Последний реанорец. Том XII – Часть II - Вел Павлов

мироздания разом. Невозможно сказать сколь много высших существ проживает в нём. Ведь они находятся как вблизи, так и на непреодолимом расстоянии друг от друга.

Но даже среди высших существ есть те, кто стоят на вершине всего возможного. Порой пик любой силы для них ничто.

И зовутся они управляющими судьями. Они — воплощенное и разумное олицетворение той или иной стихии. Их главный проводник. Именно со стихиями они ассоциируются. По словам мастера Уартерата судей огромное множество под стать той или иной силе, но среди них выбивается лишь десять первородных и десять основоположников. Судьи — это те, кто наблюдает за всем и сразу. Они соблюдают все мыслимые и немыслимые правила, но при этом практически всегда из-за своего могущества находятся в глубоком сне. И немногое может потревожить их сон.

— Ну да, как же, — вдруг расплылся я в широкой улыбке, всё сильнее теряя связь с реальностью. — Немногое…

И как бы это смешно или же странно не звучало, но одарённые всех мирозданий и всего сущего всегда заимствовали чужую силу. Брали её в аренду у настоящих владельцев и временно ею повелевали. Реанорцам же по какой-то причине была дана возможность приказывать и отдавать команды напрямую. Для многих это невидимая грань, но не для сведущих. Если говорить простыми словами, то одарённые — это заложники многотысячелетней системы, а есть носители Высшей речи и еще несколько исключений из правил, к примеру, тот же картар, которые могут эту систему игнорировать.

Тем не менее, после всего пережитого я догадываюсь в чем именно заключается неизвестная причина такой силы моего народа. Теперь я понимаю, почему она так поступила. Почему выбрала именно такое наказание. Ведь я на её месте поступил бы аналогичным образом.

Со слов мастера Уартерата следовало, что лишь трое из судей практически всегда находятся на своём посту. Они не впадают в спячку. Ведь без из их своевременного вмешательства может случится непоправимое.

Все мысли и беседы из прошлого промелькнули подобно мимолётному всполоху. Точно такому всполоху, который я увидел перед глазами после произнесённой фразы запрета. Не было ни пронзительного всплеска стихий, ни ужасающего светопреставления в виде выплёскивающейся магии. Произошла только вспышка. Вспышка, что была наполнена всеми видами и всевозможной цветовой гаммой, которая устремилась куда вверх.

— Никогда бы не подумал, что нарушу сразу… три запрета… Да я везунчик просто… — прошептал я себе под нос, жадно сглатывая и возводя глаза чуть выше, любуясь красотой пляшущих энергий. — Красиво всё-таки… Очень красиво… Это того стоило…

Я никогда не лицезрел ничего подобного. Воистину завораживающее зрелище. Впервые на моей памяти стихии не противостояли друг другу, а работали в слаженном симбиозе.

У меня в мыслях не было нарушать древний договор и заветы. Даже на смертном одре в Мерраввине я не посмел этого сделать и заклеймить свой народ и себя позором. Но реанорцев больше нет, я последний, так и вдобавок еще и страшный эгоист. Я слишком многое сделал для своей расы, слишком многим пожертвовал. Надеюсь, они всё поймут. Поэтому отныне мне нести бремя этой вины и позора.

Сам не знаю почему, но оставаться одному в полумраке мёртвого мира совсем не хотелось, а пустота в душе росла всё более стремительными темпами. Правда, вместе с пустотой росла и невероятная слабость. Вихрь четвёртого оборота ослабевал всё сильнее, а вместе с этим угасало пламя моей жизни и страшное давление, что отпугивало пожирателей. В какой-то момент перед глазами всё затуманилось, а тело начало крениться вперед.

Практически сразу этим воспользовались окружающие меня со всех сторон твари. Они с еще большой скоростью рванули вперед, сужая кольцо, но удержать равновесие и обернуться лицом ко тьме мёртвого мира мне удалось в самый последний момент и вместо болезненного приземления всем телом заныл только многострадальный крестец, потому что неизвестно как, но получилось принять сидячее положение и опустить затуманенный взор в тёмную землю.

Вихрь вновь вспыхнул, но уже ослабевающей мощью, расходуя остатки моей угасающей жизни, но так или иначе своего я добился. Чудовища отшатнулись прочь.

— Да где вас… где же вас бесы носят? — отрывисто прошелестел я, искоса поглядывая на то, как ураган четвертого оборота начал ослабевать всё быстрее, а секунду спустя начал раздаваться едва уловимый треск. — Судьи… хреновы…

Трескалась в этот самый миг моя собственная одеревеневшая кожа во множестве мест из-за отката и перенапряжения рунного тела. Как ни странно, но из-за того, что организм почти не принадлежал мне, я не чувствовал боли, только речь начала сбиваться с ритма против моей воли. Взгляд в это самое время всё сильнее затуманивался, а затем перед глазами возник мираж… Прелестный мираж, который вызвал тёплую улыбку на губах. Прелестный для меня, ведь я вновь видел себя со стороны. Я видел… их. Видел… всех.

Это случилось недавно. Да, совсем недавно. Прямо перед их отбытием. Но складывалось впечатление, что подобное произошло вечность назад. Это один из тех трёх драгоценных дней, что теплились в моём сердце пуще других.

Совместное фото. Они захотели. Вначале был запечатлен я, затем девочки, после подключились неугомонные дети. Под конец был сфотографирован весь род Лазаревых. Вся его верхушка. Я видел всех отчетливо, словно сейчас они стояли все передо мной. Они улыбались, глядя на меня, точнее на то создание, в которое я превратился. Кто ободряюще, кто с виновато, а кто-то с грустью. Причем самому себе улыбался даже я. Бред… Полнейший бред… Но отчего стало легче на душе из-за их улыбок.

Князь Лазарев собственной персоной во главе. Алиша, Прасковья, Вика и Лира Лазаревы, стояли справа, на руках у них умостились дети. Марриуз, Лика, Флараса, Тар и их лучезарные усмешки. Хельга, Рита, Лиза и Анжелика находились слева. Вадим, Лёня, Ванесса, Гордей, Кирилл, Лена, Мария, Карз, Симонна, Охарз, Кертайс, старый брюзга и лисицы разместились чуть дальше.

Место нашлось для многих, и я наблюдал ныне за всеми. Видел каждую улыбку, каждую складку и морщинку на их лицах.

Правда, с какой отчетливостью я смотрел на присутствующих, и точно так же явно я слышал и последние слова жен, детей, друзей и сестры.

— Вернись…

— Вернись живым…

— Вернись, во чтобы то ни стало…

— Папа, возвращайся домой…

— Дядя Зеантар, мы вас будем ждать…

— Ты уж не рискуй, шеф…

— Простите… — прошептал одними губами я, с грустью глядя на чудесный мираж. — Простите… простите меня… Я и вправду хотел… Очень хотел…

Сцены начали стремительно меняться. Перед глазами в прямом смысле промелькнула вся жизнь. Вот секунду спустя я вновь нахожусь на той самой террасе. Только сейчас лежу на коленях у Прасковьи и Алиши и те с нежностью что-то шепчут на ухо. В слух следом вонзается радостный гвалт детей и наигранный рёв Зиула, а неподалёку слышу щебет Мелисы и жен картара, которые взяли в самую полноценную осаду остальных девочек.

Прекрасное времяпровождение. Замечательные и не забываемые моменты моего бытия. Вот только уже секунду спустя чуткие реанорские чувства уловили чужеродное вмешательство. Будь я сейчас на третьем обороте, то и не заметил бы их прибытия, но на четвертом… На четвёртом всё иначе…

Явились-таки.

Головы я поднять сейчас попросту не мог, но на моё изумление те не источали ничего. Будто бы и не было здесь никого. Только пустота и умиротворение.

А еще вдох спустя до невозможного игривый голос развеял весь чудесный мираж перед глазами.

— Так вот кто нарушил все писаные и неписанные заветы, — усмехнулась весело незнакомка, словно