Кто ищет... - Аграновский Валерий Абрамович

Все, что я рассказываю, в значительной степени относится к прошлому. Сегодня у Бориса Васильевича нет с сыновьями проблем: не нужно их ни агитировать, ни уговаривать, ни даже им намекать. Более того, они сами частенько втягивают батю в свои дела: то потащат с собою в кино, то подсунут ему книжку, особенно им понравившуюся, а года два назад, когда сердце Бориса Васильевича не «шалило», он стоял вратарем за сборную двора в футбольном матче со сборной улицы.

Вот такой он, Борис Васильевич Дудин. Лично меня даже немного как бы корящий: он, видите ли, умеет быть примером для сыновей, у него, видите ли, это получается, а я и мне подобные устроены по-другому. Но почему мы устроены по-другому? Почему, вернувшись с работы, не имеем ни сил, ни, откровенно говоря, желания бегать рысцой, клеить резиновые лодки, стоять вратарями и, самое главное, возиться с детьми, хотя и не меньше Дудина понимаем, что они требуют нашего внимания? В чем секрет Бориса Васильевича и какова причина нашего «несоответствия»?

Не знаю. Возможно, мы еще слишком молоды по сравнению с Дудиным, а потому не остыло в нас эгоистическое и, я бы сказал, естественное желание пожить не в чье-то, а в свое удовольствие, — правда, зачем в таком случае мы поторопились обзаводиться детьми? Возможно, мы, наоборот, старее его и телом, и душой, наши силы «не те», и вообще нам уже ничего не нужно — но тогда зачем опоздали с детьми, слишком поздно произведя их на свет? Или, быть может, наша жизнь сложилась труднее дудинской, и условия нашего существования похуже, и не о том, о чем у Дудина, печется наш «котелок», не до детей нам, — но разве Борис Васильевич сделан из более крепкого, нежели мы, материала? Разве живет в другом измерении и работает на золотых станках?

Нет, похоже, мы самым элементарным образом пока еще серьезно не задумались о воспитании наших детей. Похоже, нам просто не хватает внутренней организованности, умения однажды взять себя в руки. Или мы полагаем, что каждому отцу, чтобы стать отцом, необходимо высшее педагогическое образование? И личная опека Сухомлинского с Песталоцци? И еще на всякий случай три сеанса врачебного гипноза, чтобы поверить в свою способность воспитывать?

Я как-то спросил Бориса Васильевича: «Вам было трудно?» — уверенный про себя, что конечно же нелегко. Он ответил: «Привык».

А ведь характер у него далеко не «повидло»! Правда, он добрый по натуре человек, даже приветливый: никому из соседей не откажет ни в совете, ни в рубанке, ни в пяти рублях до получки и любую бросовую вещь непременно подберет, припрячет, потому что, скажет, «людям может пригодиться». Однако же так крут при этом, резок и вспыльчив, что мог бы много дров наломать со своим характером, воспитывая сыновей. И тем не менее не наломал! Неужто и здесь у него «секрет»? Если угодно, да. Вот мы, например, дуя на пальцы, одновременно и студим их, и согреваем, в зависимости от того, что хотим. Так и черты характера: ту же резкость можно употребить во зло, а можно и на добро, смотря что хочет человек — под каким «соусом» он эту резкость проявляет. Отец Бориса Васильевича, дед его сыновей, умел принимать крутые и совершенно неожиданные решения, которые ставили бы в тупик окружающих, не будь они справедливыми. Он, например, вторично женился после смерти первой жены, и, представьте, по любви. Но на третий день после свадьбы навсегда изгнал молодую мачеху из дома, с тех пор более никогда не делая попыток устроить личную жизнь. Почему изгнал? Она в том же тазу, из которого мыла пол, постирала детское белье! Круто он поступил? Но и не скажите, что необоснованно.

Возвращаясь к Борису Васильевичу, замечу, что и его резкость всегда компенсировалась чистотой намерений и справедливостью. За все время он только однажды зря наказал Александра — а сын, как всегда, молча и достойно принял наказание — и лишь потом узнал, что Саша не виноват. Ошибку свою отец исправил «по-дудински»: дождался, когда собралась вся семья, подошел к сыну и очень серьезно сказал: «Саня, я больше не буду».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Можно ли не уважать такого отца? Можно ли не пойти с ним на край света? Добавлю к сказанному, что домашний авторитет Бориса Васильевича основательно подкреплен уважением к нему «со стороны». Выходят, положим, дети во двор, а двор у них «свой, от завода», и кто-нибудь нет-нет, а скажет: «Батьку вашего опять на доску повесили!» Но чтоб Саша или Василий в ответ громко удивились, запрыгали от радости и захлопали в ладоши — не дождетесь. Скажут сдержанно: «Ну?» — а у самих сердечки — тук-тук, тук-тук. «Что нукаете? — скажет некто. — Идите поздравьте его, он еще сам не знает!» — «Сейчас пойдем». — «Да спросите хоть, за что!» — «А мы знаем: ветеран».

Кстати, не понимаю, как ухитрился Борис Васильевич при своей ртутной подвижности двадцать пять лет проработать на одном месте. «Неужто никуда не тянуло?» — «Тянуло». — «И что же?» — «Привычки менять — себя потерять». Когда я спросил Бориса Васильевича, каким его наградили орденом, ответил не он, а сыновья. Василий сказал: «Знаком Почета», а Александр добавил: «И уважения».

Мне уже приходилось писать, что в отличие от Саши, который тоже будет слесарем-инструментальщиком, Борис Васильевич «теорий» не знал. Однако в деле своем катался как сыр в масле. Пока Александр рассчитывал деталь «по науке», он ухитрялся сделать штук пять «на глазок», да так, что ОТК мог спокойно выспаться, и, подзуживая сына, непременно толкал его в бок и говорил:«А если б мне еще теорию, Санька?!»

По одной древней легенде, афинянам надо было однажды сделать выбор между двумя строителями, предлагавшими свои услуги для какого-то крупного сооружения. Один из них произнес великолепную речь, аргументированную и длинную, в которой красочно расписал, каким следует быть сооружению, и почти склонил народ на свою сторону. А другой сказал так: «Мужи афиняне, что он сказал, то я сделаю».

Второй — не сомневаюсь — типичный Борис Васильевич Дудин. А первых с каждым веком, и годом, и днем становится почему-то все больше.

Подведем итог. Что я хочу всем этим сказать? Право, не много: у отца были дети, а это значит, что у детей был отец. Вот, собственно, и все. Борис Васильевич любил — это во-первых. И обладал повышенным чувством ответственности — во-вторых. Он честно заработал право командовать собственными детьми, а дети, как орден, вручили ему свое уважение.

Как когда-то в младенчестве молоко матери спасало сыновей от инфекционных заболеваний, так и сегодня власть отца предохраняет их от множества бед. Но давайте помнить и не забывать, что целебные свойства отцовской власти проявляются лишь в том случае, когда сама она держится не на «авторитете» физической силы отца, а на силе его авторитета.

Мать. Не сложилось ли у читателя впечатление, что Софья Александровна Дудина — женщина тихая, молчаливая, подчинившаяся мужу и растворившая себя в нем? «Соня, прими! Соня, подай! Соня, не лезь не в свое дело!» — ну что ж, я готов признать, что внешне так оно и выглядит.

Однако, если бы так было и по существу, я бы поставил перед читателем только один вопрос: могут ли вырасти хорошие дети в семье, где один родитель получает трон и титул «главы» за счет подавления личности другого родителя? К счастью, у нас нет надобности не только отвечать на этот вопрос, но и ставить его.

Борис Васильевич однажды назвал Софью Александровну «двигателем внутреннего сгорания». Я поразился точности этих слов. Она действительно «двигатель» — в том смысле, что именно Софья Александровна «запускает» своего мужа и приводит его в движение, хотя нам и кажется, что он является «мотором» в семье. Кроме того, она делает это так незаметно, что у нас есть все основания полагать ее двигателем именно «внутреннего» сгорания. И наконец, Софья Александровна относится к той категории жен и матерей, которые умеют отдавать все силы семье, тратят себя без остатка, буквально на износ, и потому, к сожалению «сгорают».

Они очень странно поженились, но еще более странно рассказывают об этом. Представьте: вся семья в сборе, мы беседуем, и Борис Васильевич откровенно говорит, что «цена нашему с Соней знакомству — одна неделя, во был риск!». Сыновья улыбаются, потому что сам факт их реального существования говорит о том, что риск оправдан. С другой стороны, известно, что скороспелые браки дают возможность молодоженам навсегда «похоронить» в себе негативные качества, поскольку они еще не «обнародованы», и проявить положительные, в расчете на которые брак и заключался. «Я, например, — сказал Борис Васильевич, — и выпить мог, но ежели Соня до свадьбы меня ни разу пьяным не видела, зачем на это дело особенно налегать?»