Три заповеди Люцифера - Александр Овчаренко

— Почему? — кричал я отражению. — Почему я не такой, как все? Большую часть времени я живу, как обычный человек: хожу на лекции, посещаю практические занятия, сижу до позднего вечера в библиотеке, и ни о чём другом, кроме как об учёбе, не помышляю. Да, начиная с первого курса, я не ношу нательного креста, но в то же время вместе с другими гардемаринами старательно отстаиваю все заутрени и обедни. В Бога я не верю, но за стол, не перекрестив лба, не сажусь. Я не способен к состраданию, но при этом всегда подаю милостыню, и, как лекарь, не упускаю возможность облегчить муки страждущих.

Но приходит время, и мой Тёмный Повелитель начинает требовать для себя новую жертву, и тогда тёмная суть Сборщика Душ берёт верх над моим естеством. В этот момент понятия Добра и Зла для меня стираются, и я превращаюсь в человека с обнажёнными нервами. Корчась от боли и страданий, я, сам того не желая, выхожу на поиск новой жертвы. Со временем я стал замечать, что жертва сама находит меня, словно Князь Тьмы выводит её из лабиринтов городских улиц на встречу со мной.

— Почему я не могу обойтись без всего того, что я делаю с женщиной? — продолжал я выпытывать у своего отражения. — Почему, пока я не услышу её предсмертный хрип, не почувствую предсмертную агонию, не увижу, как душа возносится ввысь — я не человек? Почему я могу вернуться к обычной жизни только после того, как отправлю очередную несчастную в Вечность? Почему, проснувшись поутру рядом с мёртвой женщиной, я чувствую себя сильным и помолодевшим? И, главное, почему после этого я не чувствую никаких угрызений совести и меня не мучает раскаянье? Почему?

Наконец, устав метаться по тёмной комнате и истязать себя бессмысленными вопросами, я упал на кровать и уставился взглядом в потолок. Вот так, гадая, кто я и что есть мои необычные способности — дар или проклятие, — я незаметно для себя уснул.

Возможно, я и не спал, а находился на зыбкой границе сна и бодрствования, и произошедшее было не сном, а явью. До сих пор, вспоминая ту памятную ночь, мне трудно ответить что-то определённое. Внезапно я почувствовал порыв холодного ветра, на меня дохнуло ледяным холодом, что, согласитесь, в хорошо протопленной квартире с закрытым наглухо окном и плотно закрытой на засов дверью, практически невозможно. Я почувствовал, что в комнату сквозь запертую дверь просочился (именно просочился, другого слова не подберу) прозрачный, как привидение, силуэт незнакомого мужчины, одетого в старый дорожный плащ. Его лицо закрывала надвинутая на глаза поношенная широкополая шляпа. Позже я понял, что это был первый визит Посланца Ночи.

Он беззвучно сел на кровать возле изголовья, и, не разжимая губ, сказал: «Ты избранный. Это твоё предназначенье»!

Я встрепенулся и видение пропало.

— Я избранный! — повторил я. — И всё, что со мной происходит — моё предназначение. Значит, я всего лишь орудие высших сил, и мне не в чем себя винить. Всё предрешено, и я ничего не могу изменить в этом мире: тот, кому суждено умереть от моей руки, сам того не ведая, рано или поздно выйдет на меня, тот, кому суждено умереть в своей постели от старости, может общаться со мной ежедневно без малейшего опасения за свою жизнь. Не мне решать, но мне исполнять! Я всего лишь исполнитель пожеланий Князя Тьмы, наперсник его тёмной силы. И в этом моё земное предназначение.

Большинство из нас наивно верит, что, как бы ни была длинна ночь, за ней непременно наступит день, забывая при этом, что за днём всегда следуют сумерки. 

Часть 3. В интересах государства

«Сборщик Душ своей души иметь не может, ибо это противоречит его тёмной сути».

Третья заповедь Люцифера

«…Всё кончено! Не будем больше загружать телеграф».

Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»

Глава 1

20 часов 25 мин. 29 октября 20** года.

г. Москва, Кунцевский парк

Всё было вроде бы, как всегда: тот же женский голос, тот же текст о командировочных расходах, то же время встречи — 20 часов. Вот только место самой встречи за всё время работы со Стариком было другое — Кунцевский парк. Эта деталь Германа не просто насторожила, она его испугала. За годы безупречной «работы» у него выработалось чутьё на опасность. Вот и сейчас ему показалось, что на мгновенье он уловил приторно-сладковатый запах мертвечины.

Впервые этот запах он почувствовал в Чечне, когда находился в «глубоком поиске». Он хорошо помнил тот солнечный летний день, когда, выбравшись из зарослей «зелёнки», остановился перед безобидным на вид, усеянным полевыми ромашками лугом. На первый взгляд, ничто не предвещало беды, и только доносимый порывами ветра тошнотворный запах разлагающейся плоти остановил его. И, как оказалось, не зря — мирная с виду лужайка была нашпигована противопехотными минами. С тех пор так и повелось — ещё не осознав грозящую опасность, Герман уже чувствовал её тошнотворный запах.

Можно было уклониться от встречи, тем более что чутьё подсказывало, что предстоящее рандеву ничего хорошего ему не сулит.

— Видимо, Старик решил сменить исполнителя! — подвёл он итог. — Интересно, а как он попытается это сделать? Неужели самолично, или всё же пришлёт наёмника?

У него было достаточно денег, чтобы навсегда покинуть страну и осесть под чужим именем в напоминающей земной Эдем Океании, или затеряться в запруженном туристами парниковом Таиланде. Однако привычка играть на грани фола взяла верх, и перед тем, как выйти из квартиры, Герман впервые за много лет надел на себя кевларовый бронежилет.

Покрутившись перед зеркалом, он надел поверх жилета длинное чёрное пальто, а на шее нарочито небрежно повязал длинный вязаный шарф. Внешним видом Герман остался доволен: из зеркала на него смотрел немного франтоватый, но уверенный в себе и довольный жизнью представитель богемы. Тряхнув волосами, Герман придал себе немного рассеянный вид, который, по его мнению, был характерен для тех, кто сумел личную духовность возвысить над пошлой суетой мирских буден. Напоследок Герман проверил наличие в кармане паспорта и крупной суммы денег.

— Может случиться так, что на эту квартиру возвращаться уже не придётся, — решил он. — Даже если на месте встречи вместо Старика меня ждёт милицейская засада — я чист! Паспорт у меня настоящий, оружия при себе нет, а карманы пальто зашиты, так что даже при большом желании ни патроны, ни наркоту мне незаметно подбросить не смогут. А это значит, что даже формальный повод для задержания отсутствует.

Металлическая дверь подъезда не успела захлопнуться с противным лязгающим звуком, а он уже растворился в чернильной темноте осенней ночи. Над крышами типовых девятиэтажек висела неправдоподобно большая серебристо-белая луна. «Такая же, как тогда в Чечне», — мысленно отметил Варан и привычно потянул носом воздух. Сквозь запах прелой листвы явственно пробивался запах мёртвой плоти.

Указанное место встречи в темноте осеннего парка Герман отыскал на удивление быстро — сказалась армейская привычка профессионально ориентироваться на местности. Автомобиль с горящими кроваво-красными фонарями габаритов он увидел издалека. Некоторое время Герман наблюдал за ним, затаившись среди мокрых веток, обнажившихся по причине поздней осени кустов сирени, но из автомобиля никто не вышел. Тогда он бесшумно обошёл автомобиль и увидел, что левая задняя дверца приоткрыта, а из салона льётся тихая музыка. Раньше заказчик при нём даже радио не включал, теперь звуки саксофона явственно указывали, что в салоне лимузина находится чужой.

— Значит, Старик прислал на встречу со мной нового исполнителя, возможно, после ликвидации он заменит хозяину меня, — спокойно подумал Герман, словно речь шла не о нём, а о ком-то постороннем. — Ну, что же посмотрим, на что ты годен. Пока всё делаешь правильно: гостеприимно приоткрытая дверца в автомобиле, тихая задушевная музыка — это должно усыпить бдительность жертвы, настроить на минорный лад. Будем считать, что я клюнул на приманку. Пора переходить к прямому контакту.

Как всегда перед решительной схваткой, он чувствовал лёгкое, сродни наркотическому, опьянение. Когда волна удовольствия пробежала по телу, он понял, что на смену богемному Герману пришёл безжалостный и решительный Варан. Почувствовав во рту металлический привкус, Варан расправив плечи и громко откашлялся. В салоне автомобиля произошло какое-то движение и музыка стихла.

— Садитесь в машину, не заставляйте себя ждать! — произнёс незнакомец.

«Голос старческий, с приказными интонациями, но явно не голос Старика, — отметил Варан. — И здесь нет ошибки: он не старается выдать себя за Старика, не таится, а сразу пытается командовать. Всё правильно! Этим он как бы говорит: «Я твой новый хозяин, а ты мой слуга и должен мне повиноваться». После этих слов у меня должен сработать выработанный годами армейской службы механизм подчинения, и я, открыв дверцу пошире, засуну голову в салон, чтобы осмотреться, а потом сесть на заднее сиденье. Однако маловероятно, что он позволит мне уютно устроиться на кожаном диване. Зачем пачкать кровью салон? Скорее всего, он выстрелит сразу, как только моя голова покажется на фоне ночного неба. Один негромкий хлопок — и мои мозги обрызгают кусты мокрой сирени! Ничего не скажешь, профессионально. Даже контрольного выстрела не понадобится! Останется только захлопнуть дверцу и отыскать на полу салона гильзу. После чего автомобиль, негромко урча хорошо отрегулированным двигателем, не привлекая внимания, выедет из парка и бесследно растворится в ночи.