На край любви за 80 дней - Кей Си Дайер

на глазах у Сумайи с Домиником, которые сочувственно смотрят на меня, чертовски унизительно.

Я не перестаю плакать, когда меня выгружают из вертолета и переносят в машину «Скорой помощи», и продолжаю рыдать всю дорогу до медицинского центра «Провиденс». Там я узнаю, что у меня ничего не сломано, нужно всего лишь зашить рану над левой бровью, и еще целый час всхлипываю.

Женщина-парамедик, которую зовут Сара Амаклак, похлопывает меня по плечу рукой в голубой перчатке.

– Мне надо возвращаться. Тебе уже лучше?

– Извини, – произношу я между всхлипываниями.

– Ничего страшного. Все боятся с нами летать. Тебя хоть не стошнило, и на том спасибо.

– Я не боюсь летать… – начинаю я, но она исчезает, не дослушав моих объяснений.

Как только Сара уходит, ее место занимает Доминик.

– Извини, я все испортила, – говорю я ему.

Во рту горько от ативана, который дала мне медсестра перед рентгеном.

Ник отмахивается от моих извинений, хотя выглядит озадаченным.

– Ты ведь не плакала, когда мы летели на вертолете в Африке?

Его лицо совсем близко, и легкое дыхание на моей щеке успокаивает лучше, чем любое лекарство.

Я прерывисто вздыхаю, но тут появляется медсестра.

– Я только наложу швы, – сообщает она Доминику, – и ты получишь ее обратно. Это недолго.

– Подожду в приемной, – говорит он мне, – а потом побеседуем, ладно?

Я киваю, и медсестра увозит меня в операционную.

Она права. Мне никогда в жизни не накладывали швы, но она работает так быстро, что я даже не успеваю увидеть иголку. Не проходит и десяти минут, как я сижу на лавочке возле больницы, щурясь на весеннее солнце, а Доминик вызывает такси. Не помню, откуда на мне куртка защитного цвета, теплая и уютная.

Доминик садится рядом.

– Такси приедет через пять минут.

– Где Сумайя? – спрашиваю я, осторожно трогая бинт над бровью.

– Не трогай, – говорит Доминик и кладет мою руку себе на колени. –   Осталась на базе. Нас отправят в Ванкувер на самолете военно-воздушных сил, как только мы доберемся до базы.

– Военным самолетом? За чей счет? Они решили, что Сумайя угрожает их безопасности?

– Самолет не американский, а канадский, – смеется Доминик. – Водный бомбардировщик, который помогал тушить лесной пожар. Они все равно летят в Ванкувер, вот и подбросят нас.

– Как мило с их стороны. – Я все еще не очень хорошо понимаю, как он их нашел.

– Думаю, посодействовали ребята из службы спасения, после всей этой свистопляски с вертолетом в Кадьяке.

К нам подъезжает желтое такси; Ник помогает мне сесть на заднее сиденье и устраивается рядом.

– Погоди, – не понимаю я, – какой еще Кадьяк? Разве мы не в Анкоридже?

Он сжимает мою руку.

– Ну да. Только сегодня двадцать четвертое апреля, и ты кое-что пропустила.

И он начинает долгий рассказ.

Глава 55

Снимок: Берингов пролив в апреле

Инстаграм: Пекарь_Ник, [24 апреля]

#Аляска #ИзменениеМаршрута #ПоследнееПрощание

27003 ♥

Что я узнала, пока ехала в такси:

1. Падать с лестницы в шторм – большая глупость.

2. Мой череп частично сделан из гранита.

3. После того как мы чуть не столкнулись с китобоями, те действительно смылись, но у нас отказал двигатель. Капитан Капена подал сигнал бедствия, на который откликнулись спасатели из Кадьяка, Аляска.

4. Спасатели прислали нам вертолет с механиком и топливом. Они забрали меня и моих спутников, вернулись в Кадьяк, заправились и доставили нас в Анкоридж.

5. Я все это проспала.

Такси останавливается. Доминик наклоняется, чтобы рассчитаться с водителем.

– Подожди минутку, – говорит он, – я помогу тебе выйти.

Я распахиваю дверь и выхожу, не дожидаясь помощи.

– Зря ты не даешь себе помочь, – укоризненно говорит он. – Травма головы – дело серьезное.

– Со мной все в порядке, – храбрюсь я. – Это же не сотрясение мозга.

– У тебя может заболеть голова, когда отойдешь от наркоза.

Мы подходим к воротам базы ВВС США. Дует холодный ветер. Из будки выходит часовой.

Доминик вытаскивает из внутреннего кармана сложенную бумажку.

– Вы на самолет спасателей? – говорит солдат, прочтя бумагу. – Покажите паспорта. Мне надо позвонить.

Он исчезает в будке.

– Так что, Сумайя ждет нас здесь? – спрашиваю я.

Доминик кивает.

– Да, ее не пустили в больницу, у нее же нет паспорта.

Он смотрит на часового, который разговаривает по телефону, и шепчет:

– Они не собираются признаваться, что девочка находилась на американской территории. Если кто-то спросит, она пересела в канадский самолет прямо из вертолета. Им так удобнее – меньше формальностей.

Я морщусь от боли. Кажется, наркоз перестает действовать.

– Когда я уходил, наша юмористка репетировала новый материал на летчиках-спасателях, – улыбается Доминик.

Солдат выходит из будки.

– Подождите здесь. За вами приедет машина. Это может занять несколько минут.

Он отдает наши паспорта и поднимает ворота. Мы проходим к деревянной скамейке у забора, где не так дует. У нас за спиной – серые холодные воды залива Кука. Мы молчим, слушая завывание ветра, поднимающегося от воды над пустынными улицами и между домами. Ни единого дерева, голая плоская земля – не замерзшая, а сухая, как кость, с редкими вкраплениями пожелтевшей травы.

– Так что там у тебя с Анкориджем? – спрашивает наконец Доминик.

– В каком смысле? – ощетиниваюсь я.

– Почему ты так расстроилась, узнав, где мы? Что в нем страшного?

Так и подмывает заявить, что это не его дело, только от его вида сердитые слова застревают у меня в горле.

Я набираю в грудь побольше воздуха.

– Когда мне было тринадцать лет, родители решили устроить себе что-то вроде свадебного путешествия. Они накопили денег и договорились с моими дядями, что я поживу у них недельку. Я пришла в восторг, потому что обожала книжный магазин Мерва с Томми.

– Понятно, – говорит Доминик, хотя я вижу, что ему ничего не понятно.

– Папа был фотографом, он пообещал, что привезет кучу снимков полярных медведей и волков. Он тогда работал в газете, и ему очень хотелось поснимать дикую природу, что-то новое, необычное.

– И они приехали сюда? – тихонько спрашивает Доминик.

Я молча киваю.

– Автомобильная авария, – выдавливаю наконец я и вновь начинаю плакать. – По дороге в аэропорт. Из-за этого я всю свою жизнь боялась куда-то поехать. Если уедешь из дома – погибнешь.

Я вытираю слезы и горько усмехаюсь.

– Умом я, конечно, понимаю, что это не так. И теперь это доказала. Почти. Я практически объехала вокруг света, и все еще жива. Только после той аварии я ни разу не уезжала из Нью-Йорка. Наверное, так бы и прожила всю жизнь, не выходя из дома, если бы не