Рассказы о необычайном - Пу Сунлин

боялся, что вы его не примете. Вот он и послал меня…

Гэн спросил, в чем дело.

– Знаете ли вы, – стал рассказывать Сяо-эр, – Третьего Мо?

– Еще бы, это сын ровесника моего отца!

– Так вот, он завтра здесь будет. Если он привезет пойманную лису, разрешите надеяться, что вы ее возьмете и оставите у себя.

– Видите ли, – отвечал на это студент, – тот стыд и оскорбление, которые я претерпел тогда, так и горят в моей душе. О чем другом я не позволю и говорить, но если уж вы хотите, чтобы я оказал вам эту небольшую услугу, то извольте, я готов, но не иначе, как если здесь будет у меня Цин-фэн.

Сяо-эр заплакал и сказал:

– Сестренка Фэн вот уже три года как умерла в поле.

– Ну, когда так, – промолвил студент, оправив платье, – мне еще больше досадно и неприятно.

Взял книгу и стал громко читать, не обращая на молодого человека никакого внимания. Тот вскочил, рыдал до хрипоты, закрыл лицо руками и выбежал вон. Студент пошел к Цин-фэн и рассказал ей, что было. Та побледнела.

– Что же? Ты спасешь его или нет? – спросила она с тревогой в голосе.

– Спасти-то спасу, – отвечал он, – но я не обещал, просто желая отплатить за грубость старика!

Дева обрадовалась и сказала:

– Я осталась ребенком-сиротой, и он меня вырастил. Правда, он тогда так провинился перед тобой, но ведь того требовала строгость семейных нравов.

– Конечно, – соглашался студент. – Однако он сам виноват, что я не могу говорить об этом без раздражения, и, если бы ты действительно умерла, я бы, конечно, не стал ему помогать.

– Ну и жестокий же ты человек, – смеялась Цин-фэн.

На следующий день действительно приехал Мо, на коне в роскошной сбруе, с полным стрел колчаном из тигровой шкуры, в сопровождении толпы слуг. Студент встретил его у ворот. Видит – охотничьей добычи очень много и среди нее черная лисица, у которой вся шерсть в темной крови. Потрогал – тело под кожей еще теплое. Сказал, что у него порвалась шуба, и попросил дать ему на починку. Мо с радостью отвязал и отдал, а он передал лисицу в руки Цин-фэн, сам же уселся с гостем пить.

Когда тот ушел, Фэн прижала лисицу к груди – и та через три дня ожила, повертелась и превратилась опять в старика. Он поднял глаза, увидел Фэн и подумал, что он не среди людей.

Фэн стала рассказывать, как все это было. Старик поклонился студенту и сконфуженно извинился за прежнее. Затем, глядя радостно на Фэн, говорил:

– Я всегда думал, что ты не умерла. Так вот и оказалось!

Затем дева стала просить.

– Если ты меня любишь, – говорила она студенту, – пожалуйста, предоставь мне опять прежний дом, чтобы я могла моего дядю потихоньку откормить.

Студент изъявил согласие. Старик, красный от волнения и смущения, поблагодарил, откланялся и ушел. С наступлением ночи действительно явилась вся семья, и с этих пор стали жить, как отец с сыном, не враждуя и не чуждаясь. Студент жил в своем кабинете, куда Сяо-эр заходил от времени до времени поболтать. Жена Гэна родила мальчика. Когда он вырос, дали ему Сяо-эра в учителя. Он отлично учил и вид имел настоящего наставника!

Лис-невидимка, Ху Четвертый

Чжан Сюй-и из Лайу был второй брат нашего инспектора Чжана Дао-и, человек характера независимого, свободолюбивого, ничем себя не стесняющий. Узнав, что в их городе есть дом, в котором поселились лисицы, он честь честью взял в карман свой визитный листок и пошел знакомиться, рассчитывая повидать лису хоть раз. Придя к воротам, он сунул листок в дверную щель и стал ждать. Вскоре двери дома растворились, а слуга, увидав его, в сильном изумлении попятился и затем быстро ушел. Чжан, оправив платье, вошел в дом с вежливою почтительностью. Видит – в гостиной стоят столы и диваны – красиво так, изящно, но не слышно никого и не видно. Чжан сложил руки в приветствие[448] и сказал тоном мольбы или заклятия:

– Я, ваш покорнейший слуга, прихожу сюда с полным благоговением и предварительно попостясь. Раз уже вы, бессмертный и блаженный, не отринули меня как человека, не имеющего с вами ничего общего, то почему же наконец не угодно вам осчастливить меня своею светлой лучезарностью?

В ответ на это он вдруг слышит, как кто-то в пустой комнате ему говорит:

– Изволили дать себе труд, сударь, завернуть ко мне! Вот уж можно сказать, как у Чжуан-цзы[449], что стук шагов ваших действует словно на анахорета в безлюдном ущелье гор. Прошу вас занять место и подарить меня своим поучительным словом.

И Чжан сейчас же увидел, как два кресла пододвинулись сами собой друг против друга. Только что он сел, как тотчас же появился красный поднос из резного лака, на котором стояли две чашки с чаем, и повис в воздухе перед глазами Чжана. Затем гость и хозяин взяли по чашке и стали пить. Слышно было прихлебыванье, но самого человека видно не было. Кончили чай, перешли на вино. Стали расспрашивать друг друга о чинах и службе. Невидимый сказал о себе, что его зовут Ху, среди братьев он четвертый, а что здешние люди зовут его баричем. Угощая Чжана, он рассуждал с ним о том о сем и по мыслям и по духу сильно ему нравился. А подавались всё отменные яства, приготовленные из черепах, и оленина вперемешку с душистым перцем и специями. Слуг, подававших вино и кушанье, было, по-видимому, весьма много. После вина Чжану сильно захотелось чаю – и только что эта мысль начала чуть-чуть шевелиться, как душистый чай уже был подан на стол. И вообще, чего бы он ни пожелал, все решительно подавалось сообразно его мысли. Чжан пришел в полный восторг… Отправился домой только тогда, когда был совершенно пьян.

С этой поры он стал обязательно наведываться к Ху, едва дав пройти трем-четырем дням. Ху тоже от времени до времени появлялся в доме Чжана, и вообще у них установилось взаимное гостеприимство.

Однажды Чжан спросил лиса насчет старой колдуньи, живущей в южном городе, которая все время занималась тем, что выуживала от больных деньги, уверяя их, что она действует силою лисьего божества, так вот не знает ли он эту волшебную лисицу, поселившуюся в доме колдуньи.

– Она все врет, – отвечал Ху, – никакой там на самом деле лисицы нет.

Вскоре Чжан встал, чтобы пойти помочиться, и вдруг слышит шепот:

– Вы только что вот говорили о старухе из южного города,