Ты будешь моим - Кэти Эванс

кем он был. Он может даже сам не знать об этом, но они-то знали, и они – это не я.

Полная решимости, я резко села и, сердито схватив его за челюсть, начала яростно оттирать ладонью и пальцами красные пятна с его кожи. Когда у меня не получилось убрать большую часть помады, я схватила его белую футболку и принялась орудовать ею. Он стоял, не сопротивляясь, позволяя безропотно вытирать себя, дышал он при этом тяжелее, чем во время боя, и смотрел на меня так, словно умолял о чем-то.

Мои пальцы дрожали. Я видела, как блестели его глаза в полумраке номера, а я все терла, терла и никак не могла убрать до конца эту гребаную помаду… это было невыносимо!

Я облизала палец, а затем попыталась смыть слюной красные следы на его коже, потом снова начала тереть футболкой проклятое пятно.

Он нахмурился, явно расстроившись, и, послюнявив палец, начал тереть то же место, что и я, сталкиваясь с моими пальцами. Мы обслюнявили все его щеки, потом я опять взялась за футболку, и, наконец, пятна начали поддаваться нашим усилиям.

Но остановилась я, только когда от помады не осталось и следа, о них говорила лишь его чуть покрасневшая и слегка ободранная челюсть, а мое тело все горело от желания, сердце стонало от любви, и каждая клеточка во мне умирала от ревности. Я схватила его за волосы, наклонила к себе его голову и поцеловала прямо там, где раньше пламенел помадой другой поцелуй, словно отчаянно пытаясь стереть все, что было раньше, до меня. А потом я впилась губами и зубами туда, где был другой поцелуй, затем еще один… Он крепко сжал руками мои бедра, когда я провела губами и языком по его челюсти, прокладывая дорожку ко рту, поцеловала его в губы – быстро, словно нехотя, и отстранилась, расслабляясь и втягивая в себя воздух.

Он приподнял бровь.

– Закончила? – спросил он устало, и мне казалось, я забыла, что нужно дышать, когда медленно кивнула в ответ.

С глубоким вдохом, приподнявшим его мощную грудь, он одним стремительным движением выхватил у меня из рук испачканную футболку и отшвырнул ее.

– Сейчас ты и я… мы будем заниматься любовью. Зачем еще ждать хоть секунду дольше… чтобы быть вместе.

Меня продолжала бить дрожь, голос сорвался от переполнявших меня эмоций.

– Мне невыносимо видеть их помаду на тебе, Ремингтон. Я не позволю им больше целовать тебя. И дело вовсе не в моей беременности или моей неуверенности в себе! Я уже как-то говорила тебе, что не желаю ни с кем тебя делить. Так вот повторяю – я не собираюсь и не буду тобой делиться.

– Ш-ш-ш, детка, я этого вовсе не жду от тебя и не хочу. – Он снял с моих плеч разодранное пополам платье, а затем расстелил его за моей спиной на столе и уложил меня навзничь. Он несколько мгновений смотрел на меня сверху вниз, распластанную, с раздвинутыми для него коленями. Затем наклонился, прикасаясь ко мне везде – к ногам, рукам, между грудей.

– Тренер занимался моими руками, на мне были наушники. Я не заметил их приближения, когда они набросились на меня. Это больше не повторится. Я никого никогда не целую. Я никого не целую, кроме моей зажигалки.

Он наклонился еще ниже к моей груди и принялся облизывать сосок через ткань лифчика, просовывая большой палец под простой белый трикотаж и стягивая его вниз, под вырвавшуюся на свободу выпуклость.

– Я собираюсь лизать их, я собираюсь сосать их, я собираюсь делать с ними все, что захочу.

Мое сердце бешено колотилось, разгоняя закипевшую кровью по артериям и венам, когда он, спустив спортивный лифчик и с другой стороны, принялся облизывать чувствительную горошину моего соска, посылая волны удовольствия по всему моему телу. Мои груди, подхваченные снизу эластичной тканью, торчали вверх, увенчанные затвердевшими сосками, и он гладил и мял их пальцами, словно исследуя новые, приводящие его в восторг территории. Клокочущий рык, вырывающийся из его груди, заставил и меня издавать странные звуки, пока я отчаянно извивалась под ним. Услышав мои не то стоны, не то всхлипы, он поднял на меня глаза и, схватив за бедра, подтащил к краю стола, так что мои ягодицы практически зависли в воздухе. Одним резким движением он стащил с себя свои спортивные штаны, и когда снова наклонился ко мне, я почувствовала, как его твердый, мощный член прижался прямо к моему влажному входу.

– Чувствуешь? – Он прижал один сосок большим пальцем, затем другой, у него такие сильные и грубые руки… но сколько в них нежности. Я выгнулась ему навстречу и тихо всхлипнула. Я хотела, чтобы мне было больно, чтобы он оставил на мне синяки, чтобы у меня болело все тело – так же, как болит у меня внутри от любви к нему.

– Да, – выдохнула я, в горле у меня стоял ком, в глазах – слезы желания.

Он завладел моими губами в ненасытном поцелуе, затем прижался щекой к моей щеке и прошептал мне в ухо мое имя. Его рука между моих ног – он осторожно ласкал меня большим пальцем, продолжая целовать и играть с моим языком. Все внутри меня дрожало, он чуть отстранился, чтобы полюбоваться мной, распростертой перед ним в самой разнузданной позе и стонущей в ответ на движения его большого пальца во мне.

И по мере того, как он смотрел на меня, я видела, как вспыхнула неприкрытая страсть на его лице, как он поднес к губам свой большой палец и облизал его. О боже, я смотрела на него – дикого, первобытного и мужественного, и вместе с тем по-мальчишески очаровательного, с растрепанными черными волосами, и вся извивалась под ним и стонала, потому что просто сходила с ума от желания. «Я хочу тебя! Хочу тебя! Хочу тебя!»

– Ты неугомонная, чего ты сейчас хочешь? – Резкая требовательность в его голосе заставила меня дрожать еще больше, и я выпалила:

– Я хочу облизывать тебя, как ты облизываешь меня.

Он серьезно кивнул, наклонился ко мне и сначала предоставил мне свой язык; затем обхватил рукой мой затылок и прижал мою голову к своей шее.

Влажная от