На крючке (ЛП) - Кристен Каллихен

- Они стояли у меня в холодильнике, - продолжает Грей, - потому что если мы собираемся и правда выпить что-то настолько сильно схожее с токсичными отходами, то, по крайней мере, оно должно быть холодным.

Ком в моем горле достигает грандиозных размеров. Ручной контролер для игры кажется свинцовым в моей ладони, когда я бросаю на него взгляд. На мгновение Грей смолкает, а затем подает мне газировку и хот-дог из контейнера.

- А сейчас я осознаю, что эта шипучка так же хороша, как чикагские хот-доги, но нам придется обойтись этими. Так как ни одна из тех сучек не захотела их сюда доставить.

Я держу холодный напиток в руке.

- Спасибо, - черт, если я скажу еще хоть слово, то заору, чем смущу нас обоих.

Слава богу, Грей больше ничего не говорит. Мы просто сидим вместе, пьем лаймовую газировку, едим неважные на вкус хот-доги и играем в видеоигры, и так пока на улице не наступает темнота.

Глава 25

СЛЕДУЮЩИЕ НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ - упражнение в вечном несчастье. Мое состояние комфортного онемения рассеивается. И на его месте начинает зиять огромная пропасть. Она такая большая, что я удивилась, когда смотрю на себя и вижу свое обычное тело вместо черной дыры. Все мои усилия идут на то, чтобы держать себя в руках, не валиться на пол каждый раз, когда захожу в аудиторию на наше совместное с ним занятие. Хоть и не думаю, что мой притворно спокойный фасад имеет значение. Дрю даже не смотрит на меня.

Что еще хуже? Он сменил место. Он выбрал максимально удаленную от меня парту, в абсолютно противоположном конце аудитории, и чтобы увидеть его с моего места мне пришлось бы свернуть себе шею. Конечно же, все замечают это. Он - их солнце. В тот момент, как он меняет положение, их миры сходят со своих орбит. И мой сильнее всего. Я чувствую себя выброшенной за пределы системы, словно могу провалиться под землю между столами.

Каждый раз, как Дрю заговаривает во время занятия, моя кожа покрывается мурашками, а сердце практически выпрыгивает из груди, стремясь ускакать к своему владельцу. И я ненавижу свое предательское сердце.

Я могла бы попытаться попросить прощения, но он не дает мне такой возможности. Как только профессор объявляет об окончании занятия, Дрю уже за дверями класса. Даже если выбежать следом за ним, мне не удастся поговорить с ним. Я могла бы попытаться, но мои ноги не несут меня вперед. Я просто хочу, чтобы все закончилось.

В любом случае, что я могу ему сказать?

Прости, Дрю, но я не могу отпустить эту глупую часть самой себя. Помнишь старшую школу? И ту толстую неуклюжую девушку? Такая есть в каждой школе. Ее обычно знают все, но никто по-настоящему не видит? В моей школе? Ага, тоже такая была, с курчавыми рыжими волосами и брекетами. Она была черезчур бледной и слишком тихой. Ее никогда не приглашали на танцы. Она не ходила на бал и не зажималась с парнем в его машине. Ее даже никто не целовал до колледжа.

И не важно, что она сама себе твердит сейчас, что всему виной глупый чертов стыд, эти леденящие душу годы изоляции не покидают ее. Не важно, что сейчас она знает, что парни считают ее привлекательной. Не важно, что она знает, что умна и что у нее есть друзья. Глубоко внутри она все еще та самая девушка. Даже когда пытается доказать обратное.

И она не может, черт возьми, дышать, когда прожекторы направлены в ее сторону. Потому что тогда все увидят. Они увидят, что она все еще та толстая девочка, которая так и не приспособилась. А ты, Дрю, центр внимания. Ты ослепляешь ее.

Ага. Печально. Потому что я должна быть выше этого. И я ненавижу то, что не могу. Ненавижу собственную слабость. И потому лучше пусть Дрю ненавидит меня по неправильным причинам, чем жалеет по правильным.

Это вызовет во мне еще большую ненависть к самой себе.

Так что боль продолжает мучить меня и на следующей неделе, когда я выхожу следом за ним из аудитории лишь для того, чтобы умереть на месте, увидев, как он встречается с другой девушкой. Она из студенческой команды черлидеров, и это видно во всему, начиная от ее четвертого размера джинс и заканчивая ее идеально прямыми волосами, ниспадающими, словно светящееся полотно к ее крошечной заднице. И возможно, она тоже таит под кожей множество личностных переживаний и неуверенности, но я все равно ее ненавижу.

Он ослепительно улыбается ей, одной из тех улыбок, от которых подкашиваются мои коленки, а она берет его под руку. И они так здорово выглядят вместе, что я останавливаюсь посреди коридора. Возможно, это к лучшему. Он заслуживает счастья. Заслуживает кого-то, кто не такой проблемный и с заморочками, как я.

Следом за этой снисходительной мыслью идет более значительная: К черту. Это.

Я пойду и расскажу ему правду. О том, что это меня волнует. Волнует слишком сильно. Но тут Дрю поворачивает голову, словно почувствовав, что я наблюдаю. Наши взгляды встречаются, и он выгибает бровь, будто бы спрашивая: какого черта ты вообще смотришь на нас? Будто говоря мне: твой шанс упущен.

Я разворачиваюсь и ухожу не оглядываясь.

В РАЗДЕВАЛКЕ ВОНЯЕТ грязью, потом и поражением. Я сижу один на скамейке перед своим шкафчиком и смотрю на свои руки. На руки, которые сегодня умудрились трижды потерять мяч при передаче, четыре раза не завершить до конца маневр и совершить перехват мяча, который и привел к проигрышу. Самая хреновая игра всей моей жизни.

Каждый вдох, который делаю, распространяет ощущение агонии по моей ушибленной спине и бедрам. Моя голова болит так сильно, что боюсь, могут вывалиться глаза. Тихие бормотания рассекают тишину, но никто не обращается лично ко мне. Я не виню их. Я - их лидер, и я подвел их.

Становится еще хуже, когда Роландо похлопывает меня по плечу.

- Бывает всякое, мужик, - говорит он тихо, так, чтобы услышал только я. - Это просто игра.

Я хочу закрыться в себе. Я - тот, кто дал ему плохие пасы, выставив его в плохом свете на этом поле. И от того, что он знает, почему я так облажался, но при этом не винит меня, у меня в горле встает огромный ком.

Пот выступает на висках, стекая и жаля глаза. Но я не двигаюсь, чтобы его вытереть. Я жду, молчу, пока пари принимают душ и переодеваются. Пока они уходят, оставляя меня.

Я принимаю душ наедине с самим собой, стою под горячей водой, пока ком в моем горле не достигает размеров булыжника, а затем закручиваю краны. Я одеваюсь и застегиваю сумку, когда возвращается Грей.

Он смотрит на меня в течение нескольких секунд, его брови встречаются на переносице, а взгляд будто сверлит меня. Ага, его я тоже подвел. "Прости" кажется таким банальным в данной ситуации.