Шумеры - Людмила Сурская

— Боитесь? Тогда я пойду одна.

Костя замычал словно раненный рогатой козой зверь, но, чувствуя милицейским чутьём необъяснимое и интересное, сдался:

— Хорошо. Что надо делать?

— Возьмите каждый по моей вещи. — Сняв шарф, перчатки, шапку, она раздала оперативникам. Вещи не терять, змеи должны чувствовать запах. Остальные не суйтесь. Змей не стрелять, не травить и не глушить. Хватит болтовни, двигаемся.

Прошли беспрепятственно первый этаж, второй, третий.

— Видите, четвёртый пуст. Значит здесь, — огляделась она. Сыщики не живы, не мертвы стояли столбами на тех места, на которых прилипли. Рты раскрыты, глаза с куриное яйцо.

У двери на лестничную площадку, ведущую на четвёртый этаж, лежал важный упитанный удав. Пожилой Семёнович покачнулся, его затошнило и поплыло перед глазами всё вверх тормашками. В его уши врезалось грозное предупреждение Людмилы, стоять, чтоб не подавить змей. В голове покрутилось: «Чего она о них так заботится. На меня наплевать, хоть умри, а этих колбасных жаль?…» Привалившись к стене, чтоб не упасть он закрыл глаза. С верхних этажей свешивались любопытные жильцы. При появлении Люды, гад, рывком изогнувшись, как в цирке поднялся ввысь упираясь на хвост. Шедший за Костей оперативник заорал благим матом, а толстый червяк, обсмотрев всех с высоты, обвив шею женщины, уложив голову на грудь, требовал ласки и благодарности. Пошептав ему и погладив нежно прохладную голову, она отошла на ступеньки, ведущие вверх, пропустив вперёд белого, как полотно Костю. Он явно не знал, как на такое реагировать, и лишь глупо открывал и закрывал рот и глаза, не в силах издать ни звука. «Вот это кино!»

— Звоните, объясняйте обстановку. Фантазируйте. Главное, чтоб открыли дверь.

Народ, давя друг друга, шарахнулся вверх от её такого цирка со змеёй.

— Я точно с вами сойду с ума. — Разлепил начальник белые губы. — Я стучу.

— Звоните. Там есть звонок. И не тяните время.

На звонок послышались шаги, потом хриплый голос произнёс:

— Что надо?

— МЧС. Вы же видите, что творится, проверяем все отверстия, пути связанные с канализацией. Дайте посмотреть ванную и кухню.

— У нас ничего нет.

— Мы должны проверить. У нас приказ ломать двери. У вас нет выхода.

Чертыхаясь, невидимый хозяин открыл запор. В открытую дверь ринулись, опережая друг друга змеи. Вытащив оружие тот, визжа начал стрелять по ним. Оперативники, пока изловчившись, обезоружили его, мужик был от укусов обозлённых тварей мёртв. Удав, ловко сползя с Лю, заскользил в дальнюю комнату, откуда донёсся душе раздирающий вопль, а потом хрип. Когда Костя с Людой добежали туда, то второй охранник валялся тоже не живее первого в крепких объятиях змея. Эдик, связанный, с кляпом во рту, лежал на кровати. Люда кинулась вынимать тряпку, а Семёныч резать верёвки. Отплёвываясь, он сел, дико ворочая на обвитую охранника змею глазами.

— Ты нашла? Как увидел минуту назад эту ползущую колбасу, сразу понял, что ты рядом.

— Не болтай языком, а то он обидится и полезет к тебе обниматься, доказывая, что он хороший. — Улыбнулась она.

— Это ещё зачем? Они вдвоём с охранником так хорошо смотрятся.

— Чтоб ты его полюбил.

— Мне тебя хватит.

Костя от всего этого неправильного кавардака чесал за ухом. Змеи атаковали охранников, но не тронули оперативников, снабжённых вещами жены Фёдорова. Бубыль гум какой-то. Люда издала свистящий звук и удав, с сожалением отпустив жертву, уполз. Через несколько минут змеи исчезли так же тихо и неожиданно, как и появились. О них напоминали только мёртвые охранники и несколько расстрелянных у дверей одним из них тушек безобразно валяющихся в прихожей.

— Что это было? — упал в кресло Семёнович. — Нет, такие перепады не для моего возраста. Вышел на пенсию и сиди себе семечки поплёвывай.

— Семёныч не бузи, у самого голова раскалывается, а мне до пенсии, как до луны.

— Можно работать, когда всё понятно, а тут ни хрена не разобрать, что за дребедень крутилась. — Не унимался старый оперативник.

— Действительно откуда они взялись? — принёс всем воды с кухни молодой оперативник, что полчаса назад так визжал при виде удава. — И куда пропали? Я выглядывал в коридор, ни одной нет. Как корова языком слизала.

— Костя, позвони Алексею Васильевичу, скажи, что Эдуарда Алексеевича нашли. И займитесь хозяевами, наверное, этой квартирки, а мы поедем. Отвезите нас, пожалуйста. У нас ещё семейный ужин намечен был, надо не обидеть Тину Леонидовну. Извини, что оба охранника мертвы. Я понимаю, что живыми бы они вам больше сказали, но так уж получилось.

— Что? А? Да, слов нет, живые они полезнее были бы, но… Я, кажется, влез в какую-то тайну.

— Никакой тайны нет. Мужа вы нашли в результате чётко спланированной и проведённой поисковой операции.

— Ну, да. Особенно, если считать, что нашедшие его змеи стоят у нас в штате на довольствии.

— Забудьте вы все про них, спасибо и до свидания. Ах, да… Вещи мне верните.

Пока она собирала у ребят свои перчатки и розданное им всё остальное, Эдик забрал у мёртвого охранника свой телефон и бумажник. Сняв с вешалки пальто и обняв жену, обещал Косте рассказать всё завтра, когда тот соизволит приехать к нему. Семёнович, постоянно озираясь, проводил до машины. Они, помахав ему ручкой, поехали. Не обращая внимания на водителя оперативников, обнимая жену, Эд спрашивал:

— Малыш, ты как, не очень расстроилась. С ребёнком всё в порядке?

— Нормально. Это потому, что не успела испугаться и быстро сообразила, что делать. Пришлось воспользоваться помощью моих подданных. — Прошептала она.

— По тому, что бормотали оперативники, их тут наползло не мало, как я понял?

— Поболтают и забудут.

Он проверил на месте ли челюсть и глаза, и только после этого припав к её щеке, спросил:

— Почему ничего не спрашиваешь?

— Пытаюсь разобраться сама, — немного холоднее чем бы ему хотелось, отрезала она.

— Рассказать? — сделал он попытку прорваться через этот холод к ней.

Но она, смотря мимо него, лишь сказала:

— Поговорим позже. Теперь это не к спеху.

Больше он не лез с объяснениями, ждал. Раз должна разобраться сама, пусть разбирается.

Заехав в офис, переодеться и пересев на свою машину, так же молча покатили на званый ужин. За столом ничего не изменилось. Отец нервничал, но при Тине не стал ни о чём спрашивать, но позже, подтолкнув сына в свой кабинет, он потребовал объяснений.

— Объяснись…

— Что ты хочешь услышать? — прикинулся не понятливым тот.

— Сын, не темни, рассказывай.

Отец, достал сигару и закурил. Эд, засунув руки в карманы, прошёл к окну. Постояв в бестолковом рассматривании картины окна, принялся рассказывать: