Ты будешь моим - Кэти Эванс

меня повернуть голову и прохрипел низким, полным отчаяния голосом:

– Я хочу, чтобы ты всегда смотрела на меня, когда я выступаю. Я, кажется, целую вечность ждал, чтобы ты взглянула на меня, – он все же смял мой рот своим, и в то мгновение, когда его губы прижились к моим, меня пронзила молния. Мое желание было так велико, что мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы заставить сжать губы.

– Не смей меня целовать! – прошипела я, со стоном вырываясь из его рук.

Он вновь схватил мое лицо открытой ладонью, повернул к себе и снова накрыл мой рот своим, со стоном заставляя губы раздвинуться, чтобы он смог засунуть в меня свой язык. Я застонала, когда его язык коснулся моего, едва сопротивляясь, но затем с новыми силами извернулась между ним и сиденьем и, оттолкнув его, отвернула голову.

– Отпусти!

– Боже, ты нужна мне, как воздух. – Он провел мозолистой ладонью по моим ногам, проникая под платье, погладил длинными пальцами мое бедро, одновременно прокладывая дорожку голодных, влажных поцелуев по моей шее вниз к груди. – Зачем ты играешь со мной в эти игры? М-м-м? Я хочу быть внутри тебя прямо сейчас.

– Ты это и своим фанаткам говорил? – задыхаясь, зло выпалила я и, когда его рука продвинулась по моему бедру до трусов, со всей силы толкнула его в его твердую грудь – никакого эффекта, проще сдвинуть каменную гору, – и, зарычав от разочарования, я продолжила свою обвинительную речь: – Скажи это тем, кто целовал тебя в подбородок, в щеки, в твой гребаный рот!

На этот раз он отстранился и уставился на меня с растерянным хмурым видом.

– У тебя все лицо в помаде, Ремингтон! – уже спокойнее сказала я, отодвигаясь и поправляя платье.

С низким, раздраженным звуком он провел тыльной стороной руки по губам, затем посмотрел на нее и сердито прищурился, когда увидел красную полосу на своей коже. Он сжал челюсти и со стоном откинулся на спинку сиденья. Провел руками по волосам, сердито посмотрел в потолок, шумно дыша через нос. Я пыталась отодвинуться на другой конец сиденья, но в то же мгновение он схватил меня рукой за запястье.

– Не надо, пожалуйста, – хрипло, сквозь зубы, со страданием в голосе попросил он.

Я сглотнула комок гнева, сдавливающего мне горло, когда он провел ладонью по моей руке и соединил наши пальцы в замок. Всю дальнейшую дорогу мы молчали, но я остро ощущала его ладонь на своей руке, его длинные пальцы, переплетенные с моими и крепко меня держащие, в то время как моя грудь, казалось, разрывалась от желания и боли.

Когда мы, наконец, добрались до нашего отеля, Райли осторожно посмотрел на нас через зеркало заднего вида.

– Я заберу остальных членов команды, – только и сказал он.

– Давай, спасибо, – решительно ответил Ремингтон, помогая мне выйти из машины. Затем, все так же держа меня за руку, он провел меня через вестибюль к лифтам.

Мы зашли в лифт, и я невольно снова посмотрела на размазанные следы от помады на его щеках. Даже с этими неряшливыми полосами, его лицо – мечта любой женщины. Эти взъерошенные темные волосы, спортивные штаны, сидящие низко на бедрах, футболка, обтягивающая все восемь кубиков его брюшного пресса, широкие плечи и выпуклые бицепсы. Он был все тем же секс-символом, в то время как я чувствовала себя безнадежно беременной, со своим округлившимся животиком.

Ни слова не говоря, он затащил меня в наш номер, дверь за нами захлопнулась, и, отпустив мою руку, он в ту же секунду схватил меня за бедра, поднял и посадил на обеденный стол.

– Не делай этого со мной. – Он прикусил мне шею и, снова просунув руку под платье, быстро задрал подол и взялся за край трусиков. – Не поступай так со мной сейчас, – со стоном пробормотал он.

Меня начала бить дрожь, когда он потянулся губами к моему подбородку, затем принялся покусывать губы, проводя пальцем по краешку трусиков. Я злилась на себя, но не могла сдержать хныкающих звуков, однако ему, кажется, это понравилось, потому что он глухо застонал, выдыхая прямо в мой рот. Я отдернула голову, пытаясь сопротивляться, мой слабый голос был полон обиды и боли.

– Я хочу целовать тебя, а не их! – сорвалась я на крик, слабо отталкивая его, вернее, упираясь ладонями в твердую как скала грудь.

– Это я. – Он вытащил руку из моих трусов, взял меня за подбородок и накрыл мой рот своим, насильно раздвигая мне губы и размазывая по мне чужую помаду. Я толкала и толкала его в грудь до тех пор, пока не заболели руки, а он в это время уже проник в мой рот языком и, обхватив меня руками, опрокинул на стол, ладонями защищая мою спину от твердой поверхности.

– Это я и есть, – хрипло повторил он, проводя рукой по всему моему телу и остановившись на груди.

Я жалко попискивала и ненавидела себя за это. Я была уже вся мокрая внизу. Он мне так отчаянно нужен. Он так чертовски хорошо пахнет. Я, видимо, совсем сошла с ума, но, когда он накрыл мою грудь одной рукой, я, все еще умирая от ревности и злости, попыталась оттолкнуть его руку. Он глухо, мучительно простонал: «Брук…» А затем с возгласом, в котором звучало отчаяние и боль, схватил за ворот моего платья обеими руками и одним рывком разорвал его пополам.

Я задохнулась, когда он распахнул ткань, оставив меня лежать в одном нижнем белье. Его темная голова быстро нырнула вниз, и он провел языком по моей коже, от пупка вверх, а затем погладил ладонями мои ребра.

Вся дрожа, не то от возбуждения, не то от ярости, я положила руку на его затылок, разрываясь между желанием притянуть его к своему рту и оттолкнуть; все же я притянула его к себе ближе за волосы и простонала: «Нет». Он чуть отстранился и уставился на меня своим диким звериным взглядом. Я понимала, что не должна его провоцировать, что мне надо успокоить его, привести в чувство, но я сама с ума сходила от ревности. Это он виноват, он превратил меня в это безумное существо, заставляя любить и страдать, гадая, с