Морок (СИ) - Горина Екатерина Константиновна

— Ага, видишь, сволочи, чуют. Вон сколько собралось. Знают, что не простой человек помер. Налетели. Только камень они на голову споймают, а не душу. Ты видел, чтоб Матильда выдох перед смертью сделала? Так сказать, душу испустила? Только вдох. То-то же. Душа-то нам досталась, мы её через ухо вывели. Обманули так сказать и жизнь, и смерть. Душа ж заходит через ухо — это жизнь, выходит с выдохом через рот — это смерть. А мы ее из уха! Как будто жизнь и не заходила вовсе в Матильду. Не дождутся стервецы ничего. Сейчас покричат и сгинут.

* * *

Темнота стала потихоньку отступать. Матильда шелохнулась на земле.

— Девочка наша, — подбежал к ней Богдан. — Как мы за тебя испугались…

В то же мгновение Богдан начал молча пятиться назад от Матильды.

— Ну, — потирая руки, сказал Казимир. — За дело!

— Что случилось? — Матильда села на земле, оглядывая своё тело. — Что со мной?

И она, и все её друзья наблюдали разительные перемены. Вместо прекрасной, пусть и с вредным характером, девушки, из-под одежды теперь выглядывала какая-то странная и, в общем-то, не очень приятная сущность. А ещё более неприятным был запах, распространявшийся этой сущностью: пахло не то серой, не то плесенью. Одним словом, мертвечиной и клопами.

— Что со мной? — срывающимся голосом спросила Матильда, поднося руки к лицу, чтобы скрыть слезы.

Вместо рук она увидела что-то, что, если сосредоточиться, и напоминало руки, но при беглом осмотре скорее походило на воду, мутную, грязную, серую, непрозрачную воду, хотя, сказать, что это было водой неправильно. Дело в том, что образ рук постоянно менялся: только что это были ухоженные руки девушки, а через мгновение виделись ногти с чёрной каймой какого-нибудь работяги, в следующий миг показывались сморщенные крючковатые пальцы старика… Уловить что-то в этой постоянной смене было невозможно, увиденное напоминало игру бликов на волнах в солнечный день: образы скакали и сменяли друг друга, не повторяясь.

— А ты смотри сквозь себя, — посоветовал Казимир. — Ты что же? Не знаешь, что произошло?

— Нет, — удивлённо покачала головой Матильда.

— Ты стала каким-то очень большим магом, — поспешил снова к ней Богдан. — Прям таким магом, каких свет не видывал. Правда, после того, как умерла…

Матильда молча уставилась на него.

— Ух, и видок у тебя, — продолжил он после некоторого молчания. — Ну да ничего, привыкнем.

— Что это значит? — спросила Матильда.

— Ты умерла, — ответил Казимир. — Значит теперь тебе смерть не страшна. Ничто не сможет ни одолеть тебя, ни умертвить. У меня другой вопрос, зачем тебе это?

— Я не знаю! — воскликнула Матильда. — Мне это не надо, я хочу все обратно. А отчего я умерла?

— Хм, — удивился Казимир. — Я так и думал. Ай да Борька. Ну да ничего. Ты пила зелье, которое дал тебе Борис?

— Да, — затараторила Матильда. — Всё-таки умерла. А ведь он обещал, что это зелье сможет меня вылечить. Ну что ж, такова судьба. Но зачем же вы меня оживили?

— Да мы! — торопился все объяснить Богдан. — Мы тебя не оживляли. Тебя Борис обманул! Мы твою душу спасли, она у нас в бутылочке. Мы её храним. Казимир! Дай её сюда. Матильда, ты не волнуйся. Всё в порядке. Ты умерла, мы тебя спасли. Козодои прилетали за твоей душой, но мы сберегли её.

— Да? — сказала Матильда растроганным голосом. — Где же она? Где моя душа?!

— Сейчас-сейчас! — суетился Богдан. — Казимир, отдай Матильде душу, бедная девочка, столько горя!

— Тс-тс-тс, — Казимир улыбался и качал головой. — Девочка-то, может, и бедная. Только лич не девочка. Эх ты, Богдан. Лич и Матильда — две разные сущности. У девочки были и горе, и радость, потому что у неё была душа. У лича нет души, что ж ты глупый какой. А ведь я предупреждал. А фунфурик я здесь же в лесу припрятал, подальше от глаз, нет его у меня.

— Да ты что? — разозлился Богдан. — Матильда наш друг, мы с ней столько дней вместе, что там дней, лет! А ну, дай сюда.

Богдан начал надвигаться на Казимира с явным намерением отобрать силой фунфурик и отдать Матильде.

— Богдан! — пятился старик. — Опомнись! Вспомни, что я говорил. Пока душа у нас, лич на нашей стороне. Да ты посмотри на неё — в ней уже ничего не осталось от Матильды. Матильда — всё! Её больше нет.

— Ах ты, мразота! — накинулся на него с кулаками Богдан. — Отдай сейчас же!

Вовремя вмешался Ярослав, ловко вскочивший между товарищами и разведя руки в стороны, чтобы они не смогли приблизиться друг к другу.

— Богдан, — обратился он к приятелю. — А ведь я тоже помню, что именно говорил Казимир. Поэтому предлагаю тебе не спешить. Подождём, что будет. Если это Матильда — то она и без фунфурика с душой вполне нормально существует. Ты посмотри, что творит!

Все трое посмотрели на то место, где лежала Матильда. Вместо девушки они увидели зависшую в воздухе сущность. Сменяющиеся образы, из которых она недавно состояла исчезли, их сменила черная пустота, похожая на дым.

— Душу! — замогильным голосом потребовала сущность, расходясь чернотой и занимая всё больше места вокруг себя.

Приятели отступили с полянки.

— Началось. Теперь Ярослав, смотри в оба. Богдан — зеркала сможешь?

— Что значит зеркала сможешь?

— По поляне зеркала поставь. Лич нас не убьёт, пугать будет, но вреда не причинит. Пока фунфурик не отдадим.

— Да понял я, про фунфурик понял, — огрызнулся Богдан. — Зеркала могу.

— Ставь их везде по полянке, и слушай внимательно, лича можно и поймать, и удержать, но только взглядом.

— Это как? — удивился Богдан.

— Это значит, пока ты смотришь ему в глаза, ты его держишь. Как только моргнул или взгляд перевёл — лича потерял. А перемещается он очень быстро. Не угонишься. Но мы за ним гоняться и не будем. Мы его взглядом должны так в зеркальный лабиринт споймать, чтобы он сам на себя в зеркало смотрел. Вот для этого зеркала и нужны. Человек слаб, долго не может в одно и то же место смотреть, а лич, тот может. Так он себя должен взглядом в зеркале поймать. Если получится, он так вечность простоит. Твоя задача — зеркала и загнать его так.

— А моя? — уточнил Ярослав.

— А твоя, раз ты у нас с солнышком дружбу водишь, — свет. Матильда ж темнотой брала. Значит, на нас сейчас тени пойдут.

И правда, тьма снова сгущалась над поляной. В таком густом мраке было не то, что соседа, а и своих рук не разглядеть. Однако, казалось, что мрак живой, что-то внутри него копошилось и охало, иногда будто задевало за край рубахи или штанов, иногда шуршало позади. Приятели встали спина к спине, чтобы в любой момент суметь отразить атаку неведомых существ, которые роились в темноте.

— Хуммм… Хуммм… Хуммм.. — Казимир начала издавать какие-то звуки, похожие то ли на бормотание, то ли на далёкий шум.

— Сдурел дяденька-то, — тонким тихим смехом рассыпался Богдан.

Вслед за ним засмеялся с присвистом и всхлипываниями Ярослав.

Вскоре все трое тихонько хохотали, стоя во мраке на поляне.

— Наржались, за мной повторяйте, — утирая слезы, скомандовал Казимир.

— Хуммм… Хумм… — продолжил старик.

— Хуммм… Хи-хи-хи… Хуммм… Хуммм… — подхватил Богдан.

— Хуммм… Хуммм… — забасил немного погодя Ярослав.

И тут тьму пронзил высокий чистый мужской голос:

— Мать моя меня позвала!

— Хуммм… Хумм…

— Подлый гнус похитил деньги!

— Хуммм… Хуммм…

— Ты возьми отцову саблю!

— Хуммм… Хуммм…

— Вороти скорее деньги!

— Хуммм… Хуммм…

— За морями и горами!

— Хуммм… Хуммм…

— Подлый гнус упрятал денги!

— Хуммм… Хуммм…

Ты пойди туда скорее!

— Хуммм… Хуммм…

— Вороти скорее деньги!

— Хуммм… Хуммм…

— Будет Марья ждать героя!

— Хуммм… Хуммм…

— Что ушел вернуть нам деньги!

— Хуммм… Хуммм…

— А вернешься ты богатый!

— Хуммм… Хуммм…

— Отобрал у гнуса деньги!

— Хуммм… Хуммм…

— Свадьбу быстро мы сыграем!