Чужая земля - Александр Афанасьев

Нурулла, сорокалетний здоровяк, бывший пакистанский спецназовец, сейчас удобно держащий на сгибах рук автомат АКМ с подствольным гранатометом — недобро улыбнулся в шикарные усы.

— Я всего лишь хочу, Абу, чтобы ты соблюдал слово, данное тобой два года назад в присутствии Аллаха.[147] Чтобы ты не разъезжал по моей земле, не пугал скот и людей и не сеял здесь харам.

— Вся земля принадлежит одному лишь Аллаху! — ощетинился невысокий бородач

— Да, но это не дает тебе права топтать мою землю. Я правоверный, как и ты сам — и сам разберусь с моими делами с Всевышним. Что ты здесь забыл?

Вообще то — ситуацию можно было бы разрулить в одно мгновение. Для этого Абу, помощнику и доверенному лицу «генерала» Доста, который на самом деле был сержантом Афганской народной армии перед тем, как уйти к талибам — достаточно было просто сказать, что на реке могут быть англичане, англизы, они только что наведались в Новую Мекку и много там убили. Но если бы Абу так сказал — он бы потерял намус перед своими людьми. Намус — сложная социальная категория, общая для всего Востока, первоначально это слово означало принятость в своем племени и одновременно некое иерархическое положение в племени. На русский — это обычно переводят как «честь», хотя это понятие сложнее. Скорее это понт — отношения в племени больше напоминают отношения в подростковой группировке — каждый мужчина должен доказывать, что он мужчина, поддерживая свой намус зазнайством, вызывающим поведением и порой дикими выходками. Пуштуны — а Абу был пуштуном — как любые горцы стараются при встрече «нагнуть» собеседника, заставить его смириться, принять чужую линию поведения.[148] Мужчина в племени — только тот, кто умеет подчинять. И если русский или англичанин или американец, обнаруженный на чужой земле не будет считать ущербом для собственной чести объяснить, как он здесь оказался и зачем — то для Абу это было неприемлемо. Мы здесь, потому что мы здесь — вот все, что он мог сказать, не потеряв свой намус.

Но и Нурулла, усач из сто одиннадцатой бригады пакистанской армии — был не из тех, кого можно испугать или запугать. Он прекрасно знал все повадки горцев, пуштунов и знал, как надо себя вести в таких случаях. Давить, не уступать ни в чем. Напоминать о договоренностях — но давать понять и то, что в любой момент он может «освежить» эти договоренности пролитой кровью. Намекать на месть, на войну на ответный набег.

— Аллах свидетель, мы не делаем ничего, что нарушало бы наши договоренности

— Ты нарушил их хотя бы тем, что пришел на мою землю…

Отношения между соседями в этих местах характеризовались напряженностью, основным видом преступлений был угон скота. На втором месте стояли разборки и убийства из-за кровной мести и из-за производства героина.

— … если хочешь доказать это, позволь осмотреть кузов твоей машины…

Абу не мог пойти на это еще и из-за того, что там лежал застреленный баран, которым они собирались пообедать. Абу мог поклясться Аллахом, что он был один на дороге, видимо отбился от стада и не привлек внимание хищников — но Нурулла этому вряд ли бы поверил, и правильно сделал бы…

Да еще четверо уже вернулись из Дельты — теперь у Абу был двухкратный численный перевес перед Нуруллой. Девять против четырех…

В паре сотен метров от них — ободранный, с измазанным грязью для маскировки человек плавно нажал на спуск снайперской винтовки. Ему нужно было выбрать — четверо или девятеро. Выбор напрашивался сам…

— Аллах свидетель моим словам, я никому не позволю…

Снайперская пуля обычно летит со сверхзвуковой скоростью — но тут неизвестный снайпер использовал тяжелые дозвуковые пули, с меньшим зарядом пороха и предельно тяжелой пулей. Никто не понял, что произошло — просто с одного муджахеддина пулей сорвало чалму, и он повалился с простреленной головой — а в следующее мгновение повалился еще один. Оба убитых — были из отряда Абу…

— Огонь!

Нурулла сориентировался первым. Движением, которому его научили еще на той стороне белорусские спецназовцы[149] на переподготовке — он перебросил автомат в руки и срезал очередью Абу, затем перенес огонь. Краем глаза заметил, как с простреленной головой повалился еще один боевик — пуштун, повалился направо — значит, стреляют слева, со стороны дельты. Кто там — он не знал и не хотел знать, ему надо было просто убраться отсюда и сохранить людей.

— Аллах Акбар!

Нурулла сбил с ног излишне ретивого в своей религиозности Самеда, прошипел в ухо

— … Ползком, к машине… Не стрелять!

Пикап, стоявший напротив русского тяжелого грузовика — тронулся по дороге назад как есть, с открытыми дверями, в салоне никого не было видно. Снайпер мог остановить машину парой выстрелов по моторному отсеку и поработать еще — но решил этого не делать.

Он сделал ставку — и выиграл. Его пули — сразили боевиков только с одной стороны. По выправке, по тому, как противостоящий им человек держал автомат — Снайпер понял, что в меньшинстве находятся бывшие военные одной из арабских стран. Он сделал ставку на то, что если он перебьет их противников, но не убьет ни одного из них — они просто уберутся, не подставляясь под снайперский огонь. Так они и сделали — фанатиков среди них не было.

Но и ему — следовало поспешить.

Он бегом бросился к дороге, в дельте — наверняка слышали выстрелы и сейчас стараются как можно быстрее выбраться обратно к машине. Ему же нужно было успеть первым — и грузовик, чтобы оторваться…

Он выскочил на дорогу. Машина была совсем рядом. Держа наперевес винтовку, он сунулся в кузов — никого! Кабина! Пусто — только пахнет нагретым металлом, кислым запахом пота и бараньей шкуры. Он подтянулся, забросил винтовку в кабину. Нет ключа! Машина армейская, нет ключа, заводится тумблером. И стик[150]… чертов стик, не могли автомат поставить. И стекло — со следами от пуль, но не разбилось. Так… переключатель… какого черта?

Машина как-то странно дернулась, но не завелась. Так, еще раз…

Снова нет. Какого, мать твою, черта…

Снайпер призвал на помощь всю свою память — когда он был совсем маленьким, его дядя брал его покататься на грузовике, дядя водил грузовик. Как он его заводил?

Автоматная очередь протарахтела справа, осыпалось стекло. Пули не задели его чудом. Он выругался, дал ответную очередь из своего «обреза» через остатки стекла. Несколько секунд, не больше…

Какая-то рукоятка — в панике он дернул ее, снова попытался завести — и о, чудо — машина взревела, да так, словно готова была взлететь с места.

С трудом воткнув первую скорость — усилие на коробке было для богатыря, не меньше — Снайпер тронулся вперед, когда в него попали две пули, пущенные из травы. Но остановить здоровенную машину было уже невозможно — перемолов в мясо лежащие перед ней трупы своими колесами, она прокатилась мимо орущих и стреляющих боевиков, потом свернула и покатила в степь, набирая ход. Боевики бежали за ней — но остановить не могли…

Чужая земля

Исламский халифат, неконтролируемая территория

День, день пятый

Пройдя несколько километров от места, где погиб Григгс — снова собрали вороний парламент. Настроение у всех было хуже некуда. Всем понимали, что Раффлса винить нельзя, в конце концов, они должны были досмотреть машины, черт побери. А Григгс скорее всего, сам проявил неосторожность. Но все — в том числе и Раффлс понимали, что теперь в гибели Григгса винить все будут его, хотя и не скажут этого. А группа дальше не может эффективно действовать, потому что тень Григгса легла между командиром и его людьми. В САС, в отличие от всех других полков — если подчиненные не уважали командира, то это была проблема командира, а не подчиненных. И подавал рапорт в таком случае командир…

Все знали правила, жестокие правила, задаваемые здешней обстановкой. Не только Григгс погиб — мотоцикла у них тоже больше не было. А значит — не было и нормального головного дозора. Группа Апач погибла, это было достоверно известно, По всем расчетам — они должны были поворачивать назад…

Но поворачивать назад никто не хотел.

Результатом парламента было следующее, чрезвычайно рискованное решение. В Тойоту пересаживались еще двое, перегружая машину почти до предела. Они должны были продолжить поиск в зоне дельты, возможно — даже пешим порядком. Вторая группа — Раффлс на своей машине — уходит до первой британской полевой базы, там сообщает о ситуации, после чего командованием принимается решение. В конце концов — большинство из присутствующих не было бойцами САС в том мире, а командование могло забросить в тыл офицерскую группу, в которую входят только ветераны спецвойск. Группа, идущая втихую, выходит на связь и получает либо приказ подготовить посадочную площадку для самолета, либо — валить до границы нахрен, либо что-то еще…