Фюрер как полководец - Николай Баженов

30 июня Маннергейм попросил в дополнение к уже находившимся на территории Финляндии немецким частям прислать ему еще одну пехотную дивизию и хотя бы бригаду штурмовых орудий. Однако в условиях начавшегося советского наступления против группы армий «Митте» немцы уже не могли пойти на такое. Помощь была ограничена поставками оружия и боеприпасов через Балтийское море. Гитлер, хотя и с большой неохотой, но вынужден был задержать предназначавшиеся для союзника войска. Тем временем, несмотря на рушащийся Восточный фронт, немецкое командование обещало финнам во что бы то ни стало удерживать позиции в Прибалтике.

1 августа Маннергейм был назначен президентом Финляндии, соединив в себе военную и политическую власть. В Германии это восприняли положительно, так как фюрер считал, что маршал никогда не подпишет сепаратный мир с Советским Союзом. Опасались в первую очередь политиков. В гауптквартире Гитлера внимательно следили за положением своего союзника. 3 августа туда отправился очередной посланник, на сей раз командующий группой армий «Норд» генерал Фердинанд Шёрнер, пользовавшийся особым доверием Гитлера. Он доложил Маннергейму о положении на фронте и заверил, что немецкая оборона прочна, как никогда. В то же время очередная просьба перевооружить финскую армию германским оружием была отвергнута Гитлером как явно невыполнимая.

Понятно, что эта поездка ничего не дала, а слухи о поисках финнами способов выхода из войны на фоне ухудшавшегося положения все множились и множились. Хотя сами финские военные божились, что никаких переговоров не ведется и вестись не будет. 17 августа Гитлер предпринял последнюю попытку удержать Финляндию от выхода из войны. По его приказу Кейтель вновь встретился с Маннергеймом, вручил последнему Дубовые Листья к Рыцарскому Кресту, после чего изложил финскому генералитету точку зрения фюрера на военную обстановку. Как обычно, прозвучали обещания вскоре применить новые виды оружия, «факты» разногласий между союзниками и т. п. Естественно, что в августе 44-го это уже не произвело никакого впечатления. Посему Маннергейм в ответ честно рассказал о больших потерях в финской армии и дал понять, что финское правительство сохраняет за собой свободу действий.

Финны внимательно смотрели за событиями в Румынии, а после заключения 24 августа перемирия последней с СССР среди финских генералов зазвучали речи: «Мы, финны, останемся последними на стороне Германии» . В последние дни августа не оставалось никаких сомнений в том, что приближается конец боевого содружества финнов и немцев. 26 августа Маннергейм уведомил партнеров, что не считает себя связанным обязательствами, принятыми на себя его предшественником на посту президента. Боевой дух упал до невозможности. Так, 2 сентября командующий 20-й горной армией генерал Рендулич и генерал Эрфурт встретились с финскими военными, и в результате у них возникло чувство, что побывали в доме «полном скорби, откуда еще не вынесли покойника». Немецких офицеров, готовых сражаться до последнего, удивил столь пессимистичный и фаталистический настрой.

В тот же день Гитлер получил письмо от Маннергейма, в котором тот просил его отнестись с пониманием к решению финнов выйти из войны. Он просил учесть изменение обстановки, невозможность для Третьего рейха оказать весомую помощь и подавляющее превосходство Красной Армии. Можно себе представить «радость» фюрера от прочтения этого письма вскоре после предательства Румынии. В тот же день немецкий посланник в Хельсинки получил ноту, в которой сообщалось о разрыве дипломатических отношений и требование о выводе немецких войск с территории Финляндии. 3 сентября было уточнено, что Вермахт должен покинуть страну в срок до 15 сентября, а тех, кто не уйдет, обещали интернировать.

На первом этапе эвакуации финны всячески помогали вчерашним партнерам, но не забывали и поторапливать их из страха перед США и СССР. Первое обострение произошло из-за отказа в разрешении использовать железную дорогу для эвакуации 20-й горной армии после 14 сентября, хотя потом вопрос был урегулирован. Однако мирно расстаться все же не удалось. В отличие от Румынии Гитлер не отдавал приказов о бомбардировке Хельсинки и аресте Маннергейма, хотя такие мысли наверняка возникали и возможности для этого имелись. Зато он дал указание при отходе взрывать транспортные и портовые сооружения и другие объекты инфраструктуры, которые могли быть использованы Красной Армией. Последовавшие за этим массовые взрывы и пожары в разных частях страны были восприняты финнами как возмездие за выход из войны.

Вскоре после этого начались стычки, в итоге переросшие в полномасштабные боевые действия. С 1 по 10 октября в районе Торнио произошло сражение между 20-й горной армией и финскими войсками, которые пытались не дать ей уйти на территорию Норвегии. Однако опытные горнострелковые части в итоге смяли финские заслоны и прорвались, при этом оставив после себя фактически выжженную землю. « Беспощадная военная стратегия немцев, которые в конце концов опустошили всю Лапландию, заставила в то время всех понять, что необходимо освободить страну от той армии, присутствие которой только продлевало нетерпимое положение»,  – писал потом Маннергейм.

Япония

Когда Гитлер 22 июня 1941 г. напал на Советский Союз, он надеялся, что и Япония вскоре также начнет захват Дальнего Востока. Однако, вопреки ожиданиям, этого не произошло. Фельдмаршал Кейтель в своей беседе с командующим группой армий «Митте» фон Боком, состоявшейся 25 июля, сказал последнему: «Надежда Гитлера на то, что Япония использует момент для сведения счетов с Россией, кажется, не оправдалась. Во всяком случае, на выступление ее в скором времени рассчитывать не приходится» . В то же время и нажима на своего союзника по «Оси» фюрер тоже не оказывал, дабы не показать свою слабость.

Что касается самих японцев, то в августе – сентябре 1941 г. они еще сами не определились с направлением главного удара. Командование флота рассматривало южное направление как приоритетное, при этом наивно полагая, что Соединенные Штаты не представляют серьезной угрозы. В первую очередь оно хотело захватить источники нефти в Океании. Командование японской сухопутной армии, наоборот, больше привлекало северное направление. Однако формировать события японские генералы тоже не хотели, ожидая решающих успехов Вермахта. Тем не менее японцы держали на границе большую армию и уже этим помогали Германии, сковывая несколько десятков полностью оснащенных дивизий. Кроме того, они снабжали немцев секретной информацией об экономическом, политическом и военном положении СССР, передавали сведения о дислокации советских войск и воинских перевозках. Поскольку Япония не находилась в состоянии войны с Россией, ее дипломаты и официальные лица свободно ездили по стране и открыто вели наблюдение.

Важным рубежом в германо-японских отношениях стал декабрь 1941 г. Шестого числа началось контрнаступление советских войск под Москвой, а через два дня японский флот атаковал Пёрл-Харбор. 11 декабря нацистская Германия объявила войну США. После этого Гитлер надеялся, что и Япония объявит войну СССР, однако этого снова не произошло. Германское руководство считало, что наступление японских войск на Владивосток и к озеру Байкал могло бы иметь решающее значение для поражения Советского Союза. Но японцы в это время бросили все силы на юг.

Летом 1942 г. в преддверии нового наступления на Востоке фюрер усилил нажим на азиатских партнеров. 24 июня рейхсминистр Риббентроп заявил японскому послу в Берлине Осиме, что Япония должна решительно атаковать СССР. Через четыре дня он снова пытался выяснить у последнего, каковы японские планы. Однако руководство Страны восходящего солнца по-прежнему занимало выжидательную позицию. Не отказываясь в принципе от участия в войне, император и премьер-министр в то же время не давали никаких конкретных обещаний и обязательств, внимательно следя за событиями на фронте.

9 июля, когда немецкие танки уже вышли к Дону, Риббентроп заявил Осиме: «Гитлер пришел к выводу, что наступил благоприятный момент для того, чтобы Япония вступила в общую борьбу с Россией в том случае, если она считает себя достаточно сильной» . Фюрер полагал, что если «японцы стремительным ударом захватят Владивосток, а возможно, и территории вплоть до Байкала, положение русских на обоих фронтах будет необычайно тяжелым. Таким образом, конец войны будет предрешен» . Однако японцы не вняли призывам Гитлера. Военное руководство справедливо считало, что в данный момент нецелесообразно ослаблять давление на Англию и США и открывать еще один фронт на севере. Это неизбежно привело бы к распылению сил и в конечном счете не позволило добиться решающих успехов нигде.

Единственное, на что соглашались союзники, это продолжать демонстративные приготовления к войне и тем самым сковывать советские дивизии на Дальнем Востоке.