Шумеры - Людмила Сурская

— Чего? — язвительно вопрошал он.

Девушка обвела глазами приёмную. Пусто. Помотав головой, она неуверенно тянула:

— Тут были гадюки и всякая дрянь…

— Где? — прикинулся Фёдоров. — Кроме вас в чудной позе наседки на столе, разрази меня гром, никого не видел.

— Как? А эта в белом и со змеями в короне где? — озиралась она.

— С тобой, барышня, явно что-то не так, открой дверь, нечего болтать ерунду. Неси воды… — Та с опаской сползя со стола ухватилась за графин. Естественно вода в дрожащих руках лилась, как хотела. — Да не лей ты мимо стакана, — рявкнул он.

— Но тут такое было… — всхлипнула она.

Эд, поя жену водой, не мог отказать себе в потехе.

— Фильмы ужасов поменьше надо смотреть. Особенно на ночь. Дуреть барышни стали.

— Но я видела, — настаивала секретарша.

— Типичные глюки. Кто поверит. Зимой, змеи на десятом этаже. Бредни. Сама-то думай, что говоришь, и кто такие сказки за правду примет, — измывался он. — Малыш, ты как? — наклонился он над женой, протерев лоб, щёки, грудь водой.

— Нормально. Сока хочется. Налей, — промурлыкала Лю.

— Вы проверьте, её не укусили? — выглянула из-за его бока секретарь.

— Кто её мог укусить, если никого не было кроме тебя и меня, — почти смеялся над девушкой Эд. — Идите домой, отдохните. Я вас отпускаю на сегодня. Что-то не нравится мне ваше состояние.

— Оставь её в покое, а то ещё правда сойдёт с ума, — прошептала ему на ушко Люда. Дай ей воды стакан, пусть отопьёт немного и забудет всё сама, выйдя из приёмной.

— Так просто? — удивился он.

— Делай, как сказала.

Лю знала, что делала, девица запамятовала всё сразу же, переступив порог и захлопнув за собой дверь приёмной.

— Как ты догадалась о том, что это она?

— Легко.

— Я в растерянности, а, если она повторит свои сумасшедшие попытки похитить меня?

— Не повторит.

— Почему ты так уверена?

— Я не могу в этот раз рисковать.

— Ничего не понимаю. Ты же её выпустила.

— Это ничего не значит. В этой жизни она проиграла.

— Но ты называла её Лили, ты говорила о жрице?

— Всё в прошлом. Сейчас я Людмила Александровна, а она американская подданная, как её там?

— Джоан Колман.

— Ну вот. Видишь какая птица…

— Почему она так опасна, если откинуть её припадок с желанием иметь меня?

Она, словно помогая себе то, что должна сказать, сжала и разжала кулачки.

— Страшной войной.

Он верил и не верил в такой расклад.

— Не вероятно. Женщина, как она до неё дотянется…

— Запросто. В её руках акции серьёзных военных предприятий. Её любовники занимают влиятельные посты. Многие давно уже щёлкают зубами повоевать. Она только чиркнет спичкой на давно собравшееся облако газа. Учитывая, какая неразбериха творится в мире, а мы просто не в силах будем противостоять этому безумию, всё просто. Разваливая Союз Америка, не подумавши, повесила на свою шею страшное ярмо, которое её и утопит. Опасности в мире в несколько раз стало больше. А безопасности, выравнивающую опасность никакой.

Он залпом дохлебал воду из стакана секретарши и, вспомнив о «почищенной памяти» со страхом посмотрел на жену. Она на его панику только улыбнулась. Мол, всё нормально. Тогда покрякав в кулак, он проворчал:

— Э-э… И всё-таки ты что-то не договариваешь, отделываясь общими фразами?

— Хорошо. У неё тесные отношения с одним могущественным арабом. Для неё он сделает всё.

Он заёрзал рядом, как будто сидел на еже.

— И у него есть то, о чём я думаю?

Она свою ледяную ладонь опустила на его кулак.

— Есть.

— Но об этом только идёт прикид?

— Прикидывать у нас так и не научились.

— И эти ракеты пойдут на нас?

— Нет, у них другие цели.

— И Лилит пойдёт на уничтожение своих заводов?

— Ну, заводы у неё не все там, а вообще в любви женщины безумны. Она уже раз толкнула народ на уничтожение.

— Но у них сильная противоракетная система.

— В этом мире всё покупается. Их пропустят.

— Но это безумие.

— Такое же, как созданные американцами талибы или Бен Ладон. Только они покажутся младенцами с тем, что натворит эта дама. Хватит об этом, я устала.

Он помолчал, развёл брови по местам своей дислокации и откашлявшись спросил уже совершенно о другом:

— А конец света в 2012 году?… Предсказания, папирусы, новая планета Нибиру, календарь майя, мол, за ним времени нет…

— Успокойся. Панику действительно подняли разноплановые учёные. Хотя в тот год есть и ещё кое — что. 21 декабря 2012 году ожидается парад планет. 21 декабря вся Солнечная система повернётся под необычным углом к галактической оси. 21 декабря кончается календарь древних майя.

— И что?

— А ничего плохого. Миру откроется много нового и неожиданного…

Опять с самого утра, словно с трудом дождавшись начала рабочего дня, пожаловал в офис оперативник Костя и с ходу попросился к генеральному на приём. Секретарь юркнула за разрешением в кабинет и, получив его, распахнула перед ментом дверь.

— Проходите.

Он вошёл. Поздоровался, как со старым знакомом.

— Прошу, в чём проблема-то? — предложил стул хозяин кабинета. — Я только раздеться успел. Кофе, чай?

Костя кивнул и учитывая просьбу своего булькающего желудка, позволив наглость, попросил:

— Кофе. И если можно, то с булочкой.

— Эд улыбнулся и уточнил:

— С колбасой или сыром:

— Можно всё, я не гордый.

Секретарь получила заказ, а Эдуард Алексеевич сел напротив следователя внимательно приготовившись слушать.

— Ну?

Тот провёл рукой по голове, поправил галстук, покрякал в кулак и только потом, поймав нетерпеливый взгляд хозяина, произнёс:

— Вчера в самолёте от укуса змеи скончалась одна очень богатая американка.

Эд наклонил голову, чтоб скрыть удивление и спрятать глаза, оттягивая время помассировал затылок. В голове словно сверлило сверло: «Вот это да! Лю. Но как она это делает?!» Справившись с эмоциями бесцветно, но не без язвы, спросил:

— И что? Выясняют чья змея её тяпнула, американская или наша?

— Шутник. Это было не на нашей территории и не на борту нашего самолёта. Лайнер висел над океаном.

— Тогда я не вижу причину для международного конфликта, а уж какое отношение это всё имеет ко мне, я вообще теряюсь.

Гость подался к нему и зашептал:

— Тоненькая змейка выползла из её сумочки, так показывает сидящий с ней рядом свидетель.

Эд позволил себе хохотнуть и, переходя на такой же шёпот что и гость, прошептал:

— Что весь самолёт перекусала?