Многоярусный мир: Создатель Вселенной. Врата мироздания. - Филип Фармер

Побережье изрезали заливы и бухты, в низинах виднелись озера морской воды. Некий катаклизм — возможно, столкновение с другими островами — как бы сморщил часть острова, образовав горы. И именно на одной из вершин Вольф увидел Врата.

Шестиугольных сооружений из светящегося материала было два, и каждое по величине равнялось газовой камере дирижабля.

Вольф поспешил объявить новость Лугарну. Вождь уже знал о Вратах и выкрикивал приказы. Он давно пообещал Вольфу выполнить соглашение, когда найдутся Врата. Вольф с лучеметом и его собратья смогут покинуть остров.

Следовало торопиться и снизить летающий остров так, чтобы он пролетел над Митцой, Матерью Островов, на желаемой высоте, прежде чем отправиться дальше. Поэтому Всевышние, не мешкая, спустились на нижнюю палубу, где для них уже приготовили упряжки для спуска на пузырях. Они застегнули пояса вокруг плеч, груди и ног и прошли к отверстиям. Лугарн и абуталы, пришедшие проводить гостей, столпились вокруг. Прощались они только с Вольфом и Лувахом: расцеловали их и вручили по цветку молодого газового растения.

Крикнув «до свидания», Вольф прыгнул в люк и устремился вниз со скоростью летящего к земле парашютиста; за ним последовали остальные. Вольф метил на небольшую полянку, но не принял в расчет направление ветра и врезался в верхушку дерева. Та спружинила, замедлив падение. Остальные также приземлились успешно, хотя и не без ушибов.

Теотормону, весившему четыреста пятьдесят фунтов, выделили дополнительную упряжь, но тем не менее он спустился гораздо быстрее других. Приняв удар на ноги, он упал, перекувырнулся и тут же с воплем подскочил, стукнувшись обо что-то головой.

Дожидаясь пока все придут в себя, Вольф помахал рукой абуталам, выглядывавшим из донных отверстий. Летающий остров удалялся все дальше и дальше и вскоре исчез из виду.

Всевышние начали пробираться через джунгли к горе. Они держались настороже, так как видели с Абуты много туземных деревень. Однако на пути к Вратам никто им не встретился, и вскоре путешественники стояли перед возвышающимися гексагонами.

— Почему два? — осведомился Паламброн.

— Очередная загадка нашего отца, — пожала плечами Вала. — Одни Врата ведут, очевидно, в его дворец на Аппирманзуме. Другие — кто знает?

— Как же нам быть? — спросил Паламброн.

— Тупица! — не сдержалась Вала. — Конечно, придется идти на риск.

Вольф слегка улыбнулся. С тех пор как Вала развлеклась с Паламброном, она обращалась с ним еще с большим презрением и насмешкой, чем другие. Паламброн был сбит этим с толку. Очевидно, он ожидал своего рода благодарности.

Вольф сказал:

— Мы все должны пройти в одни Врата. Было бы неразумно разъединяться, несмотря на наши взаимоотношения.

— Ты прав, брат, — согласился Паламброн. — Кроме того, если мы разделимся и одна группа доберется до Крепости и убьет Уризена, то она захватит власть. И, несомненно, предаст тех, кто пошел во второй группе.

— Призывая держаться вместе, я не это имел в виду, — заметил Вольф. — Но мыслишь ты логично.

— Только неизвестно чем, — буркнула Вала, — из Паламброна такой же никудышный мыслитель, как и любовник.

Паламброн побагровел и схватился за рукоять меча.

— Мне надоело сносить твои оскорбления, мегера! — в гневе воскликнул он. — Еще одно слово и твоя голова покатится с плеч.

— Нам еще представится случай воспользоваться оружием, — вмешался Вольф. — Попридержите свой пыл для того, кто находится по ту сторону Врат.

Тут в сотне ярдов от них, в кустах, он заметил какое-то движение. За ними наблюдал туземец. Вольф не прочь был узнать, пытался ли кто-нибудь из местных жителей пройти через Врата. Если такие попытки предпринимались, то исчезновение людей наверняка напугало аборигенов, и место, возможно, считалось запретным табу.

Он интересовался реакцией туземцев также и потому, что рассчитывал в будущем на их помощь. Однако теперь на расспросы не было времени, он просто не мог позволить себе терять ни одной секунды. Хрисеида томилась в крепости Уризена, и каждое мгновенье, проведенное в застенках, причиняло ей не только моральные, но и физические страдания.

Вольф вздрогнул и постарался выбросить из головы мрачную картину, нарисованную его воображением. Надо сосредоточиться на насущных делах.

Он окинул взглядом Всевышних, наблюдавших за ним. Ясно, что они считали его вожаком, хотя внешне старались этого не показывать. Вольф не был старшим, но когда наступал кризис, он действовал решительно и дальновидно. И у него был лучемет. Однако главная причина крылась в другом, все они бессознательно ощущали в нем некую внутреннюю силу, которой не обладали сами, хотя и это они бы отрицали, если бы их спросили. Его жизненный опыт землянина Роберта Вольфа развил в нем сноровку в делах, которую они считали для себя слишком низменной, чтобы марать себе руки. Избавленные от тяжелого труда, от необходимости заниматься простыми или, на их взгляд, примитивными вещами, они чувствовали себя потерянными. Когда-то Всевышние созидали миры, теперь же стали не лучше дикарей, которых так презирали. Только Джэдавин, или Вольф, как его стали называть, был среди них единственным, знавшим этот варварский мир.

— Те Врата или эти... — пробормотал Вольф. — На все воля случая... — Он не заметил, что перешел на английский.

— Что это за тарабарщина? — поинтересовалась Вала.

— Один из земных языков. Поскольку Вала здесь единственная женщина...

— Но более мужчина, чем большинство из присутствующих, — съязвила она.

— ... Почему бы нам не позволить ей выбрать, в какие Врата войти? Думаю, что этот метод ничуть не хуже других.

— Эта сукина дочь в жизни не поступила правильно, — негодовал Паламброн. — Но, впрочем, пусть выбирает. Мы войдем не в те Врата, которые она укажет, а в другие, и тогда уж точно не ошибемся.

— Дело ваше, — пожала плечами Вала, — но я говорю: надо идти вон в те Врата. — Она указала на гексагон справа.

— Что ж, прекрасно, — сказал Вольф. — Поскольку у меня лучемет, я войду первым. Не знаю, что нас ждет по ту сторону. Скорее всего, там смерть, и трудно сказать, какую форму она примет. Однако на прощанье мне хотелось бы напомнить вам вот о чем. Было время, кузены и сестры, когда мы любили друг друга. Тогда еще была жива наша мать, и все были счастливы. Мы боялись отца, мрачного, далекого, страшного Уризена. Но не чувствовали к нему ненависти. Потом мать умерла. Как это случилось, никто не знает. Кое-кто — и я в том числе — уверены, что мать погибла от руки Уризена. Ведь не прошло и трех дней после кончины матери, как он взял в жены Арагу, властительницу соседнего мира, и таким образом объединил владения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});