Полиция - Ю Несбё

Было уже почти десять, и солнце давно опустилось за покрытый зеленью склон на западе, когда Столе Эуне поставил машину в гараж и направился к дому по гравиевой дорожке. Он обратил внимание на то, что ни в гостиной, ни на кухне не горит свет. Ничего странного, случалось, она рано ложилась спать.

Он почувствовал, как тяжесть тела давит на коленные чашечки. О господи, как же он устал! Столе отпер дверь. Позади остался длинный день, и он все-таки надеялся, что она еще не улеглась и они смогут немного поболтать. Он сделал то, что посоветовал Харри: позвонил коллеге, который принял его в своем домашнем офисе. Он рассказал о нападении с ножом, о том, как был уверен, что умрет. Он сделал все, и теперь оставалось только выспаться. Заснуть.

Столе запер за собой дверь. На вешалке висела куртка Авроры. Опять обновка. Боже, как она выросла! Он сбросил ботинки, выпрямился и прислушался к тишине дома. Столе не мог поклясться, но ему показалось, что в доме тише, чем обычно. Недоставало какого-то звука, отсутствие которого он отметил.

Он поднялся по лестнице на второй этаж. Каждый следующий шаг был медленнее предыдущего, он двигался, как скутер вверх по склону. Ему надо заняться спортом и сбросить килограммов десять, где-то так. Хорошо для сна, хорошо для поднятия настроения, хорошо для длинных рабочих дней, для прогнозируемой продолжительности жизни, для сексуальной жизни, для самоощущения, — короче говоря, хорошо. И, черт возьми, он этим займется.

Столе поплелся мимо двери в спальню Авроры.

Он остановился, потом вернулся и открыл дверь.

Столе просто хотел посмотреть на нее спящую, как делал раньше. Скоро ему станет неудобно делать это, он уже заметил, что она стала обращать внимание на подобные вещи — на личное пространство. Не то чтобы она не могла обнажиться в его присутствии, но в таком виде она уже не носилась совершенно спокойно по дому. И когда Столе заметил, что это перестало быть естественным для нее, для него это тоже стало неестественным. Но ему хотелось улучшить момент и посмотреть, как спокойно и мирно спит его дочь, защищенная от всего того, с чем ему пришлось сегодня столкнуться.

Однако он не стал этого делать. Он увидит ее завтра за завтраком.

Столе вздохнул, закрыл дверь и пошел в ванную, почистил зубы, умылся, разделся и вошел в спальню с вещами в руках. Он повесил одежду на стул и уже хотел лечь в постель, как вдруг остановился, вновь удивившись. Тишина. Чего же не хватало? Урчания холодильника? Шипения обычно открытого окошка вентиляции?

Он понял, что больше не в силах об этом думать, и скользнул под одеяло. Столе увидел лежащие на одеяле волосы Ингрид. Он хотел протянуть руку и погладить ее по голове, по спине, просто удостовериться, что она есть. Но она спала очень чутко и ненавидела, когда ее будили. Он собрался закрыть глаза, но передумал.

— Ингрид?

Нет ответа.

— Ингрид?

Тишина.

С этим можно подождать. Он снова закрыл глаза.

— Да?

Он почувствовал, как она повернулась к нему лицом.

— Ничего, — пробормотал он. — Просто… Это дело…

— Скажи, что ты не хочешь.

— Кто-то должен это сделать. — Прозвучало избито.

— Лучше тебя им никого не найти.

Столе открыл глаза, посмотрел на нее, погладил по теплой круглой щеке. Иногда — нет, больше чем иногда — на свете не было человека лучше ее.

Столе Эуне закрыл глаза. И он пришел. Сон. Сознание отключилось. И начались настоящие кошмары.

Глава 36

Мокрые крыши вилл сверкали в лучах утреннего солнца после короткого проливного дождя.

Микаэль Бельман нажал на кнопку звонка и огляделся по сторонам.

Ухоженный садик. Для создания таких садиков есть время только у пенсионеров.

Дверь открылась.

— Микаэль! Рад тебя видеть!

Он постарел. Острый взгляд тех же голубых глаз, только состарившихся.

— Входи.

Микаэль вытер мокрые ботинки о коврик и вошел в дом. В нем стоял какой-то запах, знакомый Микаэлю с детства, но сейчас он не мог выделить его и определить.

Они расположились в гостиной.

— Ты один, — сказал Микаэль.

— Моя старушка у старшенького. Им потребовалась помощь бабушки, а ее и просить не надо. — Он широко улыбнулся. — На самом деле я собирался связаться с тобой. Городской совет еще не принял окончательного решения, но мы ведь оба знаем, чего они хотят. И поэтому было бы хорошо, если бы мы как можно раньше сели и поговорили о том, как нам быть. Разделить обязанности и все прочее.

— Да, — сказал Микаэль. — Может, кофе сделаешь?

— Прости? — Кустистые брови поднялись высоко на лоб пожилого мужчины.

— Если мы собираемся поговорить, то чашка кофе не помешает.

Мужчина внимательно изучил лицо Микаэля.

— Да. Да, конечно. Пошли, мы можем посидеть в кухне.

Микаэль проследовал за ним. Он шел мимо вереницы расставленных по столам и полкам семейных фотографий, которые напомнили ему баррикады на пляжах в день «D», бесполезные военные заграждения от вторжения извне.

Кухня была осовременена наполовину и без энтузиазма, как будто являла собой компромисс между твердым мнением невестки о минимальных требованиях к оборудованию кухни и изначальным желанием хозяев дома заменить вышедший из строя холодильник, и точка.

Пока пожилой мужчина доставал из верхнего шкафчика с дверцей матового стекла пакет молотого кофе, снимал резинку и отмерял кофе желтой мерной ложкой, Микаэль Бельман уселся, достал МР3-плеер и нажал на кнопку воспроизведения. Голос Трульса с нотками металла звучал слабо: «И хотя у нас имеются основания подозревать, что эта женщина — проститутка, ваш сын вполне мог одолжить кому-нибудь свою машину, фотографии водителя у нас нет».

Голос бывшего начальника полиции раздавался как будто издалека, но никаких посторонних шумов на записи не имелось, поэтому слова было легко разобрать: «В таком случае у вас и дела нет. Нет, можете забыть об этом».

Микаэль увидел, как кофе сыплется из мерной ложки. Пожилой мужчина вздрогнул, выпрямился и застыл, словно ему в поясницу только что ткнулся ствол пистолета.

Голос Трульса: «Спасибо, мы поступим так, как вы советуете».

«Берентзен из Оргкима, правильно?»

«Так точно».

«Спасибо, Берентзен. Вы хорошо поработали».

Микаэль остановил запись.

Пожилой мужчина медленно повернулся. Лицо его побледнело. Бледный, как труп, подумал Микаэль Бельман. И на самом деле, этот цвет больше всего идет умершим. Губы пожилого мужчины задвигались.

— Ты хочешь спросить, — сказал Микаэль Бельман, — что это такое? Ответ таков: это ушедший в отставку начальник полиции, оказывающий давление на следствие с целью помешать тому, чтобы его сын попал под следствие и подвергся законному преследованию, как все остальные граждане этой страны.

Голос пожилого мужчины прозвучал как ветер в пустыне:

— Его там даже не было. Я поговорил с Сондре. Его машина с мая находится в автомастерской из-за сгоревшего двигателя. Он не мог быть там.

— Разве не горько? — сказал Микаэль. — Пресса и городской совет узнают, как ты пытался повлиять на полицейского, а ведь этого даже не требовалось для того, чтобы спасти твоего сына.

— Не существует никакой фотографии этого автомобиля и той проститутки, разве не так?

— Больше не существует, конечно. Ты же велел ее уничтожить. И кто знает, может, она была сделана раньше мая? — Микаэль улыбнулся. Не хотел этого делать, но не смог удержаться.

На щеки пожилого мужчины вернулась краска, а вместе с ней вернулся и низкий голос.

— Ты же не думаешь, что это сойдет тебе с рук, Бельман?

— Ну, не знаю. Я только знаю, что председатель городского совета не захочет, чтобы обязанности начальника полиции исполнял коррумпированный человек, вина которого легко доказуема.

— Чего ты хочешь, Бельман?

— Лучше поинтересуйся у себя самого, чего ты хочешь. Спокойной мирной жизни с репутацией хорошего честного полицейского? Да? И ты поймешь, что мы не такие уж и разные, потому что я хочу точно того же. Я хочу делать свою работу начальника полиции спокойно и мирно, я хочу раскрыть дела об убийстве полицейских без помех со стороны члена городского совета, а потом я хочу заработать репутацию хорошего полицейского. И как же нам обоим достичь своих целей?

Бельман подождал немного, чтобы убедиться, что его собеседник собрался и может следить за его мыслью.

— Я хочу, чтобы ты сказал городскому совету, что внимательно изучил дело и профессионализм работающих над ним произвел на тебя настолько благоприятное впечатление, что ты не видишь никакого смысла вмешиваться в ход следствия и принимать на себя руководство им, что ты, напротив, полагаешь, что это уменьшит перспективы раскрытия дела. Что ты должен поднять вопрос, насколько верно член городского совета, отвечающая за социальную политику, оценила ситуацию, ведь она обязана знать, что полицейскую работу следует вести методично и с прицелом на дальнюю перспективу, и что тебе кажется, она запаниковала, и что, конечно, все мы находимся под давлением из-за этого дела, но требования следует предъявлять как к политическим, так и к профессиональным руководителям, и не стоит терять голову в ситуации, когда она нужна как никогда. Голова, то есть. Поэтому ты настаиваешь на том, чтобы действующий начальник полиции продолжал свою работу без всякого вмешательства, поскольку именно это принесет наилучшие результаты, и ты, таким образом, берешь самоотвод.