Астра. Шустрое счастье или охота на маленького дракона - Анна Гаврилова

– Можешь ехать хоть в столицу, хоть в Керн, хоть куда… – добавляет не менее тихий и не менее нервный Нил. – Мы не против.

А бывший наставник дарит тёплую улыбку и чертит в воздухе благословляющий символ. Причём хитрый – из числа брачных!

Это повод смутиться, но…

– Астрид, ты свободна! – не дождавшись реакции, повторяет Дурут.

– Совершенно! – подчёркивает Нил, и…

И мне приходится закусить губу, чтобы не рассмеяться! Старики точно не признаются, но я-то вижу – они ужасно боятся, что я останусь. И это их разрешение… оно сродни молитве!

– Благодарю, – справившись с эмоциями, отвечаю я.

Тут же выворачиваюсь из объятий светлости и, как приличная девочка, делаю книксен.

А через миг всё-таки не выдерживаю…

– Но если родителям, Тору и Юдиссе будет запрещено посещать меня в Керне, то я вернусь. Договорились?

Нил и Дурут дружно бледнеют, а Ждан и Дантос… заливаются очень тихим, но всё-таки смехом.

И я бы непременно посмеялась вместе с ними, но есть один момент, который ужасно меня беспокоит… Как там наш возница? Ведь мало того, что в очень странный город приехал, так тут ещё и это. В смысле, демонстрация драконьей мощи с огнём и землетрясениями. Не хватил ли несчастного человека удар?

И если возница всё-таки жив, то сможем ли уговорить его провести ещё одну ночь в Рестриче? Пусть собирать чемоданы мне не нужно, но побыть ещё один вечер с родными хочется очень…

Озадаченная этими мыслями, я подарила старейшинам лучистую улыбку и, взяв Дантоса за руку, повела его к воротам города. Я была очень счастлива, и знала – вот теперь всё точно будет хорошо!

Эпилог

Мы покинули Рестрич следующим утром. Дантос и Вернон ехали верхом, а я в упомянутом экипаже.

Несмотря на то, что прощание с родными получилось очень тёплым, а погода снова радовала по-летнему ярким солнцем, настроение моё оставляло желать лучшего. Более того, оно портилось с каждой секундой!

Кто виноват? Увы, но на сей раз отличились вовсе не старейшины, а герцог Кернский, собственной сероглазой персоной. В частности, блондинчик так и не спросил моего согласия на эту поездку. Не говоря уже о свадьбе.

Но! Но, теперь я решила поступить по-умному. Не фырчать в ожидании, когда вспомнит и одумается, а… да-да, я напомнила сама! Причём сделала это в очень корректной форме.

В момент, когда Дантос помогал мне сесть в экипаж, поинтересовалась:

– Дорогой, а ты не о чём не хочешь меня спросить?

Герцог Кернский красиво заломил бровь, а я…

Я села на диванчик, расправила оборки на юбке, поманила его пальчиком. А когда вставшая на ступеньку кареты светлость подалась вперёд, шепнула:

– А вдруг я не согласна ехать с тобою? Вдруг совсем-совсем замуж за тебя не хочу?

Слова были произнесены самым кокетливым тоном, и было совершенно ясно – я не собираюсь раздувать из этого скандал. И вообще – достаточно формального вопроса и я тут же успокоюсь.

И вот как, спрашивается, следовало поступить в такой ситуации взрослому, взвешенному мужчине?

Правильно! Ему следовало этот вопрос задать, выслушать столь же кокетливое «да», и… и идти к своей лошади, раз ехать в экипаже не хочется!

А как поступил Дантос?

– Извини, малышка, но нет, – сказал он. И пояснил: – Не забыл. В данном случае твоё мнение не учитывается.

И, собственно, всё.

Всё! Сказав ошеломляющую гадость, блондинчик ретировался!

Он спрыгнул со ступеньки, захлопнул дверцу экипажа и поспешил к осёдланной лошади!

А я осталась. На обитом бархатом диванчике, у расшторенного окошка, под прицелами взглядов родителей, Юдиссы, и других провожающих.

Показать, что что-то не в порядке, я, разумеется, не могла. Мне пришлось улыбнуться шире, и сделать вид, будто всё прекрасно. Ну а когда экипаж тронулся, когда выехал за ворота негостеприимного города и покатил по узкой дороге, улыбка моя растаяла, а душу затопило смятение. И настроение начало плавное скольжение к пропасти.

Как это «не забыл»? Как это «не учитывается»? Как…

Весь день я сидела и надеялась, что их светлость одумается и извинится. Но этого не случилось.

А когда настало время ночёвки, когда заселились на постоялый двор и поужинали, Дантос явился в мою комнату, и я таки услышала…

– Астрид, ты можешь дуться сколько хочешь, но я не шучу. Ты свободна во всём, но твоё мнение по поводу свадьбы меня действительно не интересует. Мы вместе, и это не обсуждается.

И добавил, после очень долгой и очень хмурой паузы:

– Увы, но как показывает практика, лишняя свобода тебе противопоказана.

Я вспыхнула вся! До самых кончиков ушей! Но всё-таки выслушала, и даже спорить не стала. Зато когда блондинчик приблизился и попытался поцеловать – не далась. Отскочила от него и уверенно указала на дверь!

Как ни странно, но герцог Кернский этому моему желанию повиновался. Правда, уйти молча не смог.

– Астрид, тебе прекрасно известно, что я прав, – обернувшись на пороге, сказал он. – Пожалуйста, прекрати драматизировать.

Гадость ситуации заключалась в том, что какая-то часть меня была полностью с Дантосом согласна! Другая, если совсем честно, тоже соглашалась, но ей было настолько обидно, что хоть вой.

Тем не менее, я снова поступила рассудительно – я заняла выжидательную позицию, давая их светлости возможность одуматься и как-то нашу размолвку смягчить, но он этой возможностью не воспользовался!

На протяжении пяти недель, которые длилась поездка, блондинчик вёл себя так, словно проблемы не существует и всё действительно решено. Даже моя подчёркнутая холодность и запрет на поцелуи упрямца не волновали. Он, безусловно, считал, что я вот-вот перебешусь, и всё наладится, вот только…

Нет. Нет, я успокоиться не могла! Более того – с каждым днём мне становилось всё обиднее! И когда до замка осталось всего ничего, когда экипаж уже свернул на нужную дорогу, я решилась.

Я закрыла шторки и расстегнула плащ. Сняла шляпку, сдёрнула с рук перчатки и размотала шарфик. Потом стянула сапоги с чулками и занялась пуговицами платья. Затем, когда с платьем было покончено, избавилась от белья и, превратив комплект одежды в аккуратный свёрток, с ногами забралась на узкий диванчик.

Дальше – совсем просто

Не обращая внимания на осенний холод, я закрыла глаза и позволила родовой магии потечь по венам. Пережила ставшую уже обыденной вспышку боли и мысленно ухмыльнулась. Потом села поровнее, поиграла крыльями, обвила лапки хвостиком и, не выдержав, засопела.

Ну что, блондинчик? Допрыгался?