Православная монархия. Национальная монархия в России. Утопия, или Политическая реальность - Владимир Ларионов

Наш современник, мыслитель и историк И.Г. Лавриненко писал в работе «Царь-рыцарь Павел I и обновление элиты»: «Как известно, первая аристократия появляется в боях и сражениях на заре времен, периодически включая в себя самых достойных сынов Отечества, рожденных теми или иными историческими эпохами. Однако, однажды появившись, давая начало родам, называемым благородными, аристократия не должна мумифицироваться, не должна терять тот дух, который ее создал. Аристократ должен быть готов каждую минуту пролить свою кровь и даже отдать жизнь свою за то, что выше жизни: за свою Веру, за своего Государя, за свое Отечество. Каждый аристократ должен постоянно подтверждать свой аристократизм, свое благородство, постоянно должен быть готов к бою. Короче говоря, он должен быть достоин своих предков. Потомок благородных родителей, не способный делом подтвердить свое благородство, есть псевдоаристократ, есть выродок».

Закономерно, что на протяжении всей европейской, и не только, истории аристократия рождалась, жила и возобновлялась исключительно в воинском строю. Такова ее природа. Только воинский строй есть гарантия того, что аристократия страны останется живым сословным органом, элитой государства и народа. Однако, кроме природного измерения, у аристократии есть и сверхприродные свойства, игнорировать которые мы не можем. Не в качестве отрицания, но как необходимое дополнение к вышесказанному процитируем замечательного философа-традиционалиста Юлиуса Эволу, к чьим мыслям относительно орденской организации национальной элиты мы обратимся ниже. Эвола писал: «В последнем веке под знаменем эволюционизма уже предпринимались попытки толкования аристократии и «элитаризма», исходя из принципов «естественного отбора». Эти попытки свидетельствуют о полном непонимании характерных черт, присущих древним иерархическим обществам и сегодня признаваемых даже историками-позитивистами. Сюда же относится и буржуазно-романтическая теория «культа героев», внесшая еще большую путаницу в и без того сомнительные стороны ницшеанского учения о сверхчеловеке. Все эти концепции и теории не преодолевают рамок индивидуализма и натурализма, на которых невозможно выстроить сколь-либо приемлемой доктрины истинной законной власти. Впрочем, сегодня даже те, кто признает саму идею «аристократии», не способны преодолеть этих границ: они готовы признать за человеком право на исключительность и «гениальность», лишь если его величие обусловлено свойственными ему индивидуальными качествами, но не способны признать их за тем, кто олицетворяет собой традицию и особую «духовную расу», и чье величие, в отличие от первого, зиждется на принципе, идее, на высшей безличности».

Безусловно, изначальный «аристократизм» имел два источника, две составные части, существовавшие, используя индологическую лексику, в виде двух высших варн: жреческой варны брахманов и воинской — кшатриев. Вне всякого сомнения, в традиционных обществах простая воинская доблесть не вела человека автоматически в элитарные круги социума. Однако со временем сверхприродные наследственные качества аристократии могли раскрыться в полной мере лишь в тех институтах, которые наиболее долго сохраняли консервативную преемственность с традиционными институтами социума, в первую очередь — в воинском строю, где героические качества и идеальная составляющая волевого действия, базирующаяся на «принципах высшей безличности», проявлялись и будут проявляться впредь более всего.

По-особому эти же сверхприродные аристократические качества проявлялись и в Церковной среде. Там, наряду с дарованной Свыше, при подвижнической синергии аскета, благодатью святости немногих, существовал и особый тип священнослужителя, зримо наследовавшего «брахманскую» харизму аристократических предков, что проявлялось в особом духовном «аристократизме» избранных.

Пополнение элиты из более низких сословий шло уже за счет их личных, сугубо индивидуальных качеств. Это тем более актуально для нашего времени, когда сословная преемственность трагически нарушена. Освежение аристократического слоя за счет низов — процесс необходимый.

Аристократия буквально означает «власть лучших». Однако всегда следует иметь в виду особый критерий отбора этих лучших людей из разных социальных срезов. Систему отбора должны определять конкретные ценности. Именно они придают данному обществу или целой цивилизации особое лицо и характер. Замкнутая система, увы, не может долго существовать в изначальном качестве. Часто возникает необходимость обновить элиту того или иного государства, и нередко инициаторами такого обновления выступают обладатели абсолютной государственной харизмы, верховные хранители Высшей идеи и одновременно ее главный символ — монархи.

Однако процесс «ротации», периодического обновления, не должен происходить автоматически, порождаться индифферентным социальным динамизмом в отрыве от ценностной системы, изначально породившей элиту данного социума.

Юлиус Эвола считает, что, несмотря на все усилия первоначальной элиты удержать исходную систему ценностей, историческая смена элит подвержена закону регрессии «каст». Мыслитель различал четыре стадии процесса регрессии в точном соответствии с четырьмя варнами древнеарийского общества. На первой стадии элита имеет чисто духовный характер, воплощая в себе все то, что можно назвать «божественным правом». Первая ступень элиты выражала собой идеал нематериального достоинства. Затем элита обретает черты воинской знати кшатриев. На третьей стадии ее сменяет олигархия, вырастающая на плутократической, капиталистической основе, правящая с использованием т. н. демократических институтов. И наконец, элитой становятся коллективистские предводители революции четвертого сословия. Современная ситуация в России подает повод к соблазнительному выводу о начале обратного регрессии процесса восстановления истинной элиты. Ведь на наших глазах, болезненно изжив четвертый этап, мы перешагнули в третий. Конечно, наш оптимизм может быть и преждевременным, но нам без него нельзя.

Необходимость оздоровительного обновления русской аристократии хорошо понимал первый русский Царь Иоанн Васильевич Грозный. Мечтами о создании новой элиты пламенели души вождей многих европейских наций в XX веке. Без наличия истинной жертвенной и искренне верующей в Бога элиты спасение нашего Отечества видится делом невозможным, что признавали лучшие русские умы самой разной политической ориентации. И спасение Родины зависит, конечно, не от количества аристократии, а исключительно от качественного подбора людей, коим суждено стать новой элитой.

И.Г. Лавриненко пишет: «…Качество аристократии проверяется ее отношением к Смерти, готовностью к Самопожертвованию. Готовность отдать свою жизнь за то, что выше жизни, — есть тот критерий, которым проверяется аристократ. Кровь аристократа — есть хранительница аристократического Духа, и, разбавляя свою Кровь, аристократ слабеет своим духом. Однако трижды слабеет Духом тот аристократ, который предает свою Веру, своего Государя, свое Отечество; тот, который предает свою Кровь». Духовное разбавление страшнее физического, хотя второе зачастую также приводит и к первому. Дух, который сохраняется в аристократических семьях, есть лишь потенция аристократизма, но еще далеко не сам аристократизм, который может быть стяжаем героическими усилиями представителей всех сословий и страт общества. И очень часто истинный аристократизм бывает испытуем самым серьезным из возможных жизненных экзаменов — верностью до смерти! «Бог может и из камней восставить себе Рыцарей. А потому, по слову Божиему, из среды самых простых людей… может вдруг появиться тот, кто станет укором вырождающейся аристократии! Тот, кто пробуждает стремление к Духу, стремление к Самопожертвованию, стремление к Смерти. К Смерти, утверждающей Жизнь в Духе и Истине», — пишет Игорь Лавриненко.

Кровь Героев, столь обильно пролитая за Святую Русь, оплодотворила землю Отечества, и рано или поздно из сынов земли Русской восстанут те, кто станет ее Новой Аристократией. Этих людей никогда не будет много. Лучших не бывает много или достаточно, их всегда мало. Соли не может быть более пищи, но «соль земли» должна сохраняться в недрах народных, чтобы предотвращать гниение народного организма. Раньше этой солью были аристократические роды. Они являлись носителями и хранителями национального мифа, являясь национальным ядром этноса. Но в XVIII столетии по всей Европе и впоследствии в России начался процесс размывания аристократии третьим сословием, а затем и вообще устранение традиционной элиты европейских наций.

Этот процесс точно описан в книге одного немецкого ефрейтора, вышедшей после Первой мировой войны: «Благодаря втягиванию высшего дворянства в круговорот финансового капитала, идеальные добродетели на деле подчинялись влиянию силы денег. Было ясно, что, раз вставши на этот путь, военная аристократия в кратчайший срок должна будет отступить на задний план перед финансовой аристократией. Денежные операции удаются легче, нежели военные операции на полях битвы. Истинного героя, истинного государственного деятеля вовсе не так уж прельщала возможность прийти в тесное соприкосновение с еврейскими банкирами. Да и с точки зрения чистоты крови этот процесс также имел глубоко печальные последствия. Дворянство постепенно лишалось чисто расовых предпосылок своего существования. Значительная часть благородного дворянства теперь скорее заслуживает эпитета «неблагородное дворянство».