Волчина позорный - Станислав Борисович Малозёмов

обычно держат для взяток. Кому давал их ресторан, Маловичу было ясно, но не интересовало. Он заложил деньги, заклеил сверху и сунул в карман.

— Кто помнит какие-нибудь особые приметы этих богачей?

— У одного, лысого, лет тридцать ему примерно, на лбу от правого глаза шрам до начала лысины, — вспомнил официант. — А другой, постарше, на руке наколку большую имеет. Издали видно. Морда змеи с высунутым раздвоенным языком. Я ж прямо над ним стоял. Тарелки ставил.

Шура всех поблагодарил, Югая обнял. Официантам пожал руки, а девушкам слегка поклонился.

— Капитально мне помогли, — весело сказал он. — Спасибо огромное. Побегу я.

Командир Лысенко выслушал версию Шуры.

— Поганцы эти — местные. Чужие пили бы с удачного «скока» в своём городе. Им главное — свалить побыстрее. Да и не могли «гастролёры» знать, что инкассаторы привезут деньги вечером. — Малович рассказывал медленно. Чтобы шеф всё запомнил. — А нашим кто-то явно подсказал. Напасть вровень с началом рабочего дня, когда все служащие ещё в дела не врубились, — это ход хитрый и умный.

Среди бандитов обычно таких хитроумных мало. Наверняка придумал кто-то из сберкассы. Тот, кому долю пообещали. Его обманули. Не дали долю. Пожадничали и пристрелили. Ну, не «вохру» же в долю брать! Да и не придумал бы он. А вот директора нового шлёпнули. И в этом есть смысл. Случайно совпало? Появился новый директор и через пару недель — грабеж?

Ну, и то, что грабители убийцы из Кустаная — ещё такой факт утверждает.

Они прислали в кассу через день шмару в модном прикиде. Она искала мужа-милиционера, который уже второй день дома не ночует, а что-то, мол, ищет в сберкассе. Заведующая сказала ей, что мы ничего, никаких улик не нашли и сберкассу покинули через час. И она убежала. Я её нашел. Поговорил. Но от неё длинная цепь тянется. Сегодня вечером пойду к ним. Она с одним знакомым мне карманником живёт. Поболтаем. Может выплывет что- то полезное.

Да! Чуть не забыл. Я вот изъял вещдоки в ресторане «Турист». Клиенты расплатились вечером в день ограбления вот этими деньгами. Новенькие. Серии и номера совпадают с теми, которые отправил банк в сберкассу. Уже кое-что. Возьмите, к делу присовокупим. Приметы бандюганов мне официанты дали хорошие. Буду искать. Уже легче. Теперь схожу в центральный ювелирный и в «Березку». Ну, и далее по обстоятельствам.

Зазвонил телефон.

— Лысенко, — ответил командир. — Понял. Записываю. Хорошо. Сейчас направлю туда Маловича с Тихоновым.

Что там? — кивнул Александр Павлович на телефон.

— На окружной дороге вокруг города носятся двое мотоциклистов. Один не может догнать другого и стреляет в него из двустволки. Второй гонит впереди и отстреливается от него тоже из двустволки. Через плечо стреляет. А там людей полно, на окружной. Давай, Шура! Обоих возьми живьём. Вот козлы же, а!

Малович не стал отвлекать Тихонова сел на мотоцикл и рванул на окружную. Остановился перед мостом через Тобол и стал ждать. Минут через десять услышал мотор мотоцикла «ИЖ-56» и два выстрела. Он отогнал свой крупный «Урал» к маленькому дому, выбежал на дорогу и лёг поперёк неё лицом вверх в белых штанах и такой же рубахе. Мотоциклист начал гнать Шуру матом с асфальта еще за двести метров. Как только заметил. Но Шура не шевелился.

Второго мотоцикла пока слышно не было. Первый тормознул перед лежащим, поставил свой «ИЖ» на подножку, схватил Маловича за ноги и хотел стащить на обочину. Малович в движении сел на задницу и руками дёрнул мужика за обе ноги на себя. Мужик рухнул, Шура дал ему по шее ребром ладони, взял ружьё, подтащил мужика к его мотоциклу и присел за ним. Тут вылетел второй. На мотоцикле поменьше — «К-175 Б». Он увидел затор на дороге и снизил скорость метров за двадцать до мотоцикла. Александр Павлович проверил — заряжена ли двустволка, быстро выставил ствол, прицелился в колесо и выстрелил. Попал. Второго, который догонял, занесло на пробитом колесе и он при малой скорости завалился набок.

Правую ногу придавил своим транспортным средством. Малович забрал у него ружьё, тоже дал по шее, нацепил наручники, потом вернулся к первому и также украсил его кисти «браслетами». Потом оттащил их технику с дороги, загрузил обоих в коляску и привёз в отделение. Дежурный записал ему задержание в одиночку двух вооруженных людей, ведущих стрельбу на улице. Малович отвёл их в третью и шестую камеры, сказал сержантам, чтобы пригнали от моста два мотоцикла и пошел к командиру.

— Поганцы задержаны. Находятся в камерах номер три и шесть. Пусть Тихонов ими займётся. А я в ювелирный пойду. В «Рубин» Там мне как раз до вечера работы будет.

— Ну, молодец, что стрелков задержал — Лысенко пожал ему руку. — Никто не пострадал?

— Не… — зевнул Шура. — Эх, давно в ювелирном не был.

— Заодно Зинке брошку с бриллиантами купишь.

— Я их, бляха, и не видел никогда. Да и Зина тоже. Мы ж из деревни. Кольца свадебные и то из серебра недорогого. Куда нам до бриллиантов. Ладно, простите, если что-то сегодня не доделал.

И ушел в сопровождении хохота командира.

20. Глава двадцатая

В ювелирный Александр Павлович не успел. Магазин до семи вчера открыт. Только к карманнику Холопу удалось добраться часам к девяти. Шура уже вышел во двор милиции, вспомнил как зовут директора «Рубина» и завёл мотоцикл, но уехать не дал посыльный сержант. Ему начальник «угро» крикнул по рации, чтобы Малович моментально вернулся к нему в кабинет.

Шура взял у сержанта рацию.

— Сергей Ефимович, я же в ювелирный собрался, но сперва хотел переодеться. Этих мотоциклистов, которые дуэль устроили, я же остановил когда поперёк дороги лёг на спину во всём белом. Так на мне штаны сзади не белые уже. И рубашка тоже. Вы не заметили? Асфальт-то грязный. В ювелирный уже не красиво в таком виде появляться. Престиж МВД уроню.

— Потом, потом, Шура, сгоняешь переодеться, — кричал подполковник. — Срочная работа для тебя.

— Григоренко пошлите или Ляхова. Ну, есть же свободных человека три. Я знаю.

— Можно было бы, так и послал бы! Умник! — Лысенко горячился и фразы из него вылетали скороговоркой. — Бегом ко мне. Это только для тебя работа.

Малович отдал сержанту рацию, сказал: «Твою мать» и глянул на небо.

Июль всегда ухитрялся поменять внешний вид всего, что