Ковбой с Манхеттена - Картер Браун

— Я каждый день что-нибудь узнаю, — ответил я. — И временами это бывает утомительно. Большое вам спасибо за то, что вы уделили мне время, мистер Майер. Если я из-за вас попаду на электрический стул, то все-таки вспомню о том, что происшедшее было в интересах фирмы, и это станет для меня большим утешением.

— Вы большой шутник, мистер Бойд… — Его кадык несколько раз подскочил вверх. — Только не забудьте, что сегодня вечером состоится второй тур. В восемь часов. И я ожидаю судей в половине восьмого.

— Хорошо, — сказал я. — На том же месте?

— Ни в коем случае. — У Майера был очень довольный вид. — На этот раз мы арендовали здание театра, и конкурс действительно будет проходить на высоком уровне, мистер Бойд.

— На высоком уровне? — переспросил я.

— Да. Совсем не исключено, что нас будут показывать по телевидению. — Его глаза даже заискрились при мысли об этом. — Что вы на это скажете?

— Великолепно! И можете не беспокоиться — в связи с этим я обязательно приду в костюме Тарзана.

Я направился к ожидавшему меня такси и сказал шоферу, чтобы тот отвез меня к отелю «Элитэ». В бюро администратора я спросил о Дювале, и портье сказал мне, что Дюваль живет неподалеку от плавательного бассейна. Поэтому я начал пробивать себе путь между поджаривающимися на солнце телами, пока не отыскал жилище Дюваля. Это, собственно, был не номер, а однокомнатный домик с удобствами.

Я постучал, и Дюваль открыл мне дверь. Увидев меня, он не высказал никакой радости или воодушевления.

— Это вы? — Он сморщил нос. — Что вам нужно?

— Поговорить, — ответил я довольно лаконично.

— Через двадцать минут у меня встреча. — Он посмотрел на часы. — Возможно, я смогу уделить вам пять минут, Бойд, если это так необходимо. Входите.

Я последовал за ним и сразу же понял, что ошибся в Дювале. Он действительно был простым человеком, стремившимся к простой жизни. Это было видно и по скромной обстановке, и по неприкрытым ковром половицам, хотя ковер, как таковой, и существовал и поблескивал своими золотистыми тонами. Домашний бар был сделан из орехового дерева. На нем стояли отличные хрустальные бокалы. И даже незатейливые формы шведских кресел соответствовали классическому пониманию простоты.

Есть много людей, подобных Дювалю, которые отказываются подчиняться сложным требованиям и символам современной жизни, и большинство из них живет в «Вальсдорфе».

В соответствии с обстановкой Дюваль и сам вел себя просто: он не предложил мне ни присесть, ни выпить, хотя мои непритязательные вкусы были бы полностью удовлетворены, если бы он предложил мне любой напиток из тех, что красовались в его баре, а там было почти все.

— Ну? — вместо этого спросил он раздраженным тоном. — Что скажете?

— У меня была назначена встреча с участницей конкурса, выступавшей под номером 26, по имени Элина Хоуп, — сказал я. — Вы помните?

— Еще бы не помнить! Как же можно забыть такое непозволительное поведение судьи, Бойд? Я даже намерен довести это до сведения руководства фирмы «Мееркайд».

— Так вот, эту девушку вчера убили, — сказал я. — Я обнаружил ее труп, но к этому времени она уже несколько часов была мертва.

— Убили? Мертва? — Он неуверенно посмотрел на меня, нахмурив лоб. — Это что, ваши искаженные понятия о юморе? Или что-то другое?

Я рассказал ему, как появился в ее номере в первый раз, как получил удар, не успев практически войти, и потом как через три часа пришел в себя в своем номере.

— Вам надо или пустить кровь или обратиться к психиатру, — холодно заметил он. — А может быть, ваша фантазия вызвана алкоголем, Бойд?

— Вы еще не все знаете, — продолжал я, не обращая внимания на его слова. — Сегодня утром я нашел свидетеля, который видел, как двое мужчин выносили меня из комнаты Элины Хоуп после того, как я лишился сознания от удара.

— Но почему вы это мне рассказываете? — Он снова посмотрел на часы. — Почему бы вам об этом не рассказать полиции? И тогда они займутся этим делом.

— Разумеется, я поговорю с полицией на эту тему, — пообещал я. — Но я подумал, что лучше мне сперва поговорить с вами, потому что вы, возможно, сможете дать случившемуся логическое объяснение.

— Значит, вас из номера вынесли два незнакомых человека? — Он коротко рассмеялся. — С ума можно сойти! И я должен дать этим фактам логическое объяснение?

— Нет, не этим… Вы должны дать объяснение, каким образом случилось так, что спустя пять минут ее номер покинули и вы, — уточнил я. — Ведь это означает, что вы были последним человеком, который видел ее живой… Конечно, если она была жива, когда вы уходили от нее…

Его длинный нос на мгновение задрожал.

— Тот, кто утверждает это, нагло лжет, — заявил он прерывающимся голосом. — А вы убирайтесь отсюда, пока я вас не выкинул!

Это было уже слишком. Тихое жжение, которое я ощущал в своем теле со вчерашнего вечера, внезапно обернулось ярким пламенем. Какой-то неизвестный мне человек нанял меня от фирмы «Мееркайд» проследить за тем, чтобы на конкурсе красоты в Майами не было жульничества и подтасовок. По этой причине я и прибыл сюда. Но здесь меня сначала избили два громилы, потом меня лишили чудесного вечера, отправив на тот свет изумительную девушку, которой я назначил свидание. Ко всему этому мне еще попытались пришить убийство и чуть было не убедили лейтенанта Райда, что именно я являюсь преступником. А этот Дюваль, на которого теперь падают довольно тяжкие подозрения, собирается выкидывать меня за дверь вместо того, чтобы дать ответ на мой вполне законный вопрос.

Насилие, как таковое, всегда воспринимается в зависимости от того, на какой стороне ты стоишь. Я прибыл из Нью-Йорка два дня назад, и с тех пор меня постоянно пинали ногами. Я счел, что пришло время изменить ситуацию.

— Клод, — сказал я, — вполне возможно, что как фотограф вы настоящий кудесник, но в лжецы вы явно не годитесь. Да и роль супермена вам тоже не к лицу…

Я быстро поднял руку и схватил его за нос двумя пальцами. Потом другой рукой ударил себя по тыльной стороне ладони руки, державшей нос. Это было очень больно.

Дюваль отшатнулся, а из глаз у него сразу брызнули слезы. Он осторожно ощупал кончик носа, чтобы убедиться, что нос все еще находится на прежнем месте, а не спустился к нему на грудь.

— Не притрагивайтесь ко мне! — истерически закричал он. — Иначе я вызову администратора отеля и полицию, и привлеку вас к ответственности за нанесение увечий! Я засажу вас в тюрьму! Я…

— Я — человек разумный, — сказал я и наступил ему на ногу, чтобы доказать это. — И прошу у вас самую малость: сказать, что вы делали вчера вечером в номере Элины Хоуп.

— Это ложь! — прохрипел он. — Меня не было там!

— Клод, — сказал я печальным тоном, — почему вы не можете быть искренним со мной? — При этом я снова наступил ему на ногу.

Он поскакал на одной ноге, жалобно завывая, пока не натолкнулся на стенку бара, от чего бокалы зазвенели.

— Варвар вы, а не человек! — выдавил он. — Меня там не было! И я могу это доказать. Вчера я весь вечер провел у себя дома. Бот здесь!

— Что ж, доказывайте!

— Спросите об этом у Элейн Керзон, — прохрипел он. — Она была у меня.

— Что ж, хорошо! — буркнул я. — Я поинтересуюсь у нее. Но если мне ее ответ покажется недостаточно категоричным, я сюда вернусь!

Дюваль открыл бар и полез в один из ящичков. Когда его рука вновь появилась, она держала оружие, направленное на меня, при этом запястье его так дрожало, что опасность грозила не только мне, но и креслу, и двери, и даже ни в чем не повинным бутылкам. Но, в конце концов, он взял себя в руки.

— Если вы вздумаете вернуться сюда, Бойд, я вас пристрелю, — выдавил он с трудом.

Я спокойно направился прямо на него.

Он непроизвольно сделал шаг назад и натолкнулся на полку, стоящую позади бара. Бутылка, стоявшая там, покачнулась, потом упала на пол и разбилась со страшным грохотом, как будто выстрелили из револьвера.

Дюваль сделал па, словно балерина, глаза его закатились от страха, и он, потеряв равновесие, шлепнулся на пол и потерял сознание.

Глупая гибель «шерри» настолько меня потрясла, что мне понадобилось выпить три порции коньяка, чтобы вновь обрести душевное равновесие. Потом я вышел.

Возвращаясь в свой отель, я по пути пообедал. И потому добрался до своего номера только около трех. После обеда я больше всего нуждался в покое. Мне нужно было лечь в постель и спокойно полежать на спине. Но как только я открыл дверь своего номера, я понял, что ни о каком покое не может быть и речи. Меня поджидал лейтенант Райд. Когда он увидел меня, выражение его лица напомнило мне кобру, которая после долгого ожидания услышала наконец звуки дудки заклинателя змей и начала подниматься из своего логова.