Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ординатор кивнул, блеснув глазами. Он открыл рот, чтобы сказать что-то, но догадался промолчать, и это завотделением порадовало. Адекватный парень. Года через два он станет не хуже ушедшего Ляхина, а произошедшее будет ему хорошим уроком. Такое работает как прививка.
— Риск суицида?
— Не думаю. Не тот типаж. Риск открытой агрессии, скорее.
— Тогда все правильно, — он поморщился. — Не хватает нам тут…
Фраза была недосказанной, но все поняли. Психоз, или пусть даже просто нервный срыв коллеги, — это в клинике совершенно не то же самое, что в каком-нибудь «офисе по продажам» или фармпредставительстве. Здесь это недопустимо, так что все действительно правильно: к заведующему отделением не придерется ни один агитатор за толерантность и права человека. К сожалению, осознание этого простого факта совершенно не улучшало настроение. С минуту все стояли и молча продолжали смотреть на закрытую дверь. Потом, встряхнувшись, потянувшая стоящего в каком-то отупении молодого врача за рукав халата доктор Варламова вышла не попрощавшись — к больным, к работе. Первым делом она прошла быстрым шагом по коридорам. Меланхолично стоящего где-нибудь у окошка Ляхина — чего она непонятно почему ожидала — не было. Зашла в ординаторскую — там все тихо и мирно, прямо островок деловитого спокойствия, только юная интерн глазками хлопает, ждет какой-нибудь команды. Принадлежащая Ляхину половина стола не изменилась: валяется пара ярких шариковых ручек, лежит открытый на чистой странице блокнот, в углу едва держится, не падая, потертый карманный справочник «Гедеон Рихтер». С минуту мрачно поглядевшая на все это доктор вышла, так и не произнеся ни слова: интерн позади буквально всхлипнула. Настроение было испорчено безнадежно, чертов идиот… И ведь пятница на дворе, почти конец рабочего дня! Еще раз по палатам, проглядеть напоследок «истории» больных, своих и отданных молодежи, — и все, можно домой. Дочка как раз в том возрасте, когда общение приятно обеим: важно не упустить момент, тогда есть шанс сохранить теплоту ощущений семейного родства на всю жизнь. Потом, годам к 14–15, будет уже не то: насмотрелась по подругам…
Доктор Варламова лишь раз оглянулась на все еще глухо закрытую дверь заведующего отделением, когда уже все закончила и отпустила молодых врачей. Сплошь ресницы и губы, только бантиков не хватает. Дурочки, за редкими исключениями, но и это тоже нормально. Как любой опытный врач, она неоднократно бывала свидетелем тому, как нервные, робкие или просто совершенно не взволнованные перспективой трудиться в терапевтическом отделении вчерашние студенты за считаные годы превращались в цепких и умелых профессионалов. Ляхин в какой-то мере был исключением: когда он пришел к ним, он уже знал, что делать. Тогда ей показалось, что он на редкость мрачен для своих лет. Знать бы, во что это выльется…
Час спустя, уже надев пальто и попрощавшись с дежурантом, она подошла к сестринскому посту.
— Леночка, не выходил Александр Иванович?
— Нет, я не видела.
Магги кивнула и задумалась, — даже уже заранее подняв руку, чтобы постучать в дверь заведующего, но так к ней и не подойдя. «Бред, — возмущенно сказала она себе мысленно. — Нет, не это надо же, так лихо настроение испортить перед выходными! Просто свинство!»
Круто развернувшись и пошагав наконец к выходу, врач трясла головой и едва ли не рычала от злости. Надежда на то, что гнусное ощущение пройдет к моменту прихода домой — к ужину, теплому пледу и дочкой под боком, вдвоем у телевизора, была слабой. Ну, пусть это хоть к понедельнику кончится, — и так, чтобы не возвращалось. Опухоль там или не опухоль, у каждого человека в наши дни было достаточно собственных проблем и задач, чтобы осложнять свою жизнь еще больше чужими. Ну так пусть оно и будет дальше. Как говорится, утро мудренее вечера, а понедельник субботы. Сейчас был только вечер пятницы.
Воскресенье, 17 марта
Россия должна быть расчленена. Нельзя терпеть на Востоке такое колоссальное государство.
Геббельс, дневникиПодводные лодки скользили сквозь черное пространство, невидимые и почти неслышимые. Вокруг было чужое море, даже само их существование в этих водах таило риск. Ежеминутно сонар каждой мог услышать всплеск наверху, означающий вход в воду противолодочной торпеды, готовой ринуться вниз и вперед. Насколько командиры субмарин могли понять — каждый сам для себя — пока по ним не работал ни один самолет, а количество противолодочных надводных единиц так и не возросло. Но все начинается с ничего, а в море в особенности. Фактически их уже часами могли слушать пассивными, никак себя не проявляющими системами, и тогда они все были обречены.
Коммандер Мартин свел пальцы правой руки в щепоть и провел ими по своему лицу. Лицо дергало: кожу будто покалывало изнутри несильными, но все равно чувствующимися электрическими разрядами. Он скосил глаза вправо, на затылок офицера, утвердившегося в кресле за центральной панелью тактического экрана. Затылок выглядел отвратительно: сбритые месяц назад наголо волосы отросли, но не до такой длины, чтобы прикрыть две жирные складки. Лишний вес, основной порок современных подводников и летчиков. С точки зрения медицины — набираемый ими по совершенно независимым причинам, но какая разница… На коротких волосках лейтенанта блестели капельки пота. Такие же капли стекали и по его собственной коже, пропитывая рубаху изнутри: это коммандер ощущал отстраненно, как будто в полусне. Система кондиционирования воздуха работала в минимальном режиме, и температура в центральном командном посту «Сан-Хуана» была ощутимо выше обычной. Приоритетом системы было обеспечение постоянства газового состава внутриотсечного воздуха. Значимость температурных показателей для программы была насильственно подавлена: в настоящее время их целевое значение было сведено к «физиологической норме» в целом, а не к комфортным значениям. А насыщенность центрального поста излучающими тепло приборами была выше, чем где-либо в пределах лодки. В воздухе стоял резкий запах озона, острый запах пота и еще один, даже еще более острый — «запах» азарта. Или азарта, смешанного со страхом, если быть честным перед собой.
— Сила течения растет. Заходит чуть к востоку.
Голос лейтенанта сдавлен. Сложно понять, чем, каким чувством его исказило. Даже если страхом — пускай. Абсолютных храбрецов, полностью бесстрашных от природы людей отсеивают на первых же тестах при поступлении в военно-морские училища. Храбрец опасен: он не понимает, что бой может быть выигран у него вражескими командирами, испытывающими в эти минуты самый настоящий страх. Он может погубить своих людей и стоящую 900 миллионов долларов субмарину, просто не получив в нужный момент бесшумного укола в кишки. Как пишет журнал «Сайнтифик Американ», в мозгах таких людей не хватает эндогенного норэпинефрина: ну так это их проблемы, пусть идут в другой род войск.
— Реактору выше до 15 процентов.
— Так, реактору выше до 15 процентов, сэр.
Капля пота скатилась по спинке носа коммандера, и он снова стер ее пальцами, стряхнув куда-то вбок. Таким движением самураи в фильмах стряхивали кровь с лезвий. Смешно и нелепо…
Усиливающееся подводное течение и изменение его направления по отношению к курсу лодки могло означать многое, но в данном случае гадать не требовалось. Они подходили все ближе к берегу. При выдвинутом к поверхности локаторе они могли бы получить изумительную картинку, но та не нужна: коммандер знал местонахождение «Сан-Хуана» с точностью до десятка ярдов. Он был готов поручиться за то, что пунктиром пересекающее их курс течение — это след Индиги, холодным языком высовывающийся в залив: или, как говорят русские, «губу» одноименного названия. И не растворяющийся в соленой воде, пока губу не перестанет прикрывать далеко выдающийся в море мыс — Святой Нос. Река Индига неполноводна, тем более в это время года. Даже вместе со своим крупнейшим притоком, Белой, она не может выдать настолько значимого течения: длина губы 10 морских миль ровно. Тогда что это?
Коммандер Мартин покачал головой и тут же пожалел о сделанном — на него вопросительно посмотрели сразу несколько человек. О течениях Поморского пролива профессиональными гидрографами были написаны сотни страниц. О течениях Индигской губы и расположенной к северу от того же Святого Носа Горностаевой губы имелось несколько страниц малокачественного перевода с русского: тезисы из «сборника трудов» национальной российской, а точнее, даже еще Всесоюзной гидрографической конференции 60-х годов. Хорошо, что имелось хоть это. И тоже — какая разница, в конце концов. Если преувеличить совсем чуть-чуть, то мощи ядерного реактора «Сан-Хуана» хватало бы, наверное, и чтобы пройти Ниагарский водопад снизу вверх.
- Генерал-адмирал. Тетралогия - Роман Злотников - Альтернативная история
- Режиссер Советского Союза - 7 [СИ] - Александр Яманов - Альтернативная история / Попаданцы / Периодические издания
- Посвященный - Лошаченко Михайлович - Альтернативная история
- ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ - Борис Гринштейн - Альтернативная история
- Провалившийся в прошлое - Александр Абердин - Альтернативная история
- Мастер третьего ранга (СИ) - Коробкин Дмитрий - Альтернативная история
- НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев - Альтернативная история
- Без Поводыря - Андрей Дай - Альтернативная история
- Два выстрела во втором антракте - Андрей Гончаров - Альтернативная история
- Боевые паруса. На абордаж! - Владимир Коваленко - Альтернативная история