Темное Крыло - Уолтер Хант

— И вы сожалеете, что приняли такое решение?

— Конечно нет, сэр. Но даже если бы я сожалел, это едва ли бы что-то значило, разве не так? Для таких капитанов, как Элайн Белл, Марк Хадсон, Юрий Окоме или я сам, эта кампания оказалась гораздо важнее карьеры на флоте. Кроме того, мы не могли упустить верный шанс разгромить зоров только потому, что некоторые люди за сотни световых лет отсюда не позволили бы нам завершить начатое дело.

Полтора века тому назад группа таких же капитанов убедила другого адмирала, что оставшееся у них дома правительство поражено коррупцией и неспособно повести человечество к звездам. Они приняли судьбоносное решениеизменить присяге. Мы не подносим вам корону на бархатной подушке, но ради вас мы тоже изменили присяге. А это значит: мы хотим, чтобы вы вели нас и дальше. Мы уже выбрали свой путь, куда бы он нас ни завел.

Именно поэтому, сэр, очень важно, чтобы вы официально объявили о своих намерениях. Это не моя персональная просьба, но требование всего флота. Мне кажется, воевавшие под вашим началом люди заслужили такое право.

— Что ж, хорошо, — сказал Марэ после некоторого раздумья. — Сообщите командирам, что спустя две вахты я выступлю перед личным составом флота. Мне нужно немного времени, чтобы собраться с мыслями. Они узнают о моих намерениях, коммодор. И в дальнейшем мы уже не будем возвращаться к этому вопросу.

Эйех ХэНа'а, представитель молодых, взял из протянутой руки Верховного Правителя маленькую чашечку с напитком эгенех, поклонился и отпил из нее маленький глоток.

Верховный, чьи крылья выражали Благоговение перед эсЛи, спокойно восседал на жерди, неторопливо отпивая из своей чашки. Кругом было тихо.

Добиться беседы с глазу на глаз с Верховным Правителем было очень непросто. Насколько мог помнить Эйех, он всегда разговаривал с хи Ссе'е в присутствии других зоров, по крайней мере, ха Птала. Еще более необычно было то, что беседа проходила в Зале Одиночества, месте, где Верховный уединялся для медитаций.

Столица была охвачена смутой: каждый Правитель Гнезда с шумом требовал встречи с Верховным, но тот игнорировал все эти требования. Совет Одиннадцати даже собрался на свое заседание без Верховного Правителя и Верховного Камергера, но, без совета и одобрения вождя всех зоров, так и не смог прийти к согласию, что и как делать дальше. А потом, довольно неожиданно, сам Верховный направил личное приглашение Эйеху.

Для Эйеха было довольно трудно скрывать охватившее его напряжение и беспокойство, но положение крыльев его собеседника не указывало на то, что молодому зору стоит волноваться.

— За последние дни я видел несколько вещих снов, се Эйех, — сказал наконец Верховный Правитель. — Я хотел бы поделиться мыслями об этом с тобой.

— Я весьма польщен такой честью, Верховный Правитель.

— Возможно, ты не будешь польщен, когда все узнаешь, — возразил Ссе'е, слегка приподняв крылья в положение Удивления. — Тем не менее я ценю твою любезность и твое мнение.

Для народа зоров наступили очень тревожные времена. Мне нет необходимости лишний раз объяснять тебе это. Мы все видим — и еще увидим в скором времени — через какие великие перемены придется пройти нашему народу.

Пока мы сидим здесь, в Зале Одиночества и попиваем свой эгенех, се Птал и се Макра'а ведут переговоры с Темным Крылом о судьбе Э'рене'е. Несмотря на возражения Макра'а, они все равно сдадутся. У них нет другого направления полета. Потом Темное Крыло двинет свои силы на Шануун, а затем на Баса. После этого настанет черед Зор'а.

— Ты увидел это в своем сне, хи Ссе'е?

— Частично да, мой младший брат. А частично я понял это путем логических умозаключений. ЭсХу'ур прибудет на эс'Йен со своей свитой и пленником…

— С этим экстрасенсом-иджу, которого захватили при А'анену? И ты допустишь, чтобы эта тварь появилась пред твоими глазами?

— Мои сны сказали мне, что именно так я и поступлю и что тебе не надо беспокоиться на этот счет, се Эйех. Уверяю тебя, это уже не имеет никакого значения.

Эйех промолчал, но его крылья смущенно приподнялись.

— Более того. Я пришел к пониманию, что все мы теперь — хи'иджу, мой младший брат.

Эйех по-прежнему молчал, напряженно вдумываясь в смысл слов Верховного Правителя. Иджу было синонимом чьего-либо личного бесчестья, последствием нарушения Внутреннего или Внешнего Порядка. Слово хи'иджу редко кто осмеливался произносить. Эйех даже не знал, какое положение крыльев ему соответствует и уж тем более не ожидал услышать его из уст Верховного Правителя.

— Хи'иджу… — повторил он, словно пытаясь понять, как это слово произносится.

— Для народа зоров это единственный способ принять исход войны, се Эйех: признать, что вся наша раса стала иджу. Кроме того, для нас это единственный способ избежать Ур 'та лейсса.

Мы должны признать, что Всемогущий эсЛи намеренно послал нам Темное Крыло в образе наЗора'и. Если Он хочет, чтобы народ зоров был уничтожен, Он не позволит ему спастись. Однако этот адмирал, это воплощение Темного Крыла, приносит нашей расе не смерть, но проклятие дальнейшей жизни.

Тот, кто был призван нас погубить, становится нашим спасителем. Именно поэтому, когда пол-луны назад се Ка'але нарушил пределы Внешнего Порядка при А'анену, я не стал назначать нового гъяръю'хар. Именно поэтому я приказал Пталу и Макра'а пойти навстречу требованиям Темного Крыла.

Все это сделано на тот случай, если эсХу'ур сам прибудет на эс'Йен. Он примет народ зоров, хи'иджу, в свои руки. В качестве дани он получит все, что пожелает. Кроме того, мы вручим ему гьярью — Меч Государственной Власти, с которым он направит нас в новый полет.

— Нас возглавит наЗора'и! — с недоверием спросил Эйех.

— Для нас это единственная возможность, мой младший брат. Мы избрали это направление полета во времена моего деда. Мы сами создали эту затруднительную ситуацию. Или помогли создать ее. Всемогущий эсЛи послал нам этого наЗора'и-адмирала, чтобы он принял мудрое решение и вывел нас из тупика.

Убедив таким образом представителя молодых и посвятив его в некоторые другие подробности своих снов и знамений, Ссе'е наконец позволил своим крыльям слегка поникнуть, а своему уставшему горлу говорить тише. После этого Эйех, никем не сопровождаемый, удалился, оставив Верховного Правителя одного в Зале Одиночества.

Вещие сны Верховного были теми вехами, по которым народ зоров выбирал свое направление полета. Так было всегда; годами тренируя свои способности экстрасенса и изучая мифы, легенды и исторические хроники, будущий Верховный Правитель учился толкованию и разгадке своих снов. ЭсЛи не всегда направлял Верховного словами; иногда Его воля принимала образ загадочных символов. Сейчас Ссе'е сделал все возможное, чтобы раскрыть истинный смысл этих символов и донести его до Эйеха и других зоров.

Но о своем последнем сне Верховный ничего не рассказал Эйеху. После того как перед его закрытыми глазами промелькнули сцены великого катаклизма, его посетило еще одно, последнее видение. В нем все происходило в Зале Одиночества, но при этом сам он был и героем, и наблюдателем. Он увидел Ссе'е со стороны — только более молодого, похожего на своих сыновей — Э'ера или Дра'а. Он стоял на самой верхней жерди Зала, словно при медитации, а потом, воздав хвалу эсЛи, стал снижаться, описывая медленные круги.

Однако примерно за десять взмахов до самого низа, его фигура напрягла крылья и полетела вперед, и вместо того чтобы плавно спланировать вдоль изгиба стены, она устремилась прямо в нее. Как это часто бывает в снах, он не смог заставить себя закричать. Он мог только в ужасе наблюдать за тем, как его фигура ударилась головой в стену, а потом, отброшенная ударом, рухнула на пол. При виде своего безжизненного лица и обломанных крыльев у него пробежал холодок по спине; это ощущение, которого он никогда не испытывал прежде, нельзя было выразить словами или положением крыльев.

Его безжизненное тело символизировало наГассе — слепоту ясновидящего. Лицо экстрасенса даже после смерти сохраняет спокойствие, поскольку его хси устремляется прямиком в Золотой Круг эсЛи. А этот зловещий образ, этот разрыв Внутренней Гармонии намекали на самую страшную опасность для экстрасенса: на то, что великий дар эсЛи покинет его еще до того, как его хси покинет его тело, оставив слепым его рассудок.

Для простого экстрасенса это было бы весьма болезненно, для Верховного Правителя — гибельно.

Этот сон посещал его дважды, и каждый раз сцена падения в подробностях повторялась. В ней скрывалось некое символическое послание, которое он не мог понимать иначе, как предсказание будущего. В нем присутствовала горькая ирония. Народ зоров находился на низшей ступени отчаяния, он не видел пути к надежде и переменам, которые могли отвести его от Урталейсса. В то же время его видение безоблачного будущего омрачалось предзнаменованием смерти Верховного Правителя, ослепленного и отлученного от Внутреннего Порядка Всемогущим эсЛи.