Полуночные поцелуи (ЛП) - Бенедикт Жанин

Мое лицо горит, и в позвоночнике образуется узел, мое тело напрягается, когда она сжимает меня, ее теплые, скользкие стенки одновременно всасывают меня и выталкивают с каждым сжатием. Я держу свои руки при себе, но они так и чешутся схватить ее, повалить на землю и насладиться ощущением того, что тебя окружают пышные, влажные стены.

— Ты ощущаешься так хорошо, — лепечет она, ее безвольная голова откидывается на мое плечо, ноги подпрыгивают короткими движениями, принимая все больше моего члена с каждым движением. — Так чертовски хорошо. Такой большой и толстый. Черт, я люблю твой член.

Возьми себя в руки и не сходи с ума прямо сейчас, Отис.

— Я думал, тебе не нравится, какой я большой, — я хватаюсь за сиденье своего стула, чтобы удержаться от того, чтобы не рвануться вверх в жестокой нужде. Она почти на месте. Почти полностью устроилась у меня на коленях, обхватив меня всего. Это заняло бы совсем немного…

— Я солгала. Я люблю это. Люблю твой большой член. Люблю, как это разрушает меня. Наполняет меня.

Мой самоконтроль лопается, и без притворства я полностью обхватываю ее рукой за талию и яростно толкаюсь, устраняя этот последний дюйм незанятого пространства.

— И я люблю… тебя… наполнять тебя и слышать, как ты кричишь из-за меня, — я ворчу, опуская задницу обратно на стул только для того, чтобы снова подняться. Мои яйца сжимаются, когда она дергается, ее киска трепещет вокруг меня.

Я притягиваю ее ближе, чтобы прижать к своей груди, удерживая ее там, полностью сидящую, мой член глубоко внутри нее, сжатый и пропитанный.

Она неловко поворачивается ко мне лицом, любопытство мелькает на ее лице, когда я сдерживаю ее движения, мои бицепсы напрягаются, чтобы удержать ее на месте.

— Отис, — скулит она, пытаясь подпрыгнуть и создать восхитительное трение. — Давай, двигайся. Трахни меня.

Я качаю головой, задыхаясь, как будто задыхаюсь.

— Просто минутку. Дай мне минутку.

Она продолжает сопротивляться, и отчаянные движения заставляют меня немедленно ослабить объятия, уступая ее просьбе. Но затем, как раз в тот момент, когда она собирается взлететь, чтобы шлепнуться обратно, она удивляет меня и останавливается. Грета смотрит мне в глаза и наклоняет руку, чтобы погладить меня по затылку.

Я наслаждаюсь безмятежным ощущением наших соединенных тел, вибрацией, которая укрепляет мое сердце. Никаких движений, никаких непристойных разговоров, никаких поцелуев. Только мы, дышащие вместе, наши глаза встретились, облако двусмысленности сгущается в ее глазах. Она дарит мне этот момент, и мое сердце расширяется и любит ее бесконечно больше.

Но, как и все хорошее, этот сладкий момент подходит к концу, когда она соблазнительно приказывает мне трахнуть ее.

Не говоря больше ни слова, я исполняю ту роль, которую она хочет. Пришло время удовлетворить эту ненасытную женщину, прижавшуюся ко мне.

Поначалу это просто обратная наездница. Она скользит вверх постепенными, глубокими движениями, прижимаясь ко мне, когда головка моего члена натыкается на ее точку g, мои руки совершают томные круги по ее клитору. Я помогаю ей двигаться, держась за ее колено.

Но потом она встает, и я выскальзываю. У меня нет времени протестовать и спрашивать, что происходит, прежде чем она наклоняется над столом, ее торс распластан по поверхности, задница отчаянно извивается из стороны в сторону, показывая, что она хочет, чтобы произошло дальше. Ей не нужно ничего говорить, прежде чем я вскакиваю на ноги. Устраиваясь позади нее, я раздвигаю ее ноги еще шире, наклоняюсь и погружаюсь обратно в ее тугое влагалище одним толчком без трения.

Я трахаю ее так невинно, как только могут быть удары в спину, каждый жалобный выдох свидетельствует о нарастающем внутри нее удовольствии. Но затем она начинает двигать бедрами и прижиматься ко мне, перенаправляя мое внимание с ее киски, заглатывающей мой член, на ее неповрежденную задницу, кожа покрывается рябью каждый раз, когда наши тела соприкасаются, ее зад ударяется о мое бедро.

И непреодолимое желание шлепнуть эту толстую, мясистую плоть — это то, что я не могу контролировать. Это овладевает мной прежде, чем я успеваю спросить, не возражает ли она против того, чтобы быть грубой сегодня.

— Да, — визжит она. Мой ритм сбивается от ее восклицания, ее стоны заглушаются скрежетом ножек стола по кафельному полу. Сжимая в кулаке ее рубашку сзади, я яростно врываюсь в нее. Верхняя часть ее тела идеально изогнута, голова запрокинута назад. Я наклоняюсь и располагаю свой торс над ней, чтобы уткнуться носом в ее шею, борясь с усмешкой. Я чувствую каждый ее стон, движение ее бедер.

На этот раз, когда я оставляю острый укол на ее заднице, я делаю это в отчаянной потребности обладать ею, оставить на ней свой след.

Какое-то время мы занимаемся вот так. Я всего лишь шлепаю ее по заднице еще раз, прежде чем она скажет свое стоп-слово, наша совместная ночь двухнедельной давности все еще действует на нее.

Но это не значит, что она хочет, чтобы я был с ней мягок. Она быстро дает понять, насколько сильно ей нужно, чтобы я разрушил ее. Я наклоняю ее и толкаюсь вниз, наша липкая плоть бьется вместе, создавая концерт с двигающейся мебелью и нашими стонами.

— Да, — пронзительно кричит она, извиваясь вокруг меня, удерживая меня заложником в своих роскошных глубинах. Рыдание вырывается у нее, когда я поворачиваю бедра, чтобы коснуться ее любимого места, пока она ласкает рукой свой чувствительный клитор.

Я кайфую от ее удовольствия, каждый звук, который она издает, помечен как мой новый любимый.

— Ты грязная девчонка? — я насмехаюсь. — Грязная, распутная девчонка, которой нравится, как жестко я трахаю эту тугую, великолепную киску.

Она прижимается щекой к столу, но я знаю, что прохладная поверхность не дает передышки огню, разгорающемуся в ее теле.

— Мне нравится, когда ты трахаешь то, что принадлежит тебе, Отис.

Мое имя слетает с ее губ, как будто оно предназначалось ей, и тут же здравомыслие ускользает от меня. Поначалу это жестоко, но медленно. Я заставляю ее рыдать, погружаясь так глубоко, что у нее подгибаются колени, и она хватается за край стола. Когда я выскальзываю обратно, я делаю это полностью, заставляя ее хныкать от потери, в то время как я поглаживаю себя по всей длине, наслаждаясь тем, насколько скользкий из-за нее, прежде чем яростно вонзиться в нее снова. Я теряю рассудок от эйфории, которая пронзает меня, вид моего члена, входящего в нее, усиливает ощущения.

Вскоре этого мучительного темпа, который я установил, становится недостаточно.

— Еще. Быстрее, — выдавливает она.

Я повинуюсь, погружаясь в ее теплый, влажный жар, достигая конца с каждым ударом. Мышцы моих бедер протестующе подрагивают, но усилие того стоит. Каждый стон, который она издает. Каждый изгиб ее спины. Каждое движение тела — все это того стоит.

Мгновение спустя это становится еще более ценным. Ее конский хвост колышется от пьянящего движения головы, гипнотизируя меня. Поддавшись его чарам, я хватаю и дергаю, с силой откидывая ее голову назад, потому что мне просто нравится, как ее тело изгибается подо мной. Это вызывает крик мучительного одобрения, звук проникает прямо в мои яйца и заставляет их сжаться. Я близко.

— Сильнее, — выдыхает она. — Тяни сильнее.

Я безжалостно подчиняюсь, усугубляя ощущение резким движением бедер, которое заставляет меня обхватить ее рукой, чтобы она не упала в обморок. Ее торс выгибается в сильном толчке, пока я ложусь на нее сверху, следуя за ее формами, и мне это нравится. Люблю непристойные звуки нашей плотской встречи. Люблю рыдания, которые вырываются у нее, и прерывистое дыхание, которое покидает меня. Мне это чертовски нравится.

Обожаю это.

Люблю ее.

Приближение к нашим кульминациям происходит быстро. Мучительный темп, который я установил, ошеломляет меня, и вскоре я начинаю дрожать, пытаясь удержать свои толчки, потому что она дико вжимается в меня, повторяя, как она близко, как сильно ей нравится, как я дергаю ее за волосы, как приятно, когда ее нуждающуюся киску трахает мой толстый, великолепный член. Мои ноги начинают дрожать, когда в поле моего зрения появляются переливающиеся белые полосы. Это так приятно.