Волчина позорный - Станислав Борисович Малозёмов

росло, ездило, ходило и стояло в виде недвижимых предметов. Домов и памятников Ленину, рабочим и колхозникам. Небо становилось глубже. Ближе к земле оно окрашивалось горячим солнцем в тёмно синий цвет, а, удаляясь, постепенно голубело, и там, где ночью перемигиваются звёзды, становилось почти белым. Листья серебристых тополей во дворе под тёплым тихим ветерком поворачивались серебряными сторонами медленно, на пару мгновений делая невидимой жгучую зелень «виридонового» тона, который обожают художники.

— Давай, бегом! Давай, нарушай правила, превышай скорость или он, сучок ломаный, ей горло перережет, — кричал Лысенко. — Пьяный придурок с рюкзаком влетел в маленький магазин на углу Текстильной и Седьмого ноября, показал продавщице большой нож и перелез через прилавок. Набил рюкзак под завязку водкой и уже собрался лезть обратно. Тут на крик тёткин выскочил из подсобки сторож.

Он ещё на вахту не заступил. Просто раньше пришел и пил с грузчиками чай. Сторож имел берданку, хоть директор магазина говорил ему, что это «не положено». Он дуло нацелил на ноги грабителя, а тот схватил тётку, нож приставил ей к горлу и сейчас стоит с ней возле двери на улице, рюкзак полный не бросил, за спиной на лямках висит. А сторож целится ему в ноги и кричит грузчикам, чтобы они вызвали милицию. Хотя они давно уже и вызвали, де ещё в красках дежурному нашему рассказали всё, что я тебе передал.

— Бляха. Не успею в ювелирный. Хотя… — Шура наморщил лоб. — Они выручку вообще раз в месяц сдают. Ну, тогда я в этот магазин полетел. На работу не вернусь. Мне вечером к карманнику Холопу надо, во как! Его кто-то уговорил свою шмару послать в сберкассу. Узнать, чего мы нарыли на преступников.

Через десять минут он был уже почти рядом с магазином. Кустанай — город хороший, но маленький. На приличной скорости с запада на восток областной центр можно было проскочить меньше, чем за полчаса. Мотоцикл оставил возле дома перед углом и пошел посмотреть, где кто как стоит и кто что делает. Ну, вполне драматически смотрелось противостояние сторожа, продавщицы и грабителя. Шура глянул на крышу. Одноэтажный кирпичный дом сверху покрыт был ребристым шифером.

— Это что, пока не работает магазин? — крикнул он всем сразу. — Мне хлеба две булки!

— Вали отсюда! А то отпилю этой шавке головёшку! — истерично заверещал пьяный парень, по возрасту — армейский дембель. — Жри без хлеба сегодня. Или в «гастроном» чеши. А ну! Пошел! А ты, защитник, дуло убери, падла.

— Ага! — возмущался сторож. — Я уберу, а ты ей горлышко — чик и через забор. Я тебе даже если в спину попаду — меня посадят. А в ноги — можно. Но ты, пьянь драная, дальше шустрить всю жизнь будешь уже на костылях. Уловил?

Шура дослушал монолог сторожа, уже поворачивая за угол. Он перепрыгнул через низкий штакетник, наступил на ромашки, которые почти сразу выпрямились, и подошел к берёзе, с обратной стороны магазина посаженной хозяином следующего жилого дома. По берёзе он поднялся до крыши и аккуратно на четырёх точках перевалился через «конёк». Увидел его только сторож. Шура помахал ему рукой и прижал палец к губам. Ткнул себя в лицо пальцем и скрестил руки. Не смотри, мол, на меня. По направлению дула определил Малович где стоит преступник с жертвой и очень тихо, медленно дошел до кромки шифера. Потом заправил рубашку поглубже в брюки и спрыгнул.

Получилось так, что он летел и видел куда приземлится. Прямо перед рукой с ножом и посиневшим от страха лицом продавщицы. Парень целиком отдался ругани со сторожем и опасности ждал только от него. По крайней мере, о том, что кто-то спорхнёт на него с крыши он вряд ли думал. Малович снизу быстро протолкнул свою руку под локтем парня и между ножом и горлом сразу появилась дыра сантиметров в десять. Левой рукой Шура толкнул вбок тётку, а правой из-под локтя потянул руку грабителя вниз. Парень, естественно, наклонился вправо и равновесие потерял. Александр Павлович левой прихватил его за локоть, а правой сильно ударил по кулаку, в котором был зажат нож. И он улетел, кувыркаясь в воздухе, почти к ногам сторожа. Шура заломил руку похитителя водки за спину на рюкзак, достал из заднего кармана наручники и подтянул на излом левую. Защёлкнул «браслеты». Продавщица поняла, что она победила и с размаха раз пять крепко въехала парню по физиономии.

— По ногам, отец, можно стрелять. Ты ж на работе. Оружие вам положено, — Малович посадил парня на ступеньки и подошел к сторожу. — Это ваши начальники перестраховываются. Если ты его застрелишь, тебя вряд ли посадят, но затаскают начиная с нашей конторы, а я из уголовного розыска, кончая судом. А если в ногу ранишь, то сперва к нам попадёшь. И мы против тебя возбуждать дело не станем. Ты охранял доверенный тебе нужный всем государственный объект. Понял?

Он взял мужичка за воротник, дотащил до коляски, завёл мотоцикл и вскоре сдал задержанного в камеру предварительного содержания под стражей. Дежурный записал ему пятьсот тридцать шестое задержание вооруженного преступника в одиночку и Шура поехал к вору-карманнику Холопу. Очень нужным и важным помощником мог оказаться карманник. От него можно было добраться до инициатора ограбления сберкассы.

По дороге на улицу Чкалова попалась ему бывшая одноклассница Нинка Соболева. Шла она, судя по одежде и вполне агрессивной раскраске лица тональным кремом, тушью, тенями и помадой, на вечеринку или день рождения.

— Саня! Малович! — закричала она и стала размахивать маленькой розовой сумочкой с длинным ремешком. Шура остановился. Нинка плюхнулась в коляску как в ванну с тёплой успокаивающей водой и модной пеной, которая из простой жидкости во флаконе превращалась в нечто, похожее на весёлые облака без дождя. — Довези меня до Кирова, сто двадцать восемь.

Надо было ехать обратно и потом подняться в верхнюю часть города. Но Холоп и Света обещали его ждать.

— Привет, Нинка, — чмокнул Малович одноклассницу в щёчку и его губы стали ужасно пахнуть тональным кремом. Нос-то рядом. Уловил сразу. — Гуляешь? Всё не замужем?

— А вот ты Зинку брось. За тебя пойду. Тут на область натурально таких как ты штуки три. Где их найдёшь? А ты вот он, — Соболева потянулась к Маловичу и задела его волосом. Прибавился на рукаве рубашки сверлящий обоняние настой горьких трав и сандалового дерева от духов «Climat Lancome» и лака для волос.

— Зина уже вопросы будет задавать.