Невеста-наследница - Кэтрин Коултер

— Открой глаза, черт бы тебя побрал. Я совсем не красивый, дуреха. Я даже не успел побриться!

— Ангелы не ругаются, — отчетливо произнесла она и снова заставила себя открыть глаза.

— Я не ангел, я твой чертов муж! Проснись, Синджен, проснись сейчас же! Я не позволю тебе больше дрыхнуть! Хватит разыгрывать трагедию, слышишь? Проснись, чтобы тебя черти взяли! Вернись ко мне, немедленно вернись, не то я побью тебя.

— Чертов муж, — медленно повторила она. — Да, вы правы. Я должна вернуться. Я не могу дать Колину умереть, я не хочу, чтобы он умирал… никогда, никогда. Его надо спасти, и только я могу это сделать. Он слишком благороден, чтобы спасти себя самому. Он не умеет быть безжалостным, поэтому только я могу его спасти.

— Тогда не покидай меня! Ты не сможешь спасти меня, если умрешь, это ты понимаешь?

— Да, — вымолвила она. — Понимаю.

— Вот и хорошо. Теперь я приподниму тебя, и ты попьешь воды. Хорошо?

Синджен слабо кивнула. Она почувствовала, как сильная рука приподнимает ее спину, как холодное стекло бокала касается ее губ. Она жадно пила, пила, и вода казалась ей нектаром богов. Вода текла по ее подбородку, стекала на ночную рубашку, но она была так измучена жаждой, что это было ей безразлично, главное — это чудесная, сладостная вода, которая льется ей в горло.

— Все, пока хватит. Послушай меня. Сейчас я оботру тебя влажным полотенцем и собью твой жар. Ты меня понимаешь? У тебя страшный жар, и необходимо остудить его. Но ты не должна засыпать, понятно? Скажи мне, что ты поняла меня!

Она сказала, но потом все смешалось. Ее сознание сосредоточилось на другом, когда она вдруг услышала пронзительный женский голос:

— Ей стало хуже так внезапно. Я уже собиралась послать за этим старым болваном Чайлдрессом, когда приехал ты, Колин. Я не виновата, что ей стало хуже. Казалось, что она уже почти поправилась.

Синджен застонала от страха и попыталась уползти от этой ужасной женщины, свернуться калачиком и спрятаться от нее. Красивый мужчина, который не был ангелом, спокойно приказал:

— Уйдите, Арлет. Я не желаю, чтобы вы опять входили в эту комнату. Уйдите сейчас же.

— Эта сучка станет рассказывать тебе небылицы! Колин, я знала тебя всю жизнь. Ты не можешь встать на ее сторону и пойти против меня!

Она снова услышала его голос, но он отдалился от нее. Потом наступила благословенная тишина. Внезапно лица Синджен коснулась прохладная мокрая ткань; она попыталась поднять голову и зарыться лицом в эту ткань, но снова услышала его голос, теперь уже ласковый, успокаивающий. Он говорил ей, чтобы она не шевелилась, он сделает так, что ей сразу станет лучше.

— Поверь мне, — говорил он, — поверь мне.

И она поверила. Он не даст той женщине подойти к ней. Она услышала, как другой мужчина со старым тихим голосом говорит:

— Продолжайте в том же духе, милорд. Обтирайте ее, пока жар не уменьшится. Через каждые несколько часов давайте ей пить, и пусть пьет столько, сколько сможет.

Синджен почувствовала, как прохладный воздух коснулся ее горячей кожи. Она смутно осознавала, что кто-то снимает с нее пропотевшую ночную рубашку, и была рада избавиться от нее, потому что кожа у нее вдруг начала чесаться. Мокрая ткань прошлась по ее груди, по ребрам. Но ее прохлада не могла проникнуть глубже. Синджен по-прежнему ощущала внутри себя невыносимый жар, а чудесная прохлада мокрой ткани не доходила туда. Она попыталась выгнуть спину, чтобы прохлада стала ближе.

Она почувствовала, как мужские руки берут ее за плечи и снова прижимают к кровати. Теперь красивый мужчина говорил с ней тихо и мягко:

— Успокойся, успокойся. Я знаю, какой жар тебя жжет. У меня, как ты и сама прекрасно знаешь, тоже был однажды очень сильный жар, и тогда мне казалось, что внутри у меня, там, куда нельзя добраться, полыхает огонь и что я сгораю изнутри.

— Да, — вымолвила она.

— Я буду обтирать тебя, пока жжение не пройдет, я обещаю тебе.

— Колин, — сказала она и, открыв глаза, улыбнулась ему. — Ты не ангел. Ты мой чертов муж. Я так рада, что ты здесь.

— Да, — ответил он, и в нем вдруг шевельнулось какое-то незнакомое, сильное чувство. — Я больше не оставлю тебя, ни за что не оставлю.

Как же объяснить ему, что это невозможно, что он не должен оставаться в замке? Синджен с трудом подняла левую руку, чтобы коснуться его лица и привлечь его внимание. Ей было больно говорить, голос звучал сдавленно, сипло:

— Ты должен уехать, Колин, чтобы не подвергаться опасности. Я не хотела, чтобы ты возвращался, пока я не разделалась с ним. Он бесстыдный проныра и готов напасть на тебя из-за угла. Я должна защитить тебя.

Колин недоуменно нахмурился. О чем, черт побери, она толкует? И о ком? С кем она хочет разделаться? Она закрыла глаза, и он снова начал обтирать ее с головы до ног. Когда он перевернул ее на спину, она тихо застонала, бессильно распластавшись на простыне.

Он продолжал обтирать ее влажным полотенцем, пока ее кожа не стала прохладной на ощупь. Тогда он закрыл на мгновение глаза и помолился за нее и за себя тоже, горячо надеясь, что он пользуется достаточным благорасположением Бога, чтобы тот прислушался к его молитве. Наконец ее жар спал.

— Господи, умоляю тебя, пусть она поправится, — повторял он вслух то, что твердил про себя много раз.

Он услышал, как кто-то отворяет дверь спальни, и прикрыл жену простыней.

— Милорд, как она?

Это был врач. Колин повернулся к нему и сказал:

— Жар спал.

— Отлично. Он, конечно, снова поднимется, но вы знаете, как его сбить. Ваш сын спит за дверью на полу. Ваша дочь сидит рядом с ним, сосет большой палец, и вид у нее очень встревоженный.

— Я займусь детьми, как только надену на жену ночную рубашку. Я признателен вам, Чайддресс. Вы останетесь в замке?

— Да, милорд. К завтрашнему утру станет ясно, выживет она или нет.

— Она выживет. Вот увидите — у нее крепкий организм. К тому же у нее есть мощный побудительный мотив для того, чтобы жить, — она считает, что должна меня защищать.

И он рассмеялся.

Синджен услышала женский голос, и ее охватил цепенящий страх. Она боялась шелохнуться, боялась открыть глаза. Голос был полон ненависти и злобы.

Это была тетушка Арлет.

— Так ты все еще не подохла, маленькая шлюшка? Ну, ничего, это легко исправить. И сопротивляться бесполезно — ведь ты сейчас слабее комара. Твой драгоценный муженек, молодой глупец, оставил тебя одну. На мое, так сказать, попечение, и уж я о тебе позабочусь, моя милая, позабочусь непременно.

— Тетя Арлет, — проговорила Синджен, открывая глаза. — Почему вы хотите, чтобы я умерла?