Черный торт - Шармейн Уилкерсон

острове назвали в честь Банни. Перл просматривала в Интернете фото той церемонии на морском берегу, и к ее гордости за Банни примешивалась печаль: Кови тоже могла бы увидеть это, будь она жива.

Вот Банни выходит из машины в конце подъездной дорожки у дома Перл. Следом за ней из машины появляются еще трое: мужчина и две женщины. Хорошенько присмотревшись к ним, Перл едва не лишается чувств. Ей нужно хотя бы десять секунд, чтобы поверить своим глазам, понять, что произошло нечто невозможное, чудесное, хвала Господу. Банни говорила ей, что привезет с собой гостей, но Перл ни за что не догадалась бы, кого именно. Какую же историю рассказывает ей сейчас Банни? Что это за история!

Перл, стараясь сохранять невозмутимый вид, стоит на заднем дворе в окружении детей Кови. Потом подходит к краю канала, указывает на мангровые деревья, на птиц и рыб. Почему это, шутит Перл, здесь можно увидеть лишь тех рыб, которые то и дело выпрыгивают из солоноватой воды, а потом плюхаются обратно, – они слишком невзрачные, поэтому так спешат покрасоваться?

Дети Кови смеются негромким заливистым смехом, совсем как мистер Лин. Подумать только…

Сын Кови и одна из дочерей похожи на Гиббса, хотя у девушки цвет кожи, как у мистера Лина. Но от старшей дочери глаз не оторвать! Потому что эта белая женщина – вылитая Кови, вплоть до манеры улыбаться. Откинет голову – и все зубы напоказ. Ну и ну, все эти годы Кови была жива и растила детей вместе с Гиббсом!

После того как Гиббс Грант уехал в Англию и больше не возвращался, стали поговаривать, что, видно, парня гордость обуяла, раз ему недосуг написать родному дяде. Или, может, с ним что-то случилось, думала Перл. Но нет, все это время Гиббс жил с Кови в Калифорнии. Право, неисповедимы пути Господни.

«Если бы только…» – думает Перл. Если бы только Матильда их увидела. Детей своей дочери. Эта мысль заставляет Перл в тысячный раз задать себе вопрос: что случилось с Матильдой? Еще один человек, который просто исчез. Это тоже часть нерассказанной истории Перл о том, как Матильде удалось убежать из дому. Она решила воспользоваться долей денег, накопленных от продажи тортов, а остальную часть оставила Перл для Кови. Мистер Лин понятия не имел, сколько может заработать женщина на выпечке приличного торта для свадьбы. Он никогда не воспринимал всерьез работу женщин в кухне. Что было само по себе хорошо. А иначе он мог отыскать спрятанные деньги и проиграть их.

Лин

Достигнув того возраста, когда обычно отходят от дел, Джонни Лин Линкок стал богатым человеком. Переехав в пригород Майами, где у него были знакомые с острова, он заработал на черном рынке хорошие деньги, вложил прибыль в акции и облигации, а потом обналичил свои доходы до кризиса 2008 года. Он научился держаться подальше от соблазна. Никакого казино, покера, никаких петушиных боев, никакого спорта. Ставки и так стоили ему слишком многого. Он потерял двух жен и единственную дочь, о которой не переставал горевать.

Лину весьма пригодилось его вновь обретенное богатство. Он обзавелся третьей женой с двумя ребятишками, которых радушно принял в своем доме, хотя они были от других мужчин. Он отправил мальчиков в дорогие университеты, с удовлетворением наблюдая, как окупаются его вложения. Теперь у пасынков были свои дома и семьи, и их дети называли его Папа Лин, в отличие от Папы Шоу, отца их матери.

Лин имел достаточно средств, чтобы нанять частного детектива для поисков своей дочери Кови. Много лет назад сообщалось, что она погибла в железнодорожной катастрофе в Англии, но на самом деле, как узнал Лин, она жила в Калифорнии. Лин видел фотографию своей дочери с Гилбертом Грантом, который, как и Кови, изменил имя и фамилию, оставив прошлое позади.

Идея разыскать дочь после стольких лет пришла Лину, когда он посмотрел онлайн-видео с кулинарным экспертом, белой женщиной, настолько похожей на Кови, что он буквально сполз с дивана. Потом Лин встретился с детективом и рассказал тому все, что мог вспомнить о Кови, включая историю с Гиббсом, а заодно о собственном отъезде с острова.

Лин не пытался связаться с дочерью. Он не сомневался, что если она хотела бы встретиться с ним, то нашла бы способ. Найти его было бы несложно. По сути дела, половина острова жила теперь в Майами. Однако Кови не подавала о себе вестей. Когда Лина одолевала обида при мысли о том, что дочь отвернулась от него, он убеждал себя: у нее не оставалось выбора. Похоже, Ковентине Линкок лучше было оставаться мертвой для знакомых людей даже полвека спустя после ее исчезновения. И правда, любая молодая женщина в ее ситуации могла сбежать в день убийства Коротышки независимо от того, была она виновата или нет. Но все же…

С тех пор прошло много лет, и Лин состарился. Не так давно он подумал, что надо забыть о гордости и все-таки наладить отношения с Кови. Тут как раз пришло электронное письмо от Банни Прингл. Она писала, что у нее появились важные новости и она позвонит ему. По телефону она сообщила Лину, что речь пойдет об их общей знакомой, мисс К. Банни сказала, что Кови все эти годы жила в Калифорнии и недавно умерла после тяжелой болезни.

«Ковентина… Это неразумное дитя…»

По словам Банни, у Кови осталось трое взрослых детей. Трое детей? Детектив упоминал лишь о двух. Так или иначе, Банни заявила, что они хотят встретиться с Лином. Это весьма удивило его, если вспомнить о том, что случилось с их матерью. Но он согласился и сейчас сидит в своей светлой комнате, ожидая их приезда.

Лин много лет не встречался с Банни, видел ее только в новостях. Она прославилась своими заплывами. Она всегда была другой, эта девочка Прингл, но отличалась добротой и была его дочери верной подругой. Банни защищала доброе имя Кови и никогда не подвергала сомнению ее невиновность, даже когда сам Лин сомневался в этом.

Возможно, именно эта последняя мысль в конце концов рассеивает тот туман в его мозгах, которым был окутан день исчезновения Кови. Мысль о Банни и Кови, похожих, как близнецы, стоящих щека к щеке в своих блестящих платьях. Когда это случилось, когда Коротышка упал прямо перед ним замертво, Лин был уже изрядно пьян. Но все же находился довольно близко, чтобы увидеть то, что осмыслил лишь сейчас. Действительно ли он все позабыл,