Обреченная - Джек Макдевитт

Николсон с озадаченным видом покачал головой.

- Могу я узнать, зачем, капитан?

- Часть добровольцев пройдет двухдневную тренировку. Затем, если понадобится, они приступят к выполнению этого альтернативного плана, и большинству из них придется выйти в космос.

- Боже, Марсель, - произнес Николсон. Его сердце бешено забилось. - Вы что, с ума сошли?

- Мы будем очень осторожны, Эрик. Это все только на крайний случай.

- Меня не волнует, насколько вы будете осторожны. Я не разрешу моим пассажирам выходить наружу. Вы хоть представляете себе, какова будет реакция Корпорации, если я допущу нечто подобное?

- Корпорация не слишком огорчится, если вы успешно спасете Макаллистера.

- Нет, - ответил Николсон. - Тут и думать нечего.

Изображение Марселя сурово посмотрело на Николсона.

- Вы хоть понимаете, что когда все кончится, то начнется расследование? Мне придется подать на вас жалобу.

- Подавайте же, черт побери! - отозвался тот. - Я не позволю вам рисковать моими пассажирами.

***

Когда стемнело, на «Венди» получили сообщение, что группа прошла еще двадцать четыре километра. По преодоленному расстоянию это был их самый удачный день. Пока. Значительную роль в этом сыграло то обстоятельство, что земля стала ровнее, а Макаллистер с Найтингейлом, похоже, попривыкли к пешей ходьбе по пересеченной местности.

Путешественники остановились возле ручья, наловили рыбы и поджарили ее. На этот раз в роли дегустатора выступал Макаллистер. Он проглотил небольшой кусочек, и тотчас же его стало страшно рвать. Остатки рыбы выбросили и доели последние консервы.

В полночь, когда Макаллистера все еще выворачивало, взошел Джерри. (Все уже свыклись с привычкой называть Моргана фамильярно, по имени. Это словно бы делало поход не столь опасным.) Диск обрисовался совершенно отчетливо. Наступила фаза полнолуния.

Газовый гигант успел высоко подняться над деревьями, прежде чем желудок Макаллистера успокоился и тому захотелось спать. На рассвете он снова обрел свое нормальное несносное «я». Когда Хатч предложила ему поспать еще пару часов, он отказался.

- Нет времени, - отрезал он, привлекая их внимание к планете Морган. - Часы бегут.

Люди отправились в путь хорошим бодрым шагом. Раны, полученные во время битвы на реке, заживали. Найтингейл промыл свои волдыри теплой водой и обработал медикаментами и сразу почувствовал себя лучше.

Земля была плоская, шагалось легко. К вечеру перебрались через ручей, и Марсель сообщил, что до модуля остается около семидесяти пяти километров.

Времени хватало с лихвой.

- Как выглядит северный берег? - спросила Хатч.

- Основательно.

- Это хорошо или плохо?

- Это - возможность идти быстро, - ответил Марсель. - Мы считаем, что никаких сложностей вас не ждет.

Несмотря на хорошую новость, все продвигались с трудом. Пришлось сократить привалы и есть буквально на ходу. Дважды на них нападали: один раз группа жалящих тварей, похожих на перекати-поле, которые пытались разделаться с Хатч, другой раз, к концу дня, стая птиц.

Найтингейл узнал в них тех самых кардиналов, что погубили первую экспедицию. На этот раз их оказалось меньше, и они клевали людей не слишком сильно. Келли с Чиангом подверглись наиболее яростной атаке, однако серьезно не пострадали.

Позже группа пересекла поле великолепных пурпурных цветов. Те смахивали на гигантские орхидеи и держались на толстых зеленых стеблях. До посадочного модуля оставалось шестьдесят три километра, то есть четыре дня пути.

Они не теряли надежды.

Найтингейл выглядел усталым, поэтому Хатч решила часок отдохнуть. Она думала, что это позволит ее спутникам восстановить силы.

За это время люди испробовали различные плоды и обнаружили, что две их разновидности на редкость вкусны. Основным пропитанием служили ягоды, несколько жестковатые (видимо, ввиду холодного климата), но съедобные (и почти вкусные). Путники нашли несколько кустов, обобрали их и были рады, что не нужно специально тратить время на добычу пищу.

Хатч не была голодна и поела лишь для очистки совести. Потом встала.

- Куда ты? - спросил Чианг.

- В дамскую комнату, - пошутила она. - Вернусь через минуту.

- Подожди, - сказала Келли. - Я возьму оружие.

Хатч лишь отмахнулась. Среди орхидей шла уединенная тропинка, а за ней все было видно очень далеко. Ничто не приблизилось бы незамеченным.

- Все в порядке. Я закричу, если мне понадобится помощь.

И она удалилась в кусты.

Завершив свои дела, она, соблазненная невероятной красотой гигантских соцветий, провела несколько минут в тиши уединения, чтобы насладиться красотой окружающего леса. День стоял непривычно теплый, и девушка упивалась ароматом зелени, мяты, мускуса, хвои и, может быть, апельсинов. Для этого пришлось отключить поле фликингеровского костюма.

Присцилла подошла к одному из цветков и остановилась перед ним. Провела пальцами по лепестку. Тот оказался чуть ли не эротически мягок.

Хатч пожалела, что такое великолепие скоро погибнет, и подумала: «А нельзя ли спасти хоть немного пыльцы, взять ее с собой и возродить к жизни на Земле». Она переходила от цветка к цветку, внимательно их рассматривая, разглядывая хрупкие золотистые тычинки и длинные зеленые палочки пестиков, выступающих из соцветия. Напротив одного она остановилась. В лесу царил невероятный покой. Хатч осмотрелась, чтобы удостовериться, что за ней никто не наблюдает, не понимая, почему так взволнована. При этом она поглаживала пестик кончиками пальцев. Лаская его, она трепетала от этого мягкого прикосновения.

- С тобой все в порядке, Хатч?

Она вздрогнула от неожиданности, думая, что сзади подошла Келли. Но это оказался голос из комма.

- Со мной все прекрасно, - ответила она. - Вернусь через минуту.

Невыразимый восторг захлестнул ее. Хатч взяла в руки пестик и провела им по щеке, наслаждаясь его теплом.

Цветок зашевелился.

Нежные острия лепестков прошлись по ее лицу. Она вдохнула сладкий свежий аромат, и тяжкое бремя последних дней исчезло.

Хатч погладила цветком плечи и щеку. Закрыла глаза. Она страстно желала, чтобы время остановилось. Новый прилив экстаза пронизал ее тело. Чувства вдруг обострились, ее подхватила какая-то волна, и она поняла, что это мгновение запомнит навсегда.

Объятия цветка медленно убаюкивали. Хатч ласкала пестик, растворяясь в невыразимом ощущении чего-то неведомого и запретного.

Цветок двинулся к ней. Ласково обвил ее.

Она сняла блузку.

Внешний мир начал постепенно пропадать.

Хатч отдавалась этому.

Она уже тонула в зеленых объятиях, когда голоса возвратили ее из небытия. Но они долетали из комма и были очень далеко. Они не волновали ее. Хатч отрешилась от них.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});