Фюрер как полководец - Николай Баженов

Глава 1. Совместно воюющие

Северный союзник

Личный пилот Гитлера Ханс Баур однажды сказал: « Суждения Гитлера о союзниках часто бывали весьма резкими» . Единственное исключение составляли финны. Фюрер в течение всей войны очень высоко ценил как финских солдат, так и самого маршала Маннергейма и всегда высказывался о своих северных союзниках с большим уважением. «Финны – это героический народ… И когда наступит мир, отношения с Финляндией должны быть как можно более дружественными»,  – говорил Гитлер во время обеда в «Вольфшанце» 5 июня 1942 г.

Однако это не значит, что между Третьим рейхом и Финляндией царило полное взаимопонимание. Несмотря на то что они почти одновременно перешли границы Советского Союза, с самого начала у сторон были разные планы и цели. Если немцы хотели захватить всю европейскую часть страны вплоть до Волги, превратив оккупированные районы в свои колонии и сателлиты, то финны хотели лишь вернуть свои земли, потерянные в результате советской агрессии 1939–1940 гг.

В августе 1941 г. начальник Верховного командования Вермахта Вильгельм Кейтель предложил финскому командованию, чтобы финская армия одновременно с немецким наступлением атаковала с севера Ленинград, а восточнее Ладожского озера форсировала реку Свирь и соединилась с германскими войсками в районе Тихвина. Однако Маннергейм посчитал, что наступление на Ленинград – это излишне, а переправа через Свирь противоречит интересам его страны. Президент Финляндии Рюти поддержал маршала и 28 августа дал Кейтелю отрицательный ответ. Последний пытался торговаться, уговаривая союзников хотя бы принять участие в атаке на Ленинград, но вновь получил отказ.

В сентябре финское командование окончательно решило остановить наступление на Карельском перешейке и занять удобные позиции для упорной обороны. В конечном итоге эта стратегия дорого обошлась обеим странам. Представитель немецкого командования в Финляндии генерал Эрфурт считал: «Если бы финнам осенью 1941 г. не был предоставлен подобный политический гандикап, тогда Ленинград, весьма вероятно, был бы взят немцами и финнами в первый год войны в результате совместного наступления». В итоге сложилась интересная ситуация. 25 сентября немецкая 16-я армия, у которой для операции «Тайфун» забрали ряд соединений, после ряда неудачных попыток не смогла прорвать советскую оборону в районе Ленинграда. Финские же войска с другой стороны, несмотря на то что перед ними не было никаких естественных препятствий и серьезных укреплений, заняли оборону.

Вскоре в ставку Маннергейма по приказу Гитлера прибыл генерал Йодль, который получил задание переубедить маршала, однако снова получил отказ. В итоге раздраженный посланник заявил: «Сделайте хоть что-нибудь, чтобы продемонстрировать свою добрую волю!» Однако, невзирая на эту слезную просьбу, финны так ничего и не сделали. Операции в Карелии продолжались, пока в ноябре финские войска не вышли к реке Свирь. После этого Маннергейм решил, что они достигли всех поставленных задач и настало время перейти к обороне.

В это время США оказывали сильный дипломатический нажим на Финляндию, чтобы добиться ее отхода от нацистской Германии и склонить ее к примирению с Россией, на что получили твердый отказ. Тем не менее финское руководство прилагало максимум усилий, чтобы не допустить участия своей страны в войне великих держав и свести свои действия только к войне против СССР. Характерно, что после того, как Германия позднее объявила войну Соединенным Штатам, финны не сделали этого, и американцы, в свою очередь, не хотели считать их своим противником. Англия тоже воздержалась от каких-либо военных мер против Финляндии. Т. е. финны как бы участвовали во Второй мировой войне, но вели боевые действия не против антигитлеровской коалиции, а против только одного противника. И всех как бы это устраивало…

24 ноября фельдмаршал Кейтель сообщил Маннергейму о планах наступления в районе Кандалакши и просил предоставить в распоряжение немцев две лыжные бригады. В своем ответе финский главком поставил возможность участия финнов в этом мероприятии в зависимость от того, сможет ли Вермахт продвинуться до реки Свирь, что после поражения под Тихвином стало явно невозможным. В то же время Маннергейм советовал командующему немецкой армией «Норвегия» генералу Фалькенхорсту подождать с началом наступления в направлении Мурманской железной дороги до середины марта 1942 г. Все эти отговорки и увертки маршала были обусловлены тем, что он, как человек опытный и реалистичный, в декабре 41-го уже понял, что победа над Россией вряд ли возможна. Позднее он сам писал по этому поводу: «Моя вера в способность Германии успешно завершить войну была поколеблена, поскольку выяснилось, как слабо немцы подготовились к зимней кампании».

В итоге финны не стали втягивать свои войска в кровопролитные сражения, а перешли к обороне на всем фронте и заняли выжидательную позицию. К весне 1942 г. Финляндия даже провела сокращение своих вооруженных сил на 180 тысяч человек за счет демобилизации солдат старших возрастов. И это в то время, когда другие союзники Германии, наоборот, раздували военные расходы, а Муссолини мечтал впятеро увеличить свой контингент на Восточном фронте.

В 1942 г. немецкое командование продолжило свои настойчивые попытки активизировать действия финской армии на северном направлении. 28 января неугомонный Кейтель снова послал письмо финскому главкому, на этот раз предлагая начать совместное наступление на Беломорск. В феврале Маннергейма посетил командующий немецкой 20-й горной армией генерал Эдуард Дитль, который «был полон энтузиазма насчет возможной организации совместной операции» на участке Мурманской железной дороги. Однако маршал энтузиазма не проявил и по политическим соображениям снова отверг германские предложения. Во-первых, он боялся втянуть свою армию в бои, которые в итоге могли превысить ее возможности, во-вторых, удар по магистрали, по которой шли англо-американские грузы, мог осложнить отношения с США. Маннергейм считал: «Это предприятие могло втянуть нас в мировую политику и поставить перед лицом сложнейших проблем».

8 февраля Кейтель получил ответ на свое предложение, в котором сообщалось, что наступление в направлении Мурманской железной дороги откладывается на неопределенный срок. А через неделю Маннергейм в беседе с немецким посланником Шнурре четко обозначил свою позицию: «Я больше не наступаю» .

Тем временем в начале марта со стороны США была предпринята еще одна попытка оказать давление на Финляндию с целью побудить ее заключить мир с Советским Союзом или как минимум отказаться от наступления на Мурманскую железную дорогу, имевшую для союзников важнейшее стратегическое значение. Планы подготовки этой операции просочились на Запад.

Все это не могло не обострить отношения между союзниками к весне 1942 г. Гитлера не могла устроить пассивная позиция финской армии, он также высказывал недовольство прошедшей демобилизацией и потребовал от финнов увеличения поставок стратегического сырья: никеля, молибдена и меди. С целью укрепить взаимоотношения с партнерами, Гитлер 4 июня лично вылетел в Финляндию. Формальным поводом для встречи было 75-летие Маннергейма, но истинная цель визита – склонить союзников к более активным действиям, убедив их в том, что, если нанести еще один решительный удар, Советский Союз рухнет. В первую очередь фюрер хотел, чтобы финны приняли участие в операции по перерезанию Мурманской железной дороги, во вторую – активизировали свои действия на Ладожском озере. Визит произвел на Гитлера хорошее впечатление. На следующий день за обедом в «Вольфшанце» он сказал, что маршал Маннергейм явно очень обрадовался такой чести, которой его удостоили в связи с 75-летием, и президент Рюти своим спокойствием и решимостью произвел на него хорошее впечатление [83] .

27 июня уже сам Густав Маннергейм летал в «Волчье логово». Поддавшись уговорам Гитлера, а уговаривать тот умел, он все же согласился на увеличение численности финских войск на фронте. Позднее финны также дали согласие на создание на Ладожском озере совместной флотилии стран «Оси» (Германии и Италии) и на ее базирование в финских портах. Но каких-то более конкретных гарантий Маннергейм не дал. Он постоянно действовал с оглядкой на позицию США, опасаясь обострений с этой могучей страной. Летом 1942 г. госсекретарь США Корделл Хэлл заявил, что госдепартамент «будет внимательно следить за ситуацией, чтобы убедиться, не привел ли визит Гитлера к углублению сотрудничества, направленного против союзников».

Адольф Гитлер и генерал-фельдмаршал Густав Маннергейм

Тем временем в июле поступило указание фюрера о подготовке наступления 20-й горной армии в направлении Мурманской железной дороги под кодовым названием «Лахсфанг». В итоге план, составленный Дитлем, был одобрен германским командованием, но не Маннергеймом! Он поставил согласие на участие в этой операции в зависимость от взятия Ленинграда. Повторялась картина прошлой осени. Командование Вермахта вновь стало добиваться совместного наступления на этот город, ослабленный голодом. От финских войск требовалось хотя бы сковать силы Красной Армии на карельском перешейке.

В ответ в своей ноте от 4 сентября Маннергейм, не отказавшись в принципе от участия в операции «Нордлихт», сослался на ограниченные возможности его армии. То есть эдак красиво сказал «нет». Взятие Петербурга, причем исключительно силами немцев, оставалось главным пунктом во всех рассуждениях финской стороны. Возможно, престарелый военачальник просто понимал, что немцы уже вряд ли смогут выделить достаточные силы для взятия Ленинграда, и тем самым просто увиливал от выполнения «союзнического долга» под благовидным предлогом, соглашаясь с заведомо невыполнимыми условиями.