Христианум Империум, или Ариэля больше нет. Том III - Сергей Юрьевич Катканов

волки мне не служат, а Серый – ручной. Мой волк. Я его крохотным волчонком подобрал. Кормил мясом. Потом бил. Кормил и бил. Он понял, что я для него полезен и страшен. Решил жить со мной. Подчиняется и уважает. Волк – не собака, он к человеку не привязан. Но я чувствую волчью душу, она мне ближе и понятнее, чем собачья, а Серый чувствует, что у меня тоже душа волчья. Он мне дороже любого человека. Люди – народ мудрёный, путанный, а зверь прост. И лес тоже прост. А город сложен. Мне уже и не понять, как вы там живёте в своих городах.

– Да, мы городские. Нам лес кажется слишком сложным.

– В лесу очень много всего, поэтому можно сказать, что лес сложен. Но здесь правила простые. С непривычки, конечно, одуреть можно, но если эти правила один раз понять, то сложностей уже не будет. А город можно хоть семь раз понять, и всё равно не будешь знать, на что наткнёшься. Потому что в городе всё ненастоящее, выдуманное, извращённое. А в лесу всё настоящее, такое, какое оно и должно быть по законам жизни.

– Но это законы, данные зверью. А ты человек.

– Всё ещё человек, иначе с вами не говорил бы. Но уже не только человек. Я самый сильный зверь в своём лесу. Я – часть леса.

Глава IX Чертог Одина

Они выбрались туда, где было гораздо теплее, снег уже не лежал здесь сплошным ковром, хотя по-прежнему было холодновато, но это был уже вполне привычный для них холод, от которого их утеплённые плащи нормально защищали. Леса больше не было, они брели по каменистой равнине, покрытой пожухлой травой. Низкое небо в серых тучах казалось похожим на потолок. Их окутал унылый полумрак, никто не радовался тому, что они выбрались из смертоносных снегов. Здесь, казалось, вообще невозможно радоваться.

Через некоторое время они заметили на холме проблески каких-то мутных огоньков. Приблизившись, увидели большой деревянный дом, больше напоминающий бессмысленно высокий загон для скота. В крохотных окошечках тускло мерцал свет, видимо там горели факелы. Из дома доносились громкие пьяные голоса, там горланили песни, если это можно было назвать песнями. Они бесконечно выкрикивали одну фразу: «Сто черепов расколол Рагнар в битвах кровавых». Видимо, всё никак не могли до конца насладиться волнующим смыслом этих слов. Потом начала раздаваться другая фраза: «Сигурд сто животов вспорол в схватках жестоких». Потом эти фразы начали звучать одновременно и беспорядочно, певцы всё никак не могли добраться до продолжения песни, а, может быть, никакого продолжения и не было.

– Судя по словам возвышенных гимнов, которые мы слышим, здесь пируют викинги, – усмехнулся Робер.

– Видимо, так, – кивнул Эрлеберт. – Зайдём?

– Что мы хотим узнать от пьяных викингов? О золоте драконов у них лучше не спрашивать.

– Важно не только золото драконов. Есть причины, по которым мы должны увидеть всё, что здесь можно увидеть.

Эрлеберт решительным шагом направился ко входу в дом, остальные последовали за ним. Их взорам открылось зрелище такого непотребства, какое редко кому доводилось увидеть трезвыми глазами. За длинным дощатым столом сидели викинги в полном боевом снаряжении, только без шлемов. В руках у каждого был рог, заменявший кубок. Они почти непрерывно пили, их варварские сосуды, видимо, как-то сами по себе наполнялись. Многие тут же блевали на стол, частенько попадая в большие серебряные блюда с кусками мяса, другие не обращая на это внимания, брали мясо руками и запихивали себе в рот. Стоял почти невыносимый смрад из перемешанных запахов блевотины, прокисшего пива и давно немытых тел. Глаза викингов были совершенно бессмысленны, как у мертвецов, бороды нечёсаны, одежда грязная до такой степени, что в обычной жизни ею побрезговал бы последний нищий.

Один из викингов заметил гостей и заорал: «Франки!». В его мутных глазах появился проблеск смысла. Все сразу же вскочили из-за стола, похватав мечи и топоры, и тут же набросились на «франков» мгновенно выхвативших мечи. Викингов было раза в три побольше, чем гостей и атаковали они так яростно, как будто вовсе не были пьяны. Впрочем, мощные удары викингов, были слишком бесхитростны для того, чтобы поразить опытного мечника. Рыцари и сержанты, парируя удары и уворачиваясь, понемногу отступали, атаковать этих дикарей не было совсем никакого смысла, не только потому что они обладали тройным численным превосходством, но и потому что победа над ними была ни за чем не нужна.

Вскоре натиск викингов стал ослабевать, им, похоже, становилось скучно, а потом произошло нечто совсем несусветное. Один викинг толкнул другого плечом, тот в ответ ударил его топором по плечу, но, похоже, не сильно ему навредил, и они набросились друг на друга. Тут же все остальные викинги начали колошматить своих, начисто позабыв про франков. Вскоре они все валялись на залитой кровью земле. У кого-то из головы торчал топор, у другого кишки были выпущены наружу, а один викинг вцепился зубами в горло другому, да так и замер, поражённый мечём в спину.

– Ну вот и всё, господа, больше ничего интересного не будет, – рассмеялся Робер.

– Да уж, такого гостеприимства нам ещё не оказывали – задумчиво промолвил Северин.

– Свиньи, какие же свиньи, – скривился Аслан. – Воины Аллаха никогда бы не дошли до такой мерзости.

– До такой, конечно, не дошли бы. У каждого что-то своё, до чего он может дойти, – Эрлеберт посмотрел на Аслана спокойно, но твёрдо, тот в ответ сверкнул глазами, но ничего не ответил.

– Смотрите, тропинка ведёт куда-то вниз, – сказал Робер.

Они пошли вниз по тропинке, которая бежала между скалами, и вскоре увидели море – сумрачное, холодное, но совершенно спокойное. На берегу, у самой кромки воды, спиной к ним стоял викинг и смотрел на море. Услышав за спиной шаги, он обернулся и усмехнулся:

– Разве они вас не убили?

– Они почему-то решили поубивать друг друга, – в тон викингу усмехнулся Северин.

– Такой у них обычай. Весь день они пьют, к вечеру набрасываются друг на друга, обычно все до единого погибают, но по утру оживают и опять начинают пить. Они получили, что хотели. Ничего другого им никогда не было надо, только пьянствовать да драться, а с кем – без разницы. Им даже враги не нужны, они вполне могут драться друг с другом.

– А ты разве не один из них?

– Один из них. Но я другой. Раньше казалось, что мы одинаковые: ходим в морские походы, делаем набеги, грабим и убиваем, потом возвращаемся домой и пируем. Но вот мы оказались здесь, и стало понятно, что мы всегда хотели разного. Они ходили в походы только для того, чтобы, вернувшись, пировать. Убивать они тоже любили. Я никогда не любил