья опустели, и Симон прошел через новый тамбур. Двери поезда уже закрывались. По его подсчетам, Крапп был в следующем вагоне. Придется удвоить осторожность. Он двинулся вперед, стараясь сохранить равновесие, цепляясь за ручки и сосредоточившись на окне в глубине. Еще один переход и…

Дверь распахнулась, заставив Симона застыть в последнем рывке. Йозеф Крапп стоял перед ним с неподвижным лицом, но с задыхающимся ртом, из которого текла слюна. Значит, Бивену удалось заскочить в поезд. Он оказался быстрее Симона и прошел по