История Крестовых походов - Екатерина Моноусова

В июле 1323 года в новую крепость прибыли шведские послы Эрик Турессон и Хеминг Эдгислассон. Протокол сохранил и других действующих лиц переговоров: князь Юрий Данилович, посадник Варфоломей Юрьевич и тысяцкий Авраам. В роли наблюдателей выступали весьма заинтересованные лица — купцы с острова Готланд Людовик и Фодру, представляющие интересы Ганзейского союза.

Ореховецкий договор был подписан 12 августа 1323 года — «вечный мир», скрепленный «крестным целованием»: «Се яз князь великыи Юрги с посадником Алфоромеием и с тысяцким Аврамом с всем Новым городом докончали есм с братом своим с князем Свеискым с Манушем Ориковицем.

А приехали от Свеиского князя послове Герик Дюуровиць, Геминки Орисловиць, Петр Юншин, поп Вымундер. А ту был от купець с Готского берега Лодвик и Федор, и докончали есмы мир вечный и хрест целовали; и да князь великий Юрги со всем Новымгородом по любви три погосты Севилакшю, Яскы, Огребу — Корельскый погосты, а розвод и межя от моря река Сестрея, Крестовый камень от Сестрее мох, середе мха гора, оттоле Сая река, от Сае Солнычныи камен, от Солнычнего камени на Чермьную Щелю, от Чермной Щелье на озеро Лембо, оттоле на мох на Пехкей, оттоле на озеро Кангас иерви, оттоле на Пурноярьви, оттоле… на Янтоярви, оттоле Торжеярви, оттоле Сергилакши, оттоле Самосало, оттоле Жити, оттоле Кореломкошки, оттоле Колемакошки, оттоле Патсоеки, оттоле Каяно море, а что наших погостов Новгородских воды и земле, и ловит: у Уловежи половина во всем, Ковкоукали половина, Ватикиви половина, Соумовиси половина, Уксипя половина, Урбала половина, Кедевя шестая часть бобров, Коуноустани шестая часть бобров за рубежем, а то все к Новугороду…

Гости гостити бес пакости из всей немъцискою земле: из Любка, из Готского берега и Свеискои земле по Неве в Новгород горою и водою, а Свеям всем из Выбора города гости не переимати, тако же и нашему гостю чист путь за море; по сем миру городов не ставити ко Корельской земле ни вам, ни нам.

А должник, и поручник, и холоп или хто лихо учинит, а побегнет или к вам или к нам, выдати его по исправе.

А земле и воды у новгородской Корелы не купити Свеям и выборяном. Аже имуть занаровце не правити к великому князю и к новугороду, а Свеям им не пособляти, а что ся учинит в том миру обидное или от вас или от нас, миру не порушити, всему тому исправа учинити, а где учинится тяжь ту нъ кончати по Божии правде, а Новугороду мир и пригородом всем и всей волости Новгородскои, тако, же и всей земле Свеискои.

А взял князь великий мир и весь Новгород со Свеиским князем и со всею Свеискою землею и с Выбором в пятьницу за три дни передь Успением Святая Богородиця. А хто изменит хрестеноие целование, на того Бог и Святая Богородиця».

В переводе на язык современной дипломатии эта витиеватая старорусская вязь означает следующее. Новгородско-шведская граница делила Карельский перешеек с юга на север: от берега Финского залива вверх по течению реки Сестры, через болото, откуда она брала свое начало, до устья реки Сая. Дальше — вниз, туда, где она перетекает в Вуоксу, — до священного места древних, где у крутого поворота на север и по сей день лежит гигантский валун — «Солнечный камень». За Новгородом оставались ловища — угодья, богатые рыбой и бобрами на отошедшей к Швеции территории. Как далеко простирались русские владения на север, в договоре указано не было. Однако, судя по более поздним летописям, новгородцы считали своими владениями территорию современного Суоми вплоть до Рованиеми — и, сохранись эта граница до наших дней, возможно, этот край считался бы вотчиной не финского бородача Йоллопукки, а самого настоящего русского Деда Мороза.

Итак, мир между Швецией и Новгородом был установлен. Четверть века на границе царило спокойствие. До той поры, пока на шведском троне не оказался уже известный нам король по имени Магнус — тот самый, которого вдохновит на крестовый поход святая Биргитта. Было ему в ту пору от роду три года — но так уж случилось, что в том же, 1319 году скончался его дед, норвежский король Хакон V, и наш мальчик унаследовал еще один престол. При этом в Швеции он числился Магнусом II, а в Норвегии, вполне официально — Магнусом VII.

Личность этого монарха всегда притягивала исследователей. Среди них — уже знакомый нам Александр Широкоград.

«…В далеком 1974 году мне в первый раз довелось побывать в Валаамском монастыре. Правда, в ту пору древняя обитель была превращена в дом инвалидов. Однако старое монастырское кладбище уцелело, и один из жителей острова на Ладоге привел меня на могилу со старой треснувшей плитой, сказав, что под ней покоятся останки шведского короля Магнуса II. Честно скажу, что я эту информацию пропустил мимо ушей, посчитав ее местной легендой.

Спустя четверть века, работая над книгой „Северные войны России“, вспомнил о той поездке и решил упомянуть об услышанном предании, далее написав примерно следующее: „…а на самом деле шведский король был похоронен…“ Но выяснилось, что королевской могилы в Швеции нет. Точнее, была в виде нагромождения больших камней на берегу моря, и в XIX веке туда водили туристов. Но позже, раскопав могилу, археологи пришли к заключению, что это захоронение бронзового века. Согласно же норвежской хронике, король Магнус утонул в море близ Бергена».

Однако кто такой король Магнус, и что с ним приключилось? В 1316 году в Швеции в семье герцога Эйрика Магнуссона и принцессы Ингеборг, дочери норвежского короля Хакона V, родился сын, названный Магнусом. В 1319 году был свергнут с шведского престола Биргер, родной дядя Магнуса, и трехлетний ребенок стал королем… Поначалу мать Магнуса была регентшей. Но в 1327 году она вышла замуж за герцога Готландского Кнута Порзе, потеряла власть в обоих королевствах и влияние на сына. Теперь за юного короля правил совет опекунов, руководимый Биргером Персоном. В год воцарения Магнуса дочь Персона, 16-летняя Биргитта вышла замуж за принца Альфе. После смерти мужа Биргитту охватила религиозная экзальтация. На всю оставшуюся жизнь безутешную вдову обуяли две мании — крестовый поход на Восток и создание «смешанных монастырей».

На протяжении многих-многих веков христианские обители были или женскими, или мужскими. Биргитта же считала, что вера поможет человеку «победить свою природу». В основанных ею монастырях женщины и мужчины селились примерно поровну. Что там творилось — предлагаю судить самим читателям.

Простой человек в XIV веке за пропаганду подобных идей мог легко угодить на костер. Но у Биргитты были три важных козыря: во-первых, огромное состояние; во-вторых, влияние на молодого короля и, наконец, завладение землями Господина Великого Новгорода было давней мечтой большинства шведских феодалов…

Магнус собрал большое войско, в значительной степени состоявшее из датских и немецких рыцарей. В 1348 году шведская флотилия пересекла Балтийское море, вошла в Финский залив и остановилась у Березовых островов вблизи русской границы. Обычно шведские войска при нападениях на русских использовали фактор внезапности, но на этот раз Магнус остановился на границе и отправил послов в Новгород. Послы объявили вечу от имени короля:

«Пришлите на съезд своих философов, а я пришлю своих, пусть они поговорят о вере. Хочу я узнать, какая вера будет лучше: если ваша будет лучше, то я иду в вашу веру, если же наша лучше, то вы ступайте в нашу веру и будем все как один человек».

Владыка Василий, посадник Федор Данилович, тысяцкий Авраам и все новгородцы, подумав, велели ответить Магнусу: «Если хочешь узнать, какая вера лучше, наша или ваша, то пошли в Царьград к патриарху, потому что мы приняли от греков православную веру, а с тобою нам нечего спорить о вере. Если же тебе есть какая-нибудь от нас обида, то шлем к тебе на съезд», — и послали к нему тысяцкого Авраама с боярами.

Русские послы прибыли к Магнусу, и тут король сменил тон и предъявил ультиматум: «Обиды мне от вас нет никакой. Ступайте в мою веру, а не пойдете, так иду на вас со всею моею силою…»

Стоит ли говорить, что ультиматум был отвергнут? И флотилия Магнуса двинулась по Неве к Орешку. Тогда крепость еще не покрывала собой весь остров, и шведы без труда установили осадные машины прямо под ее стенами. А пока готовились к штурму, разбойничьи отряды грабили села по берегам Невы. Пленных крестили в католическую веру, бороды брили, а тех, кто сопротивлялся, — казнили.

В Москву полетела грамота от новгородцев. Великий князь владимирский и московский Симеон Гордый обещался помочь. Но — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается — пока собирал войско, пока шел до Торжка, пришло время и назад поворачивать: прибыли послы из Орды. Тогда отправился на подмогу меньшой брат Симеона, Иван Иванович. Да вот, дойдя до Новгорода, тоже остановился. А потом и вовсе отправился восвояси, «не приняв владычня благословенна и новгородчкого челобитья»…